class="p1">– Прекрати называть меня этим дурацким именем, – раздражённо ответил молодой человек. – И хватит жевать эту иностранную дрянь.
– Ну почему сразу дрянь? – Юля пожала плечами. – Отец Светки, дипломат, привез из-за границы, она всех в группе угостила. И чем тебе «Фел» не нравится, звучит прямо-таки по-западному.
Феликс махнул рукой. Он знал, что спорить бесполезно. Юля была настоящей фанаткой зарубежного образа жизни и воплощала его в повседневности, как только могла: причёска, одежда, манера поведения – всё копировалось из доступных иностранных журналов и фильмов. Имена музыкантов, артистов иностранного происхождения девушка знала наизусть, считая, что уровень советской эстрады и кино – ниже среднего. Откуда это было в ней, советской комсомолке из обычной семьи, Феликс не понимал, и его это здорово раздражало.
– Прочти. Что скажешь? – Молодой человек протянул девушке ошеломившее его письмо.
Юля, невозмутимо продолжавшая жевать, без интереса взяла в руки бумажный листок со штампом Коллегии адвокатов. По мере того как она читала текст, её глаза распахивались всё шире, а рот, на мгновение переставший мучить жевательную резинку, постепенно раскрывался, как цветочный бутон в кино.
– Феликс, это что? – От волнения девушка назвала юношу полным именем, устремив на него глаза, увеличившиеся до размеров монеты, которой оплачивался проезд в метро в 70-х. Эти голубые пять копеек то темнели, то бледнели, пока Юля изучала лицо любимого.
– Это я у тебя хотел спросить, что мне делать. – Феликс, нахмурившись, забрал бланк.
Девушка наконец пришла в себя.
– Как это «что делать»? – Юля от возбуждения повысила голос. – Получать наследство, конечно.
– Да тише ты. – Молодой человек, взяв девушку за руку, увлёк её подальше от людей. – Не кричи, здесь полно студентов. Не хватало ещё, чтобы в институте узнали.
– Да и пусть знают. Представляешь, как позавидуют. А может, у этой твоей двоюродной бабули имеется счёт в швейцарском банке или, на худой конец, шкатулка с фамильными драгоценностями. – Юля мечтательно закатила глаза.
Феликс встряхнул её руку.
– Очнись. Размечталась. Ты представляешь, что будет, если в институте узнают, что у меня родственники за границей, да ещё и наследство оставили? – Юноша мрачно покачал головой. – Не видать мне тогда аспирантуры. – Он вновь обратился к Юле. – И с чего ты взяла, что в завещании драгоценности? Ну что может оставить в наследство ветхая старушка? – Молодой человек шутливо постучал пальцем по лбу девушки. – Наверняка какая-то доисторическая рухлядь. Да и потом, скорее всего, меня с кем-то перепутали. Не припомню, чтобы родители рассказывали о каких-то родственниках за границей.
Юля разочарованно опустила голову.
– Жаль. А так хотелось помечтать. – Неожиданно она встрепенулась от посетившей её мысли. – А знаешь, что, Фел? – Глаза девушки загорелись. – Нам нужно пойти в эту Инюрколлегию и всё узнать. Тем более они сами вызывают тебя на переговоры для оформления наследства.
– Верно, ты – умница! – Феликс приободрился и поцеловал девушку, не обратив внимания на своё имя, вновь произнесённое на западный манер. – Нужно сказать им, что это ошибка, пусть ищут настоящего наследника. А мне неприятности в институте не нужны.
Молодые люди, обнявшись, весело побежали прямо по лужам к ближайшей остановке троллейбуса.
Вечер опустился неожиданно и сразу, не дав сумеркам немного похозяйничать. Феликс, проводив Юльку домой, долго бродил по городским улицам, пытаясь осознать то, что сегодня произошло. Он вырос в СССР, в стране, которую бесконечно любил, но, несмотря на это, юноша прекрасно понимал, какие неприятности ждут любого советского человека, имеющего родственников за границей. Уже подходя к дому, Феликс издалека заметил свет настольной лампы в окне своей комнаты.
«Ждёт меня, не ложится», – с теплотой подумал он о матери. Смерть отца невероятно сблизила их.
Женщина действительно не спала в ожидании сына, кутаясь в тёплый пуховый платок. Она стояла у окна, вглядываясь в темноту, и приглушённый свет лампы задумчиво переливался в её густых волосах пепельного оттенка, аккуратно собранных на затылке.
Ужин прошел в молчании, но, убирая со стола тарелки, мать не выдержала.
– Сынок, я чувствую, что ты чем-то расстроен. Скажи мне, что случилось? С Юлечкой поссорились? – Она с нежностью посмотрела на сына.
– Нет, мам, у нас с Юлькой всё хорошо. Не беспокойся. – Феликс принялся помогать матери убирать посуду со стола.
– Подожди, сынок, присядь. – Мать настойчиво потянула его за рукав к стулу и села сама. – Поделись со мной, вот увидишь, тебе станет легче.
– Мама, я не хочу, чтобы ты расстраивалась, я же знаю, что у тебя с сердцем. – Феликс погладил мать по руке, ласково посмотрев в глаза. Увидев её ответный взгляд, он понял, что она не отстанет. – Хорошо, я скажу, но только ответь, пожалуйста, на один вопрос: у нас были когда-нибудь родственники за границей?
Женщина странно охнула, ещё сильнее закутавшись в платок, и испуганно посмотрела на сына. Феликс не ожидал такой реакции. Он ещё днём постарался убедить себя в том, что это ошибка, что его спутали с настоящим наследником – мало ли людей с одинаковыми фамилиями. Поведение матери сбило его с толку.
– Значит, были? – почти прошептал Феликс. – Мама, не молчи, пожалуйста, – попросил он уже в полный голос.
Женщина вздохнула.
– Да, сынок, – сказала она с горечью. – Но лучше бы их не было. Из-за них твой отец едва не лишился жизни.
– Мама, пожалуйста, расскажи. Я должен знать всё. – Феликс не отрывал от матери пристального взгляда.
– Родственники твоего деда по отцовской линии, дворяне, после революции сбежали за границу. – Мать вновь тяжело вздохнула. – Это единственное, что я знаю. Твой отец, оберегая меня, скрывал всё, что было с ними связано. Когда мы только поженились, я помню, что приходили какие-то письма или их приносили незнакомые люди, но отец сразу уничтожал всё после прочтения. Потом его вызвали… ты знаешь куда. Его не было три дня. – Женщина закрыла глаза, и в ее голосе задрожали слёзы. – Я думала, что уже никогда его не увижу. За это расстреливали или отправляли в ГУЛАГ.
– Расстреливали? За то, что имеешь родственников за границей? – Феликс был ошеломлён.
– Именно. Это сейчас из-за такого можно лишиться карьеры, положения в обществе, «вылететь» из партии или комсомола, а тогда – ждала смерть или каторга.
– Но ведь отец остался жив, мама. Значит, его отпустили? – Феликс настойчиво пытался узнать правду.
– Да, сынок, отпустили, потому что он отрёкся от родственников. Потом всю жизнь страдал из-за этого. – Мать смахнула слезу с ресниц, а Феликс обнял её крепко и поцеловал. Женщина взяла себя в руки.
– А почему ты спрашиваешь, сынок? – уже спокойным голосом обратилась она к юноше. Феликс молча достал злополучный конверт и протянул его матери. Она перечитала письмо несколько раз и покачала головой.
