— Так вам нужна хорошая дубленка? — спрашивает у Степы Клавочка.
— Да, для жены.
— Сейчас все купим. И дубленочку, и технику вашим внукам. Тут очень хороший шопинг. Я, кто к нам ни приезжал, всех артистов возила отовариваться. И Кобзона, и писателя Аркадия Инина.
Звуки взрывов. Степа задумчиво жует губами.
— Степан Сергеевич, это в горах, — успокаивает Клавочка. — Вы не волнуйтесь.
— Я не волнуюсь. Я п-п-просто думаю. Как это в жизни удивительно получается. Еще вчера мы с тобой были незнакомы, а сейчас — как будто я тебя сто лет знаю.
Клавочка кокетливо улыбается Степе и начинает подпевать Пугачевой:
Миллион, миллион, миллион алых розИз окна, из окна, из окна видишь ты.Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен — и всерьез,Свою жизнь для тебя превратит в цветы.
Очередная встречная «бурбухайка» мечется из стороны в сторону, водитель не знает, куда свернуть, чтоб уступить дорогу конвою. В последнее мгновение перед столкновением едущий перед Степиным газиком БТР сворачивает на обочину. Взрыв.
Солдат с мгновенно окутавшегося пламенем БТРа выбрасывает на дорогу. Второй БТР, не успев затормозить, наезжает на них.
Клавочка реагирует мгновенно. Сталкивает Степу на пол газика и на всякий случай накрывает его своим телом.
Второй БТР пятится назад и останавливается. На асфальте в луже крови лежит раздавленный солдат.
Тишина.
Летом восемьдесят второго, когда папа летал с выступлениями в Афганистан, мама была на гастролях в Париже, я крутился на Московском кинофестивале, Нина ночевала в городской квартире, а дети оставались в Шишкином Лесу одни. За ними приглядывал мой брат Макс, но он, как всегда, был влюблен.
3
Сорокапятилетний Макс смотрит в окно на дом Левко. Оттуда, из окна второго этажа улыбается ему двадцатилетняя хорошенькая и худенькая Женя Левко. На подоконнике перед ней включенный транзисторный приемник. Поет Пугачева:
Миллион, миллион, миллион алых розИз окна, из окна, из окна видишь ты...
Женя посылает Максу воздушный поцелуй и пальцами изображает на подоконнике идущие ноги. Макс кивает в ответ и выскакивает из комнаты.
Женя в своей комнате смотрится в зеркало.
Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен — и всерьез,Свою жизнь для тебя превратит в цветы.
Макс вбегает в кухню и вынимает из раковины бутылку водки, охлаждавшуюся там под струей воды.
Бежит обратно в свою комнату. Из дверей мастерской с улыбкой глубокого презрения смотрит ему вслед шестнадцатилетняя Маша. В том году моя племянница Маша навсегда поселилась у нас. После смерти Анечки она отказалась жить в Англии со своим отцом Эриком Ивановым. Маша вообще нелегкий человек, но тогда она переживала переходный возраст, и характер у нее был совершенно невыносимый.
Маша делает вслед Максу неприличный жест.
Женя Левко в своей комнате глядится в зеркало и прыскает духами себе подмышки и немножко в рот
Утром ты встанешь у окна,Может, сошла ты с ума?Как продолжение сна,Площадь цветами полна!
Пугачева продолжает петь, а Женя, покрутившись перед зеркалом, выходит из комнаты.
Пританцовывая, она пересекает гостиную, направляясь к выходу из дома, когда из своей комнаты высовывается когда-то сильный и грозный, а теперь древний и высохший восьмидесятитрехлетний Василий Левко.
— Евгения, ты куда собралась?
— А твое какое дело?
— Не сметь со мной так разговаривать! — рявкает бывший маршал.
Василий Левко был уже в глубоком маразме, но он понимал, что у его восемнадцатилетней внучки Жени роман с сорокапятилетним Максом Николкиным. И это было для него невыносимо.
— Я тебе запрещаю туда ходить!
— Ой как страшно.
Легонько отпихнув деда назад, закрывает перед ним дверь его комнаты и поворачивает ключ в замке.
Запертый в своем логове, маршал молотит в дверь кулаком.
Женя пробегает через сад и пролезает через дырку в заборе к Николкиным. А голос Пугачевой по радио все равно слышен из ее комнаты и из многих соседних домов.
Миллион, миллион, миллион алых розИз окна, из окна, из окна видишь ты.
Макс, сидя на кровати, разливает водку по рюмкам. Женя сидит перед ним на письменном столе.
Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен — и всерьез,Свою жизнь для тебя превратит в цветы.
— Тебе нравятся такие песни? — спрашивает изнывающий от нежности Макс.
— Я эстраду вообще люблю.
Солнечный луч падает из окна на Женины гладенькие колени, руки и плечи, но Максу хочется не только трогать все это, но и поговорить. Макс всю жизнь ищет не поверхностных отношений, а гармонии всерьез.
— Как тебе может нравиться и Пугачева, и мои спектакли? — выспрашивает он.
— Это совсем другое.
— Я спрашиваю потому, что мои спектакли — это и есть я.
— Вот я и говорю.
— Ты имеешь в виду, что я тебе нравлюсь?
— М-мм.
— Я не понимаю, что тебе во мне может нравиться? — не унимается Макс.
— Все нравится.
— Что все?
— Ну, что ты умный и добрый, и что про тебя пишут в газетах, и что теперь тебе дадут театр в Москве. Я тебя люблю — и все. Что ты пристал?
— И тебе со мной не скучно?
— Нет.
Макс вздыхает и начинает целовать ее колени. Женя расстегивает кофточку под пение Пугачевой:
Похолодеет душа —Что за богач здесь чудит?А под окном, чуть дыша.Бедный художник стоит.
Запертый Василий Левко в бессильной ярости колотит в дверь. Зина отпирает его. Это лето восемьдесят второго года. Зине уже исполнилось пятьдесят.
— Ну чего ты? Ну чего ты шумишь? — успокаивает она Левко. — Женечка просто навещает своего отца.
— Дегенератка! — задыхается от бессильной ярости Левко.
Жениному брату Павлику Левко в то лето исполнилось пятнадцать лет. Он тоже был влюблен, впервые в жизни, в одноклассницу Таню. Таня жила рядом, в рабочем поселке. Она мечтала стать киноартисткой.
Вот они — шестнадцатилетние Павлик Левко и Таня — тоже пролезают через дырку в заборе. На Тане сарафан с глубоким вырезом. Павлик наклоняется к ее плечу и, дурея от ее близости, дует.
— Ты что? — оборачивается к нему Таня.
— Комара прогнал.
— Я боюсь.
— Чего ты боишься?
— Ну, ты просто не понимаешь. Они живут рядом, и ты привык. Но это же такие люди. Это же Николкины! Эрик Иванов! Варвара Чернова!
— Люди как люди, — говорит Павлик. — Пьяный Иванов со второго этажа ночью в окно писал. Я сам видел.
— Зато он создал «Полковника Шерлинга»! Ему писать из окна можно.
— Почему это?
— Потому что люди искусства — избранные, — говорит Таня, глядя на стоящего в окне нашего дома шестнадцатилетнего Котю. — Ну чего ты, Пашка, улыбаешься? Да, я хочу быть как они.
— У вас дверь открыта? — кричит Павлик Коте.
Котя кивает. Павлик с Таней входят в дом.
Мой сын Котя тоже переживал переходный возраст. Это выражалось в том, что в мое отсутствие он носил мои вещи и курил мои сигары.
На столе в Степиной комнате большая фотография Степы с Брежневым. Брежнев на фотографии прикрепляет к Степиной груди звезду Героя Социалистического Труда.
По стенам кабинета книжные полки и фотографии обитателей Шишкина Леса.
Котя сидит за Степиным столом. У Коти жалкие, недавно отпущенные усики. Одет он в мой шелковый халат. Во рту сигара. Когда Таня и Павлик входят, он встает и неторопливо выходит из-за стола. Павлик знакомит:
— Таня. Константин.
Вообще-то они друг друга уже знают, они учатся в соседних классах. Котя в «А», а эта парочка — в «Б». Но вне школы все другое. Котя берет Таню за руку и церемонно подносит к своим губам. Таня руку выдергивает и прячет за спину.
— Мне рассказали, что вы мечтаете сниматься в кино? — надменно спрашивает мой болван.
— Да, — тихо отвечает Таня.
— Котя, кончай выебываться, — говорит Павлик. — Ты же будешь поступать во ВГИК. Так помоги человеку. Объясни ей, что к чему.
— Я могу ее посмотреть, — вздыхает Котя, — но я ничего не обещаю. Вы понимаете, Таня, какой вас ждет конкурс? Вы должны быть готовы ко всему.
— Я готова ко всему.
— Вы можете показать мне какой-нибудь этюд?
— Могу, — кивает Таня и оглядывается на Павлика.
— Выйди, — говорит Павлику Котя.
— Че-ево?!
— Она стесняется, — объясняет Котя. — Это как визит к врачу.
Павлик удивляется и выходит.
— Ну, что вы мне покажете? — усаживается за Степин стол Котя.
— Удава, — говорит Таня.
— Простите?
— Змею.
И смотрит на Котю неподвижными, ставшими вдруг другими, совершенно дикими глазами, потом ложится на пол и медленно к Коте ползет.
Из дома Левко доносятся звуки радио. Пугачева все еще поет:
Миллион, миллион, миллион алых розИз окна, из окна, из окна видишь ты.Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен — и всерьез...
Павлик спускается на первый этаж и выходит на веранду. Здесь тоже работает радио, но другое. Маша, стоящая с кистями у мольберта, слушает «Голос Америки». Сквозь треск помех пробивается голос с несоветским акцентом:
