— когда он умер, я испытал облегчение. Мне было девятнадцать тогда. Мать после его смерти прожила всего шесть лет. За то время, что он болел, она сильно подорвала здоровье из-за нервотрепки с ним, плюс я был не подарок, да и работа тоже, но хотя бы последние свои годы она пожила спокойно. Вот тебе история о моем детстве. Понравилось?
— Мне жаль, Джон. Очень жаль, — уткнувшись лицом мне в шею, глухо прошептала Марта. — Знаешь, моему детству тоже особо не позавидуешь, но твое куда паршивее.
— И что было в твоем?
— Я не очень-то хочу копаться в воспоминаниях, но раз уж у нас ночь откровений… Я жила с матерью и ее сменяющими друг друга приятелями. Она вела довольно веселый и бурный образ жизни, так что скучать мне не приходилось. Вместо алкоголя она баловалась наркотиками и, думаю, этой подробности достаточно, чтобы понять, что представляло из себя мое детство.
— Да уж, тебе, похоже, тоже пришлось не сладко, — проведя ладонью по ее волосам, с сочувствием сказал я.
— До определенного момента так и было, но потом все более-менее наладилось. Когда мне было одиннадцать, мать вышла замуж за своего очередного приятеля и завязала с наркотиками. Приличным или порядочным человеком его не назовешь, но вместе они хотя бы начали вести приемлемый образ жизни и, в общем-то, до поступления в колледж мое существование с ними было вполне сносным. Сейчас мы почти не общаемся. Семь лет назад они перебрались в другой округ и я не особо лезу в их жизнь. К счастью, они в мою тоже.
— Так у тебя здесь совсем никого нет?
— У меня есть моя работа, — с твердостью в голосе произнесла она.
Я хотел подробнее расспросить ее об этом, а также о друзьях и, в целом, о ее увлечениях, но к тому моменту два часа уже истекли. К половине восьмого утра темнота в комнате стала понемногу рассеиваться. Серый свет узкой полоской пробивался из-под двери, появились смутные очертания предметов, так что я даже смог различить лицо Марты.
Все это время зараженная тварь ходила кругами, периодически натыкаясь на запертую дверь нашего убежища. Всякий раз Марта нервно вздрагивала и надолго прерывала наш разговор, а я сильнее стискивал ее в объятиях. Когда мы смолкли окончательно, я понял, что на протяжении нескольких минут из гостиной не доносится никаких звуков. Перестав бродить по дому, тварь затихла. Шум дождя тоже стих.
— Кажется, рассвело, — прошептал я. — Ты его слышишь?
— Нет. А ты?
— И я нет. Попробуем выйти?
— Нет, Джон, не надо! Он там! — схватившись за мою руку, запротестовала она.
— В любом случае нам придется выбираться. Мы же не можем торчать тут вечно?
Я стремился ее успокоить, но кто бы успокоил меня самого. Пульс подскочил, а сердце в груди вновь заколотилось глухими, прерывистыми толчками. Они отдавались шумом в ушах, внутри же все сжималось в тяжелый свинцовый ком.
Собравшись с духом, я высвободился из рук Марты и, прислушиваясь после каждого движения, поднялся с кровати. Вокруг стояла плотная, еле просвечиваемая мгла.
— Приподниму немного ставни, ни черта не видно.
— Нет, нет! Он услышит!
Призывая меня не делать этого, Марта отчаянно замотала головой.
— Я тихо. Не бойся.
Беззвучно ступая по полу, я подобрался к окну, нащупал на стене ленточный привод и обеими руками потянул вниз. Я пытался не производить шума, но звук, с которым ставни поползли кверху, показался мне оглушающим. К счастью, пары сантиметров хватило, чтобы в комнату пробился бледный утренний свет.
Застыв в неподвижности, всю следующую минуту я вслушивался, не возобновятся ли в гостиной шаги. Везде было тихо — тварь либо впала в дневную спячку, либо притаилась в ожидании нашего появления. Вернувшись к Марте, я знаками показал, что нужно вставать, на что получил категоричный отказ, однако после пары таких же молчаливых протестов, она все-таки покинула кровать.
Пока она обувалась, я поднял с пола рюкзак, положил в него фонарь и направился к шкафу. Моя футболка была разодрана на бинты, а куртка продырявлена и пропитана кровью, поэтому я намеревался позаимствовать что-нибудь подходящее у хозяев приютившего нас дома. Под руку мне попался бесформенный, крупной вязки коричневый свитер. Не особенно разбираясь, подходит ли он по размеру, я натянул его на себя.
Свитер пришелся впору. Марта тем временем стояла в центре комнаты и выглядела, точно пассажир тонущего корабля. Ее лицо было бледным, а в глазах плескался все тот же пресловутый страх вперемешку с растерянностью.
— Готова? — закидывая за спину рюкзак, спросил я.
— Нет! А что, если он не один? Что, если их много?
— Марта, не выдумывай. Он один. Мы бы услышали, если бы они закатили там шумную вечеринку. Я проверну замок, а ты резко потянешь дверь на себя, идет? — Я взял в руки обрез, а дробовик старика отдал ей. — Выстрелить сможешь? — Она неуверенно кивнула. — Да? Послушай, я уверен, что это не потребуется, но на всякий случай… Не бойся. Действуем быстро. Я выгляну и, если он там, сразу стреляю в голову. После этого мигом на улицу. Ну, готова?
— Ох, Джон, как же страшно, черт возьми! — зажмурившись, зашептала она. Собираясь с духом, Марта сделала три глубоких вдоха, после чего взглянула мне в глаза и решительно выпалила: — Пошло все к чертям! Я готова!
Ее своеобразная попытка набраться храбрости выглядела так трогательно, что вызвала во мне прилив пронзительной нежности. С теплотой посмотрев на нее, я рассеянно улыбнулся. Несмотря на ужас, пережитый за последние сутки, она была сейчас необычайно красива.
Темные, цвета обжаренного кофейного зерна волосы закручивались в легкие локоны, обрамляли лицо и спускались по плечам до самой груди. За ночь они растрепались, отчего вид у нее был взъерошенный и несколько диковатый, а стиснутый в тонких руках дробовик, вкупе с горящим в глазах решительным серо-голубым огнем, только усиливал это впечатление.
Не удержавшись, я шагнул к ней, обхватил ладонями ее лицо и поцеловал. Затем кивнул в знак того, что все будет хорошо, направился к двери и провернул замок. В следующую секунду Марта рванула ее на себя.
Глава 23
Перекатываясь с ноги на ногу, тварь стояла посередине комнаты. Это была женщина. Вернее, когда-то это была женщина, теперь же просто омерзительное мертвое существо. Ее желтые волосы слипшимися от грязи прядями свисали на то, что сложно было назвать лицом, жуткие глаза оказались открыты и смотрели прямо на меня.
Я выстрелил в тот момент, когда растянув в оскале пасть, она шагнула вперед. Попадание вышло точным. Заряд прошиб ей
