поможет? Я тебя прекрасно вижу.
Я засмеялся, прижал ее к себе, поцеловал в макушку:
— Ты же не призрак. Эта защита от него, а не от тебя.
— Хорошо, — сказала она, выскальзывая из объятий, — тогда я пошла.
— Давай. И будь осторожнее.
Она немного испуганно улыбнулась, поправила под блузкой полынь, перехватила удобнее сумку и двинулась вперед, к чернеющим развалинам.
* * *
У разбитой плиты Вика остановилась. Почти вплотную к камню. Темная тень, застывшая над бетонным разломом, пришла в движение, подросла, вытянула вперед дымные руки. На месте ее глаз зажглись две алые искры. Зажглись и потухли. Жертва была не та. Жертва была неинтересна.
У меня в голове все равно взорвалась тревожная мысль: «Слишком близко! Слишком!»
Я потянул Вику за пояс юбки, заставляя отойти назад на два шага. Моя напарница беззвучно подчинилась.
— Начинай, — прошептал я ей.
Вика подставила к губам кулачок, нервно откашлялась, сказала громко, певуче:
— Я тебя вижу!
Я поразился ее отваге. Молодец, умница! Ни жестом, ни словом не выдала своего страха. Мне рядом с этой отчаянной девчонкой было бы стыдно сплоховать. Я присел на корточки, в левой руке зажал рогатину, в другой гвозди. Опираясь правым кулаком о землю, пополз на четвереньках вперед.
Сейчас мне надо было тихонько просочиться между плитой и девчонкой, остаться для фантома невидимым. И уже там, на месте, исполнить мою часть заклинания — создать для призрака непреодолимый барьер. Это на данный момент было самым важным.
Вика говорила не переставая, я ее не слушал. Мне и так были известны ее слова. Что говорилось в книге? Заболтать, обмануть, убедить в том, что девице очень жаль темного духа. Нетривиальная задача.
— Я знаю, как тяжко быть одному. Я вижу твои страдания.
Голос Вики журчал ручейком. Тень над плитой колебалась, убаюканная ласковыми словами. Я отложил в сторону рогатину — ее время пока не пришло. Потом медленно, стараясь не звякнуть ненароком, разложил на траве гвозди. Ну что ж, поехали. Первый гвоздь поставлен вертикально. Вместо молотка раскрытая ладонь. Какой только изувер додумался до такого ритуала?
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Черт, черт, черт! Почему здесь такая плотная почва? На пути гвоздя беспрестанно попадались мелкие камешки. Каждый удар отзывался в моей ладони дикой болью. А вбить надо до конца, по самую шляпку. Новый удар. Получилось. Первый вбит. А их еще одиннадцать.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Кто придумал такое идиотское заклятие? Кажется, я уже задавал похожий вопрос. Руки у меня не железные! Пришлось поменять ладони. Благо, на этот счет не было никаких запретов. Новый удар. И еще. Повезло. Этот гвоздь пошел, как по маслу. Я чуть перевел дух и взялся за третий.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Ноги затекли, я встал на колени, подумал, что не мешало бы заняться физкультурой. Крепкое на первый взгляд тело Маринича, оказалось совсем не готово к таким упражнениям. Это еще последняя пара гвоздей хорошо идет. А если попадется большой камень? Что тогда? Меня прошиб пот.
* * *
Я покопался в памяти, но не смог найти инструкций из книги на подобный случай. Можно вытащить гвоздь и забить его в другое место или нет? Я не знал. Зато знал точно, что гвозди должны быть погружены в грунт по самую маковку.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Бл… Я едва не выругался в слух. На ладони лопнула кожа. Ранка была небольшой, но в ней неизбежно показалась кровь. Как не вовремя. Главное, чтобы фантом не почуял. Главное, чтобы не заметил. Я отключился от боли и опять сменил руку. Оставалось еще три гвоздя, и стена будет активирована.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Все последний, двенадцатый. Я оперся обеими ладонями о землю, переместился вбок, к рогатине. Теперь можно было завершать ритуал. Я поднял руку и показал Вике знак победы.
Она почти улыбнулась, сдержалась в последний момент, но стало ясно, что поняла. Речь ее сразу приняла другое направление.
— Я могу тебе помочь, — сказала девчонка, обращаясь к твари. — Хочешь?
Тот подался вперед. Жадно, нетерпеливо. Завис недвижно. Не произнес ни звука. Тень ожидаемо была немой. Вика мило улыбнулась.
— Если согласен, кивни. Я не смогу ничего сделать без твоего согласия.
Я всем своим существом почувствовал, что он почти согласился. Понял, как безумно ему хочется отсюда уйти. Но призрак медлил. Подозрительность и осторожность взяли вверх. Он распрямился, подался ввысь, оглянулся по сторонам. Потом вдруг дернулся, уставился на меня в упор и потянул невидимыми ноздрями воздух.
Меня обдало холодом. Неужели почуял кровь? Хреново. Хуже некуда. Ладонь моя сжалась в кулак. Кровь для твари те же ворота — заходи не хочу. Хорошо, что я не стал отказываться от лишней защиты. И полынь, и футболка навыворот — все это должно запутать фантом, сбить его с толку.
Так и получилось.
— Я бессильна без твоего согласия, — повторила Вика с нажимом. — Если ты против, я просто уйду. Кто я, чтобы докучать высшему существу своим присутствием?
Призрак вдруг всполошился, потерял ко мне интерес. У него из-под рук уплывало заманчивое предложение свободы. Он уменьшился, вернул себе обычный размер и кивнул.
Вика не смогла сдержать радости. К счастью, это было воспринято благосклонно.
— Если ты согласен, — сказала девчонка, — мне нужно провести ритуал. А потом тебе придется на время вселиться в любое живое существо. Правда, тут никого, кроме меня, нет. Но я готова предоставить тебе свое тело. Ты согласен?
Фантом вновь кивнул, на этот раз торопливо, жадно. Внутри него бушевала жажда. Ему не терпелось заполучить тело Вики, выпить до дна ее душу. Ему не терпелось обрести полную неограниченную свободу. Такую, какая не снилась ни одной черной твари до этого.
Я буквально читал его мысли. Были они мерзкие. Были они безжалостные. Не было в них ни капли благодарности, к стоящей напротив девушке. Только голод и желание убивать. Но глупому человечку об этом знать было не положено.
— Я начинаю, — сказала Вика вслух.
Глава 27.1
Она достала из сумки церковные свечи, воткнула их в землю. Чиркнула спичкой. Все три огонька разгорелись дружно, без проблем. Девушка распрямилась. В руках у нее был коробок с ладаном.
— Не спеши, — сказала она призраку, — теперь слова.
«Себя отворяю, тебя призываю, от места отрываю, освобождаю…»
Дальше можно было не
