галстуке-бабочке.
— А вы кто? — спросил он.
— Журналист, — ответил я. — Рассказываю историю Тони.
— О, это определенно очень интересный случай, — оживился он. — Я — член комиссии.
— И я так думаю, — кивнул я. — Весьма интересный. Профессор Мэйден удивлялся, почему я решил написать именно о Тони, а не о «Стоквеллском душителе», например. Я думаю, вы со мной согласитесь, что Тони намного интереснее, — я выдержал театральную паузу, — он такой двойственный!
Мужчина посмотрел на меня, его лицо неожиданно помрачнело.
— А вы, случайно, не сайентолог? — спросил он.
Участники «антипсихиатрической лиги» довольно часто пробирались на подобные заседания.
— Нет! — Я решительно покачал головой. — Нет! Ни в коем случае! Никогда и ни за что! Однако именно они познакомили меня с Бродмуром. Если не ошибаюсь, один из них должен все-таки сюда прийти. Его зовут Брайан.
— Вообще сайентологи — весьма забавный народ, — отметил член комиссии.
— Да, пожалуй, — согласился я. — Правда, они все же очень мне помогли. И, что удивительно, ничего не требовали. Просто оказались милыми и отзывчивыми людьми, ничего не требующими взамен. Да, это правда, я сам удивился, — пожал я плечами. — Но это так и есть.
(Однако, если уж быть до конца объективным, недавно от них все же поступила просьба. На BBC собирались показывать документальный фильм с нападками на сайентологов. Я получил от них письмо с просьбой поучаствовать в ответной программе и рассказать, как много они мне помогали за последние два года. Я вежливо отказался, и больше мне никто не писал.)
В это время как раз прибежал раскрасневшийся Брайан.
— Что я пропустил? — спросил он, запыхавшись.
— Ничего особенного, лишь какую-то странную суету, — ответил я. — Тут что-то явно происходит, но рассказывать, что именно, никто не хочет.
— Хм, — пробормотал Брайан, прищуриваясь и подозрительно оглядываясь.
И тут в нашем поле зрения возникло яркое пятно: это была рубашка темно-малинового цвета. Потом послышался пронзительный лязг.
— Идет! — воскликнул охранник.
* * *
Тони изменился — это было видно невооруженным глазом. Когда мы встречались первый раз, волосы у него были короткие и жесткие, теперь же — длинные и гладкие. А еще он поправился и передвигался при помощи металлических костылей.
— Да вот… поранился… — ответил Тони.
После он быстро осмотрелся и шепнул нам с умоляющим выражением лица:
— Охранники побили.
— Что?! — Я был изумлен.
Лицо Брайана побагровело, в глазах плясали искры, взгляд метался по сторонам в поисках того, кому можно было бы предъявить за это претензию.
— Да я шучу! — широко улыбнулся Тони. — Это я играл в футбол и слегка перестарался.
* * *
Мы дружно вошли в зал, и началось заседание комиссии, которое продлилось от силы минут пять. В течение одной из них члены комиссии объясняли мне, что при разглашении подробностей всего, что я там увижу или услышу, грозит серьезное наказание в виде тюремного заключения. По этой причине я не могу их написать. Но скажу главное: Тони освободили.
* * *
У Тони был вид, словно по нему только что проехал поезд. В коридоре вокруг него столпились адвокат, Брайан и несколько независимых психиатров, которых Брайан смог привлечь на свою сторону. Все, разумеется, его поздравляли. Правда, свобода ему светила лишь через три месяца — в это время врачи должны были принять решение, что делать с пациентом дальше: перевести в обычную психиатрическую лечебницу на время адаптации или сразу выпустить на улицу. Однако его, без сомнения, должны были освободить. Не переставая улыбаться, он приковылял ко мне и протянул стопку листов.
Это оказались независимые заключения, которые подготовили к собранию комиссии самые разные психиатры — их приглашали для оценки состояния Тони. Оттуда я почерпнул о нем массу деталей, которых раньше не знал. Оказалось, что мать у него была алкоголичкой, постоянно сына избивала и выгоняла из дома — мальчик вынужден был жить на улице по несколько дней, пока его не пускали обратно. Большинство ее мужчин были наркоманами и уголовниками. Тони выгнали из школы, потому что он угрожал работнице школьной столовой ножом. Потом его постоянно перекидывали в разные спецшколы и интернаты, но он все время убегал домой к матери.
После этого у меня родился вопрос: а чем отличаются психопат из Бродмура и психопат с Уолл-стрит? Может быть, только тем, что последнему повезло родиться в состоятельной, успешной и нормальной семье?
Тони проводили в соседнюю комнату, чтобы он подписал юридические бумаги. Я же продолжал изучать записи. Вот небольшой отрывок из его истории болезни:
27 сентября 2009-го. «В хорошей форме».
25 сентября 2009-го. «Отличное настроение».
17 сентября 2009-го. «Настроение и поведение спокойное. Всю середину дня провел, общаясь с сотрудниками
и другими пациентами».
5 сентября 2009-го. «Показал сотрудникам персонажа, которого придумал и создал в игре на приставке Xbox. Это была чернокожая женщина, крайне непривлекательная, с чертами лица как у зомби. Признался, что старался добиться портретного сходства с одной из сотрудниц. Сотрудник отделения, который с ним беседовал, отметил, что такое поведение неэтично, и несколько раз просил его изменить имя персонажа. Тот не согласился, утверждая, что его „героиня“ должна понять шутку. Создание подобного персонажа не может восприниматься как шутка, лишь в качестве выражения неприязни и неуважения к этой женщине».
25 августа 2009-го. «Играл в волейбол. После общался с другими пациентами и сотрудниками».
Дальше были представлены выводы.
МНЕНИЕ:
«Основной вопрос в данной ситуации заключается в том, опасен ли данный пациент для общества. Он неглуп, за все время пребывания в клинике не совершил ничего предосудительного. Если его отпустят на свободу, а он совершит любое преступление, то, скорее всего, приговором будет ИННП (изоляция на неопределенный период). Пациента необходимо поставить в известность, что я сам забыл сделать.
Рекомендую полную выписку. По моему мнению, все говорит о том, что природа и степень его психического расстройства не требуют дальнейшего пребывания в психиатрической больнице. Считаю, что нет необходимости держать его здесь дальше, учитывая интересы его собственного здоровья, безопасности и защиты интересов окружающих. Полагаю, что он не представляет никакой опасности».
— Ты знаешь, Джон, — сказал Тони, когда я оторвался от его бумаг, — самое главное, что ты должен понять: все вокруг немного психопаты. Все! Ты, я, — он замолчал на какое-то мгновение. — Да, я тоже, безусловно.
— Какие у вас планы? — спросил я.
— Думаю, что направлюсь в Бельгию, — ответил он. — Там живет женщина моей мечты. Правда, она замужем, но я добьюсь развода.
— Знаете, что говорят о психопатах?
— Что мы умеем и любим манипулировать
