– Выбирай этого, выбирай этого, не советую усугублять положение.
– Ваше время истекло! – грянул аукционист.
– Согласен! Я согласен! – торопливо выпалил Тимофей.
– Пр-родано!
Аукционист изо всех сил ударил молотком по столу. Вслед за ним человек в капюшоне от всей души врезал по гонгу. Тимка успел заметить полное разочарование на лицах Ядвиги Янусовны и Ничмоглота Берендеевича. Затем он ухнул куда-то вниз.
Глава IV
А был ли выбор?
Тимку опять будто бы завернули в кокон. Работало лишь сознание, да и то смутно. Он даже не понимал, летит он, лежит, стоит или, может, его куда-то несут. И вообще, сколько времени минуло с тех пор, как сцена под ним ушла вниз и он провалился в темную бездну, при этом ослепнув, оглохнув и потеряв способность самостоятельно двигаться?
Внезапно мальчик услыхал громкий и недовольный голос:
– Сколько, интересно, ты намерен еще дрыхнуть? Просыпайся! Дело не ждет!
Он открыл глаза. Прямо перед его носом маячила недовольная морда Веспасиана. Кот перебирал лапами у него на груди.
– Ну, ты и соня, – продолжал он ворчать. – Так весь ясный день продрыхнешь.
Ощутив, что теперь может двигаться, Тимка поднес к глазам левую руку. Секундомер на его часах продолжал вращаться в обратную сторону, однако время по-прежнему замерло на четырех.
– А который здесь теперь час? – поинтересовался он у Веспасиана.
– Утренний, – коротко бросил тот. – Поднимайся. У нас с тобой дел по горло.
– Какие дела? – удивился мальчик. – И вообще, где я?
– Во, чудной! – ухмыльнулся кот. – Естественно, у Сила Троевича. Он тебя выкупил, теперь ты его ученик. Память, что ли, совсем отшибло?
– Да тут у вас все что угодно отшибет, – буркнул мальчик.
Он сел и огляделся. Опять изба, однако совсем не та, в которую он попал из цирка. Комната гораздо теснее. Вдоль всех стен от пола до потолка тянулись стеллажи с книгами. Книги стопками высились на подоконниках, и на полу, и на краю большого стола. По большей части это были старинные фолианты в солидных кожаных переплетах с золотым тиснением и металлическими застежками. Все оставшееся пространство стола занимали банки, склянки, колбы, реторты, несколько закопченных спиртовок и еще какие-то странные приспособления.
Встав с кровати, Тимофей подошел к столу и увидел в одной из банок скрюченное пучеглазое существо с хвостом и перепончатыми лапами.
– Кто это? – повернулся к Веспасиану мальчик.
Кот, брезгливо дрыгнув задней лапой, неохотно процедил:
– Крикса.
– Это что еще за зверь? – Тимка никогда о таком не слышал.
– Местная фауна, – откликнулся кот. – Дети от нее плачут.
– А взрослые? – снова спросил Тимофей.
– Не все, но бывает, – ответил Веспасиан.
– И эта крикса живая?
– М-м-м… – Кот задумался. – Сложный вопрос. И вообще, пора тебе приниматься за дела.
– Какие дела? – Тимофей по-прежнему ничего не понимал.
– Ясно, какие, – серьезно произнес кот. – Тебя же Сил Троевич выкупил, ты его ученик. Значит, изволь помогать по хозяйству. Обед надо будет готовить, печь топить.
– Хорошенькое учение! – с негодованием воскликнул Тимка. – Обед готовить! Печь топить! По хозяйству помогать! Да я вообще ничего этого делать не умею.
– Научишься. Не Силу ведь Троевичу тебя кормить. Зря он за тебя два сундука золотых выложил?
– Ага, выходит, раба купили и теперь эксплуатировать будете! – разозлился Тимка.
– Купили раба? – Ярко-оранжевые глаза кота изумленно полыхнули. – Не-ет. Это, мой дорогой, твой собственный выбор.
– Ну, наглость! – заорал Тимка. – А, интересно, кто меня вчера уламывал: соглашайся на покупателя, соглашайся…
– Правильно уламывал, – ничуть не смутили его вопли Веспасиана. – Ты попал к величайшему чародею. Лучшего учителя на всем Краю Света не найти.
– В гробу я ваш Край Света видал! – разбушевался Тимка. – Я вообще из цирка домой идти собирался! А у вас тут мне совсем не нравится! Дикость полнейшая! Тоже мне, волшебники. В избах каких-то живете! Строй у вас феодально-крепостной! И это в двадцать первом веке!
– Это у вас двадцать первый век, – подчеркнуто спокойно отозвался Веспасиан. – А у нас здесь – традиции. – Он любовно погладил лапой выложенный сине-белыми изразцами бок печки. – Между прочим, не так уж это и плохо. Экология сохраняется.
– Ну и пусть. Я все равно домой хочу, – упрямо твердил свое Тимка.
– Не всегда можно делать то, что хочешь, – многозначительно изрек Веспасиан. – А часто вообще приходится делать то, чего не хочешь совсем. Надо, и все.
– Почему это, интересно, я обязан делать, чего не хочу? – совсем не понравился такой поворот Тимофею.
– Есть, дорогой мой, понятие «судьба», – вздохнул кот. – Жизнь, обстоятельства так сложились.
– Значит, от меня вообще ничего не зависит? – спросил Тимка.
– Почему же, зависит, – возразил кот. – Сам подумай: если, к примеру, у тебя нет голоса и слуха, ты никогда не станешь певцом. Разве что очень плохим. Сколько ни старайся, все равно бесполезно. Просто судьба у тебя такая. Зато ты можешь попробовать себя в чем-нибудь другом.
– А я певцом и не хочу, – заметил Тимка.
– Да я не о том! – Кот досадливо дернул хвостом. – Просто для примера сказал. Есть заданные обстоятельства жизни, и в их пределах ты волен выбирать. Вот смотри: ты вообще хотел родиться на свет?
– Меня не спрашивали, – смутился Тимка.
– О том и речь, – на сей раз остался доволен его ответом Веспасиан. – Мог вообще не родиться. А мог родиться и умереть. Такое тоже случается.
– М-м-м… – Раньше Тимка о подобных вещах не задумывался. Он просто жил, как живется, словно иначе и быть не могло.
– Потом твои родители поселились… Где они поселились? – внимательно посмотрел на него кот.
– В Москве, на Садовой-Самотечной, – уточнил Тимофей.
– Правильно, – кивнул Веспасиан. – И в свою школу ты пошел, потому что вы живете в этом районе.
– Ну, – согласился мальчик.
– И именно потому, что ты пошел в данную конкретную школу и в данный конкретный класс, вы подружились с Мишкой Чугаевым, – продолжал кот. – А поселились бы твои родители в каком-нибудь Бутове, – проявил он неожиданную осведомленность в топографии современной Москвы, – и в школу бы ты пошел другую, и с Мишкой бы не познакомился. Короче говоря, все это от тебя не зависело, и никто тебя не спрашивал, хочешь ты или не хочешь. Это часть твоей судьбы.
– А ты говорил, у меня есть выбор, – совсем запутался Тимка.
– Конечно, – подтвердил кот. – В данных конкретных обстоятельствах ты мог подружиться не с Мишкой Чугаевым, а с любым другим мальчиком в своем седьмом «А». Выбор всегда есть, но… – Веспасиан выдержал короткую паузу. – Каждым своим выбором ты определяешь новые обстоятельства, которые тоже от тебя не зависят. Потому что в жизни все связано.
– Нич-чего не понимаю! – потряс головой Тимка.
– Вырастешь – поймешь, – назидательно сказал кот. – Все мы свободны, но до определенного предела. И свободой своей нужно уметь правильно распорядиться.
– Хорошенькая свобода! – воскликнул Тимка. – Затащили меня сюда в свое рабство!
– Нет, это был твой собственный выбор, – не согласился Веспасиан. – Сидел бы себе в цирке спокойно и смотрел представление.
– Но… – перебил его было Тимофей.
– Ах, оставь, пожалуйста! – махнул лапой кот.
– Выходит, я сам виноват? – спросил мальчик.
– Ты ни в чем не виноват! – покачал головой кот. – Ты живешь, и каждый твой поступок определяет течение твоей жизни. А даже самые лучшие намерения совсем не всегда приводят к приятным последствиям. Но сквозь испытания нужно уметь пройти с честью.
«Благими намерениями вымощена дорога в ад», – вспомнилась Тимке любимая бабушкина поговорка.
– К сожалению, большинство людей мало думает о последствиях, – продолжал Веспасиан. – И не только людей.
Под печкой заскрипело. Потом послышалось кряхтение и покашливание, и из темной щели в углу, шаркая тапочками, вылезло существо, едва достававшее Тимофею до колена. Это был крохотный толстенький человечек. Лохматый, бородатый. К его одежде и всклоченным волосам прилипли клочья пыли, паутина и несколько перьев.
Существо шумно поскребло голову пятерней, сладко зевнуло и тоненьким скрипучим голосом осведомилось:
– Что за шум с утра пораньше? Что за шум, а драки нет? А это кто? – наконец заметило существо Тимку.
– Спать надо меньше, – проворчал кот. – Ученик у нас появился. Тимофей Ружин.
– Хранитель Домашнего Очага, – с пафосом представилось существо. – Дух этого Дома, Морфей.
И он скромно потупил взор.
– Пользы от этого хранителя – ноль, – фыркнув, констатировал Веспасиан. – Бездельник, каких мало. Сутки напролет дрыхнет. А когда не дрыхнет, ест.
– Че-пу-ха! – Морфей снова поскреб грязноватой пятерней спутанную шевелюру. – Я как раз очень трудолюбивый. Просто поставлен в невыносимые обстоятельства и потому скован по рукам и по ногам. Угораздило в дом к чародею попасть.
