— Значит, ты у него еще не была? — Шувалова, как всегда, демонстрировала полное отсутствие внимания к рассказу собеседника.
— Нет! — рявкнула Даша. — Поэтому и спрашиваю. Ты, наверное, не расслышала, не я к нему собираюсь, а мои друзья. Как ты думаешь, он хороший специалист?
— Не знаю. — Голос звучал как-то механически. — Но на твоем месте я бы не ходила.
«Дубина стоеросовая».
— Я и не пойду, речь о моем приятеле и его жене.
— И они пусть не ходят.
— Но почему?
— Я не могу сказать. Просто не надо к нему идти.
— Хотя бы намекни почему.
— Это... ни к чему.
Как ни настраивалась Даша быть спокойной и сдержанной, вдовица снова вывела ее из себя.
— Слушай, Марин, я не спрашиваю твоего совета идти к нему или нет, меня интересует, чем конкретно он занимается?
Последовала долгая пауза:
— Чем обычно занимается гинеколог? Лечит.
— Он как-то связан с Юлькой и... с ее работой?
— Я никак не пойму, чего ты к нему прицепилась? — проворчала Шувалова. — Оставь ты его в покое. Других врачей, что ли, нет...
Терпение Даши лопнуло окончательно:
— Ладно, все, давай без обиняков. Я отдам тебе документы только в обмен на подробную информацию о докторе Пелтраме.
— Ну что ты хочешь о нем узнать? — с явной досадой спросила Черная вдова.
— Чем конкретно он занимается?
— Он занимается... — нехотя начала Шувалова, но неожиданно ее голос оборвался, словно трубку прикрыли рукой.
Даша грызла ноготь и ждала. Наконец снова послышался голос Черной вдовы, но на этот раз он звучал как-то отчужденно, официально.
— Хорошо, сейчас у меня нет времени, но если вы не против, то я предлагаю сегодня встретиться и все обсудить.
— Ты не одна? Не можешь говорить?
— Нет.
— Хорошо, а где и когда встретимся?
— Я перед выходом перезвоню. Часов в восемь вечера.
Даша посмотрела на часы: было около двух. Согласиться — значило потерять целый день.
— А пораньше?
— Нет. Тогда только завтра.
— Марина, это очень важно. Завтра может быть поздно.
— Я не могу, у меня назначена встреча.
Пришлось пойти на небольшой шантаж.
— Есть еще один человек, заинтересованный в этих документах не меньше твоего, и он, думаю, согласится встретиться со мной незамедлительно.
— «Он», — мрачно повторила Черная вдова.— Понятно.
— Да, он. А тебе я первой предлагаю только потому, что мы обе женщины, и я тебя понимаю как никто другой. Итак?
— Ну хорошо, только не раньше четырех...
— Договорились, ровно в четыре у памятника... — Даша быстро перебрала памятники вблизи Юлькиного института, ей почему-то особо не хотелось встречаться у памятника с конем.
— Зачем нам памятник, можно в метро, — буркнула Шувалова.
— Отлично. Тогда в центре зала.
Даша повесила трубку и принялась щелкать обгрызенным ногтем. Интересно, чего же так боится Черная вдова? А она явно боится.
Не успела Даша хорошенько поразмыслить над этим вопросом, как зазвонил телефон. Мелькнула мысль, что, может, Шувалова отделалась от посетителя и перенесет встречу на более ранний срок, но вместо замороженного голоса Черной вдовы послышались обаятельные интонации директора зоомагазина:
— Дашенька, привет.
— Привет.
— Что нового?
— Нового в чем?
— Дав чем-нибудь.
— Ты серьезно хочешь услышать историю моей жизни или дело все-таки в другом?
Истомин рассмеялся:
— Обожаю деловых женщин. Слушай, мне помнится, тебе нужны были деньги, это еще актуально?
Даша застыла с высоко поднятыми от удивления бровями:
— Ну... допустим. А ты хочешь одолжить?
— Не одолжить, — даже по телефону ощущалась его мягкая улыбка, — а предложить обмен.
— Ах, вот как... Ну что ж, не откажусь. А что взамен?
— Взамен я хотел бы попросить тебя провести со мной пару часиков наедине.
Даша аж зажмурилась. Тряхнув головой, она промямлила:
— Извини, я правильно тебя поняла?
Истомин снова рассмеялся:
— Я бы с удовольствием, но боюсь, что нет. Я выразился фигурально. Хотя к этому мы сможем вернуться попозже.
— Артем, извини, у меня последние дни какие-то суматошные... Ты не мог бы выражаться несколько более прямо? Что конкретно ты хочешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я хочу, чтобы за две тысячи долларов ты впустила меня в Юлину квартиру и просто смотрела телевизор, ну или читала книжку.
— А что в это время будешь делать ты?
— Вот именно за это я и хочу заплатить: чтобы тебя это совершенно не интересовало.
— Хорошенькое дело, — усмехнулась Даша. — А если за эти два часа ты вынесешь всю мебель из квартиры?
— На выходе можешь меня обыскать, клянусь не выносить даже пыль на подошвах.
— Тогда зачем...
Голос Истомина постепенно утрачивал вкрадчивые интонации, в нем появилась жесткость.
— Даша, или ты принимаешь мой условия, или нет.
— Значит, говоришь, две тысячи... — протянула Даша. — В принципе сумма неплохая. Прости, а тебя случайно не ее кабинет интересует?
— Ну, допустим, кабинет.
— А если еще конкретнее, то некий документ из коричневей папки, хранящейся в сейфе? Я правильно поняла?
— Эти документы у тебя? — Голос стал напряженнее, резче.
— Допустим.
— Тогда все упрощается. Я их посмотрю, отдам тебе деньги, и все.
— Интересное предложение. — Даша барабанила пальцами по подлокотнику. — Я перезвоню тебе ровно в половине пятого. Идет?
— А пораньше?
— Пораньше никак.
— Ну что ж, — он явно улыбался, — воля женщины для меня закон.
— Угу! — Даша нажала отбой.
Не успела трубка остыть, как телефон зазвонил снова. Склонив голову, Даша рассматривала аппарат. Она была почти уверена, что это очередной охотник за документами.
Голос Пантелеева ворвался в уши, словно дождливый ветер:
— Алло, мое золотце, как поживаете?
— Как поживает ваше золотце, я не знаю, — холодно заметила Даша, — а вот я — вполне.
Дребезжащий смешок неприятно скребся в трубке.
— Вы такая остроумная, вы такая прелесть...
— Мерси. Вы, наверное, что-то хотели?
— Ах, вы женщины, женщины, такие прагматичные, — принялся вздыхать доцент Пантелеев. — А я вот хотел пригласить вас в ресторан.
— Вы меня один раз уже пригласили. Признаться, не произвело впечатления.
— Ну вот, сразу обижаться! Я ведь, Дашенька, такой замотанный, такой закрученный, все работа, работа... Сейчас немного разгрузился и решил загладить свой грех.
— Юрий Иванович, не могли бы мы перейти к сути?
Возможно, тогда вам не придется тратиться на ужин. Я, знаете ли, много кушаю.
Блеяние несколько ослабло.
— Ну что вы прямо так прагматично. Не в деньгах счастье. Существуют еще и чувства.
Даша зажмурилась.
— Надеюсь, речь идет не о-ваших чувствах. Предупреждаю сразу — меня интересуют не они.
— А что?
— Деньги, разумеется.
— Да, да, я помню, — досадливо протянул Пантелеев. — Тысяча, кажется?
— Три, — не моргнув глазом, ответила Даша. Деньги ей все равно были не нужны, а потрепать нервы противному скряге ой как хотелось.
— Три! — выдохнул собеседник.
— Через минуту будет четыре, — спокойно заметила Рыжая.
— Я согласен! — взвизгнул перепуганный доцент.
— На четыре?
— Но ведь минута еще не прошла.
— Логично. А знаете, — Даша выдержала мучительную для собеседника паузу, — я, может, эти документы вам и бесплатно отдам.
— Как? — буквально прохрипел Пантелеев.
— Вы знакомы с доктором Пелтрамом?
— Генрихом Бенедиктовичем? Немного. А что?
— Я хотела бы знать, чем конкретно он занимается.
— Но... это и так известно, — неуверенно сказал доцент.
— Мне нужно знать то, что неизвестно.
Пантелеев помолчал.
— Послушайте, Даша. — Впервые его голос звучал по-человечески, без заискивания и подлости. — А вам не подойдет компромат?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Как? — не сразу поняла Даша. — Подождите, подождите, вы намекаете на то, что с помощью вашей информации я смогу сама его разговорить?
