— Что за документы?
— Я не собиралась их передавать, — на всякий случай попыталась объяснить Даша.
— Это несущественно. Что было в документах?
— Результаты эксперимента.
— Какого эксперимента?
— Я точно не знаю, но что-то по профилю их института.
— Точнее можешь?
Даша отвела глаза:
— Лечение нарушений репродуктивных функций.
— У мужчин и женщин?
— Нет, только у мужчин.
— Понятно. — Сев в кресло, Полетаев так хрустнул пальцами, что даже попугаи проснулись.
Даша робко переминалась с ноги на ногу. Интуиция подсказывала ей, что двадцать минут пролетят быстро и незаметно.
— От Алексея не поступало никаких новостей? — жалобно поинтересовалась она. Ей хотелось занять возмущенный разум полковника чем-нибудь позитивным.
— Нет, не поступало. — Ответ прозвучал почти ласково. — А должны были?
Даша неловко пожала плечами:
— Я на всякий случай...
— Даша, я могу тебя попросить кое о чем?
— Да, конечно, сделаю все, что в моих силах.
— Это не совсем в твоих силах, но все же смею надеяться, что на этот раз ты внемлешь моим призывам и очень, очень постараешься.
По бесцветному тону негромкого голоса стало ясно, что это та самая просьба, отказать в которой просто невозможно.
— Говори.
— Я сейчас уйду, а ты ляжешь спать. Утром ты проснешься и будешь сидеть тихо, смирно, не создавая лишнего шума...
Даша попыталась что-то возразить, но полковник приложил палец к губам.
— И самое главное — постарайся сделать так, чтобы твоя подруга тоже оставалась дома.
Ореховые глаза растерянно заморгали:
— Все время?
— Как можно дольше.
— Дольше — это сколько: час, день, месяц?
— Часов до десяти.
— А что будет после десяти?
— Не знаю. Я ведь не провидец.
— Тогда зачем мне ее удерживать в доме?
— Я не сказал «удерживать». Я только попросил вас обеих не покидать квартиру до моего распоряжения, вот и все.
Даша колебалась. Полетаев явно что-то замыслил, однако с дополнительными расспросами она рисковала попасть под десницу Господню. И самое печальное, что Господь Бог в данном случае — полковник ФСБ, а это совсем другое дело.
— Хорошо. — Она сделала попытку улыбнуться. — Я провожаю тебя и ложусь спать. Надеюсь, ничего экстраординарного не случится. Ты ведь мне обещаешь?
В глубине души Даша надеялась, что Полетаев как-то отреагирует на последнюю фразу, но он либо не хотел продолжать диалог, либо действительно был погружен в свои мысли. Покинул он квартиру, даже не попрощавшись.
Глава 32
1
Открыв глаза, Даша увидела, что над ней стоит Юлька. Бежать было некуда, и она вжалась в подушки. Юлька присела на кровать, взяла ее руку и, задрав рукав пижамы, надела манжету тонометра. Даша лежали тихо, не сопротивляясь.
— Я так и знала. — Не отрывая взгляда от подрагивающей стрелки, Паэгле качала головой. — Ты себя до гипертонического криза доведешь.
— Не я себя, а ты меня, — разлепила пересохшие губы Даша. — Ты почему хотела меня усыпить?
Юлька фыркнула.
— Зачем бешеных слонов усыпляют? Ладно, ладно, шучу... Ну что мне оставалось делать? Выглядела ты чудовищно, все время заговаривалась... Помнила бы, какую ахинею несла! Подними майку, я сердце послушаю.
— Я все помню, — недовольно пробурчала Даша, но майку тем не менее подняла.
— И что, по-прежнему считаешь меня монстром?
Сознание того, что Полетаев в курсе происходящего, придавало Даше некоторую уверенность, да и вчерашний инцидент раскрыл карты, держать все в себе уже не имело смысла.
— А кем мне тебя считать? Я своими ушами слышала, как ты обещала Пероцкому за деньги устроить беременность и сказала, что биоматериал не может храниться у тебя дома дольше недели. Слышала, как ты рассказывала про Пелтрама и его клинику.
Юлька смотрела внимательно, чуть нахмурив брови.
— Ну и что? — Она ладонью грела металлический кружок стетоскопа. — Что тебе не нравится? Я же говорила, Пероцкий пытается разводить рыб... Какое тебе вообще до этого дело? Ты что, в Лигу защиты животных вступила?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Даша села.
— Юль, ты бы хоть записывала, что говоришь. Сначала сказала, что у Пероцкого птицы...
— Что за чушь! — Приложив стетоскоп к Дашиной груди, Юлька сделала знак, чтобы та замолчала. Некоторое время она внимательно прислушивалась к тонам сердца. Убедившись, что все в порядке, вытащила дужки из ушей. — Я не могла сказать, что у Пероцкого птицы, у него их никогда не было. Крокодилы были, но птицы — никогда.
Опустив майку, Даша состроила рожу.
— Извини, конечно, но я пока расстройством памяти не страдаю. Ты лично мне сказала, что у него попугаи.
— Попугаи? — Паэгле пыталась запихнуть раскорячившийся прибор в футляр, вид у нее был крайне растерянный. — Какие еще попугаи?
— Не знаю, тебе виднее, ты у нас ботаник.
— Зоолог. — Даже на уровне шутки Паэгле не терпела неточности. — Ничего не понимаю... Какие попугаи... — И вдруг на лице ее промелькнула улыбка. — Слушай, а может, я сказала «какаду»?
В ореховых глазах рыжеволосого детектива промелькнуло раздражение.
— Офигительный вопрос! Что, какаду не попугаи?
— Конечно, нет.
Это было что-то новое. Даша вставила палец в ухо и потрясла, словно желая удостовериться, не застряла ли там прошлогодняя информация. Может, Паэгле совершила открытие в области орнитологии?
— Что значит — нет? Ты, конечно, ботаник, прости, зоолог-биолог с дипломом, но кое-какое представление о фауне я все же имею.
— Судя по всему, весьма ограниченное. — Юлька уже вовсю улыбалась. — У Пероцкого и в самом деле какаду, но не птицы, а рыбы. Смешно, но у рыб часто встречаются птичьи названия: попугаи, петушки...
Даша растерянно заморгала. А ведь Паэгле говорила правду. Она вспомнила, что бойцовые рыбки-петушки по своей агрессивности ничем не отличались от своих двуногих тезок, а что касается попугаев, то эти помидоры с глазами, может, на настоящих похожи и не были, но все же существовали. Однако кое-какие сомнения оставались.
— Ты хочешь сказать, что есть рыба под названием какаду? — недоверчиво спросила она.
— Конечно. Только не просто какаду, а апистограмма-какаду. Какаду — это для краткости. Весьма милые существа, с хохолком на голове, отсюда и название.
— Апистограмма... — прошептала Даша, хлопнув себя по лбу. — Значит, он сказал не телефонограмма, а апистограмма. Он же с самого начала сказал: «Моя апистограмма»! Черт! Ну и название! Что, действительно есть такая рыба?
Юлька кивнула в сторону своего кабинета:
— Можешь взять справочник и убедиться.
Но Даша все еще сомневалась.
— Хорошо, а тогда при чем здесь Пелтрам? Учти, я там была. У него вовсе не разведение рыб поставлено на поток.
— И рыб в том числе. Это намного проще, чем у людей: нерест стимулируют гормональными инъекциями. В принципе это и любитель может сделать, но Пероцкий даже не любитель, ему вообще противопоказано иметь животных.
— Неужели Пелтрам тоже разводит рыб?
— Кого он только не разводит! У него все плодятся и размножаются.
Даша с недоверчивым видом накручивала прядь волос на палец. Уж слишком легко Юлька находила ответы на все ее вопросы. Как будто заранее готовилась.
— В жизни не поверю, что вы, серьезные занятые люди, готовы тратить уйму времени и денег, лишь бы какая-нибудь мелкая тварь отложила пару икринок! Да ладно, если бы речь шла об осетровых, а то ведь даже на один бутерброд не хватит. И то не известно, можно ли будет этот бутерброд есть.
Паэгле рассмеялась.
— Значит, у тебя никогда не было хобби. Такого, настоящего, за которое и украсть, и убить — ничего не жалко...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Убить? — Даша подняла глаза. — Нет, такого не было. Меня пытались убить, я — нет.
— Тогда тебе не понять. Настоящий коллекционер готов годами голодать, лишь бы стать обладателем какой-нибудь марки или картины, которая в принципе ничего не дает, кроме возможности ее созерцать.
