тряслась. Она кинулась на пол у кресла Камайи и кланялась так, что, казалось, сейчас разобьёт лоб о ковры, жёсткость которых Камайя вполне оценила прошедшей ночью.
- Вставай. Тулым, давай ачте и завтрак. На двоих.
Рисэл была похожа на крольчонка, найденного в траве. Она дрожала всем телом и оглядывалась на дверь, пока Камайя не крикнула Дерре охранять комнату любой ценой. Похоже, это помогло Рисэл хотя бы немного вернуть самообладание: во всяком случае, зубы больше не стучали.
- Кого же ты испугалась больше меня? - спросила наконец Камайя, с болью в сердце глядя на розовые роскошные губы юной наложницы, касавшиеся тёмного настоя.
Рисэл дёрнулась было кинуться на пол бить поклоны, но Камайя слегка раздражённо остановила её взмахом руки.
- Госпожа, не гневайся… Я услышала кое-что, что напугало меня… Мне сказали, что это ты отравила Нуун, и я боялась тебя, а потом боялась, что Нуун ночью встанет и выпьет мою жизнь…
Камайя зажмурилась. Они оставили тело в шатре рядом с этой впечатлительной малышкой… Да что ты будешь делать!
- Я не спала всю ночь… Под утро мне стало совсем страшно. - Зубы опять стучали об край чашки. - Госпожа, пришла Йерин. Она подошла к Иймэт и шептала ей… Она сказала, что та пожалеет, если скажет хоть слово, потому что тогда все узнают, чем Иймэт вчера весь день поила подругу… Госпожу Нуун…
Камайя резко встала. Рисэл вскочила и замерла, склонив голову, и её косы, толщиной в полторы руки Камайи каждая, тяжело скользнули вперёд.
- Йерин подменила лекарства, которые Саурт и Аулун оставили?
- Аулун. Те, которые она оставила с утра. - Ну как есть дрожащий крольчонок! - Иймэт говорила, что Аулун хорошая лекарка и раньше жила в гареме, пока не попала к иноземцу, и поэтому от её трав точно не будет хуже. Йерин сказала, что Иймэт своими словами подставит и Аулун, и себя.
- Сядь. - Камайя тоже села в кресло и приняла из рук Тулым миску каши с сушёными ягодами. - Сядь и поешь. Не бойся.
- Госпожа, можно, я не буду возвращаться… Туда? - Ложка дрожала в нежных пальчиках. - Когда в ветви Эн-Лаг ушла моя дада, это было по-другому… Мне не было так страшно…
Рисэл заплакала. Камайя закатила глаза.
- Я знаю, кто может тебя отвлечь, - сказала она. - Тулым! Найди Чимре. Пусть приходит.
Терпкое красное золото в чашке и треск дров в очаге. Рисэл ёрзала в кресле, и от этого оно слегка поскрипывало, а потом робко замерла под косым взглядом Камайи, вгоняя ту в какое-то слепое отчаяние. Да, Йерин весьма чувствительно щёлкнула её по носу, прислав эту девушку Аслэгу. Рисэл была настолько красива, что даже чёрную, гадкую зависть внутри слегка теснило восхищение слепой волей природы, которая подарила этой дочери степей такое совершенство. Во всяком случае, внешнее. Камайя сидела, терзаясь невыносимо, и с каждой минутой едкая кислота выжигала её изнутри всё пуще.
- Госпожа Камайя! - Улыбка Чимре, обычно радостная, сейчас казалась будто застиранной и надетой впопыхах, как мятый рабочий халат.
- Проходи. - Подозрение было отчётливым. - Ты… Ты знаешь.
Чимре упал перед её креслом, не сдерживая слёз. Рисэл в ужасе смотрела то на него, то на Камайю.
- Я звала тебя, чтобы отвлечь девушку от страхов, а теперь она ещё больше боится, - с укором сказала Камайя. - Гатэ бы не обрадовало такое, Чимре.
- Ты не любила её! - вдруг горько крикнул Чимре. - Она была тебе никем! Она любила меня, а я - её! Она узнавала меня без слов! Она рассказывала мне сказки! Мне больно, что её больше нет!
- Мне тоже больно. - Подбитая птица металась внутри, и улыбка Гатэ стояла перед глазами. «Пусть любовь направляет твои шаги». - Я знала её не так долго, но она осветила мои дни тут, пока… Пока я была одна. Теперь всё изменится. Вам лучше дружить. - Сердце пропустило удар, когда Камайя показала глазами на Рисэл. - Слышишь, Чимре? Уйми своё юношеское буйство и послушай меня.
- Зачем мне с ней дружить? Ещё одна трусливая наложница, которая боится собственной тени, трясётся за свою шкуру! - Чимре кричал, Рисэл вжалась в спинку кресла, белея. - Не имеет собственного мнения, прячется за подолом того, кто повыше залез! Сколько их тут уже было, в каждом гареме! Их судьбы по щелчку пальцев ломают, а они блеют, как овцы! Смотри, Камайя! Смотри!
Он подошёл, весь красный, со сжатыми кулаками, к Рисэл, и оторвал её ладони от заплаканного личика.
- Ты же слышала, как твой Таатэм звал тебя у ограды! - крикнул он. - Почему ты не подошла к нему? Он звал тебя, стоя на морозе, два часа, и плакал, пока стража не прогнала его, а ты твердишь, что счастлива быть тут и стать наложницей господина Аслэга, который пугает тебя до обморока! Да что ты за овца такая?! Лучше быть в опале, чем жить так! Тебя привезли, чтобы бросить под ноги ей! - Чимре яростно тряс пальцем, показывая на Камайю. - Чтобы она споткнулась! Чёртова Йерин просчиталась в одном - господин Аслэг уже сделал свой выбор! И слава Отцу Тан Дан, госпожа Камайя смотрит под ноги достаточно внимательно, чтобы не спотыкаться об овец!
Рисэл с ужасом смотрела на красное лицо и дрожащие руки Чимре. Камайя нахмурилась.
- Сядь. Ты пугаешь девочку. Она ни в чём не виновата. Её прислал отец. Она же не может просто уйти.
- Отец, отец… Эти отцы!
