Луна уже успела зайти за гору, поэтому Савин подносит бутылку ближе к огню.
– Чуток. По глотку каждому.
– Ну, так наливай.
Загремели кружками. Олег разделил остатки напитка, откинул пустую бутылку и поднял руку с кружкой. Замерли, глядя друг на друга.
– Серега, скажи тост.
– Тост.
Ребята засмеялись.
– А если серьезно, – я оглядел сидевших пацанов, – давайте выпьем за то, чтобы в будущем, несмотря ни на что, всегда могли вот так собраться вместе.
– Во, сказанул! – удивляется Олег. – Что такого может в будущем случиться-то?
– Ничего, – отвечает Ильяс, – но Серега прав – вот закончим школу, а потом кто куда. Армия, институт, ещё чего…
– Я в авиационный поступлю, – говорит Женька, – летчиком буду.
Переходников поступит, я знаю, вот только по здоровью не пройдет, станет учиться на авиадиспетчера.
– А я пока не знаю, на кого учиться буду, – говорит будущий обладатель скромного дворца. – Но всегда космонавтом мечтал стать.
Кто из нас не мечтал о космосе?
– В АВОКУ[2] поступлю, – решительно говорит Ильяс. – Военным буду.
Я улыбаюсь про себя, так как знаю, что Расулов по стопам отца пойдет, поэтому добавляю:
– Значит, быть тебе генералом!
– Плох тот солдат… – улыбается он.
Я вновь поднимаю кружку:
– Тогда выпьем за летчика, космонавта и генерала!
– Да!
Хлопаем коньяк залпом. Переходников тут же говорит:
– Постой, Серег, а ты кем собираешься стать?
– Ну, с ним все понятно, – отвечает за меня Расулов. – Военным, конечно.
– Ага, – хихикает Савин, – военным музыкантом-десантником.
Грех на друга обижаться.
– Тебе в театральное надо поступать, – отвечаю Олегу, – комиком во каким будешь!
– Посмотрим.
– Ладно, – зевает Расулов, – будущее покажет, вы, как хотите, а я спать.
– Да, пора.
Укрываемся одеялами. От костра немного припекает, но позже, как мелкие ветки прогорят, будет самое то.
– Олег, ты только бутылку выкинь.
– Выкину, – сонно отвечает он.
Друзья затихают. Сквозь потрескивание костра слышу их мерное сопение. Умаялись, бедняги. Я пока не сплю. Лежу и думаю. Вот друзья о своем будущем говорили. Кто кем после школы станет. И только я точно знаю – кем они будут. Переходников закончит институт, но по специальности работать не сможет. Так выйдет, что придется ему собственным бизнесом заняться. То же случится и с Савиным. Оба станут бизнесменами. Кроме меня и Ильяса. Кстати, все, что сегодня произошло, Савин и Расулов напророчили ещё тогда, на пикнике. И с горы неслись, только вместо медведя, корова была. И сидели мы не на самой вершине, а на выступе, посередине стены… да и я все, что хотел, сделал. На горе проорался, в водопаде ополоснулся. На этом мои знания о своей судьбе можно считать нулевыми. Дальше все будет почти по Байрону:
Все прошлое казалось только сном.Не вижу ясности я в будущем своём.
Поступить в военное училище и повторить тот путь опять? А это тревоги, учения, тренировки, выходных по пальцам перечесть, а ещё постоянные задержки зарплаты. И полная неопределенность в девяностые. То угроза расформирования, то…
В общем, путь, уже один раз пройденный и известный.
Если принять предложение Вити и начать играть в группе, попутно дополняя репертуар новыми песнями. Тут будет поле не паханное, как в песне у Цоя: «Песен, еще ненаписанных, сколько, скажи, кукушка…» Обкукуется, так как песен я знаю немеряно. Можно не только переводить иностранщину, но и попсу нашу в дело пускать, её не жалко. И с этим путем мне все ясно.
А вот если после школы поступить в иняз, то с этим путем вообще муть, согласно Байрону.
Куда после окончания? Кем я стану, переводчиком, преподавателем? Да какая разница? В начале девяностых начнется такая катавасия, что по специальности на работу будет устроиться просто нереально. Почти всё население страны в бизнес ударится. Кооперативы, закрытые общества, частники…
Ладно, времени у меня достаточно. Ещё три года до окончания школы, определюсь за это время. Что-то мысли о будущем весь сон отбили. Лег на спину и посмотрел на небо. Там сияли звезды, такие яркие и очень близкие. Ну да, это я тоже хотел когда-то. Вот самый яркий Сириус, а это Полярная, чуть выше Лысого Горшка и мерцает почему-то. А эта… блин, забыл… как её?
– Это Вега – подсказал мне, кто-то.
Не понял, кто это тут мысли читает?
Приподняв голову, посмотрел вокруг – никого. Послышалось, что ли? Нет, я ясно и четко слышал голос. Тут с другой стороны костра хмыкнули. Сел, чтобы наконец выяснить, кто там со мной так шутит, и через пламя костра увидел… Сплю я, что ли? Тот, кого я увидел, сидел на валуне, аккурат между спящими Женькой и Олегом, и походил на спецназовца. Но только походил. Странно, но на нем было намешано снаряжения чуть ли не со всех времен. Обряжен почему-то в устаревший бронежилет «Кора», под ним черная спецура, непонятного покроя – то ли времен Великой Отечественной, то ли ещё старее. Нет, не старее – петлицы видно, с одной шпалой, капитан, значит. Обалдеть! На голову надеты современная балаклава и тактические очки. Глаз в них не видать, огонь от костра отражается. Завершает композицию каска тех же времен, что и петлицы. Хм, ещё виднеется открытая кобура, из которой торчит рукоятка… надо же – «Глока»!
Точно сплю! Не спецназовец, а клоун какой-то. Он бы ещё для большего колорита ботфорты натянул, времен Петра первого! Так как пламя костра закрывало его ноги, я вытянул шею, чтобы посмотреть – что там надето у этого ряженого. М-да, штаны точно галифе, но на ногах обычные для этого времени яловые сапоги. Такие же, как у моего отца. Сюрреализм, однако!
Странные мне сны последнее время снятся. Даже немного напрягать начинают. Того гляди крыша поедет.
Этот «спецназовец» опять хмыкнул, протянул руку к сопящему Савину и вытянул из-под его щеки пустую коньячную бутылку. Говорил же Олегу выкинуть её подальше!
Тем временем ряженый покрутил тару в руках, изучил этикетку, затем отвинтил крышку и понюхал.
– Хороший был коньячок, – он махнул рукой, и стекляшка, блеснув отражением огня, улетела в темноту.
Я сразу голос узнал, только обалдел слегка.
– Валера? Ты что тут делаешь?
– Загораю я тут, – ответил Истомин и снял очки, каску и балаклаву.
Мне осталось только вернуть челюсть на привычное место. Изумительные моменты мне снятся.
– Глупый вопрос, глупый ответ, – улыбнулся Валера.
– А что это ты так вырядился?
– Вяз, не тупи, кто кому снится я тебе, или ты мне.
– С ума сойти! – я закрыл глаза и представил нормальное снаряжение. Когда открыл, Валера сидел в привычном боевом прикиде.
– Вот! – Истомин наставил на меня палец. – Можешь, когда хочешь.
– Ты лучше скажи – почему ты мне снишься?
– А ты не знаешь? – Валера улыбнулся, повертел в руках шлем, взглянул хитро. – Я хотел спросить – ты действительно в бомонд собрался, музыкально-деловой?
– С чего такие выводы? Думаю пока. Выбираю – кем стать.
– А чего тут думать?
– Погоди, Валер, выбор пути – это…
– Тоже мне проблема! – перебил меня Истомин. – Ты же не перед камнем стоишь: «направо пойдешь – богатым будешь, налево пойдешь – женатым будешь, прямо пойдешь – себя погубишь».
– Там не совсем так звучит, но аналогия подходит.
– Ну, так и сделай правильный выбор!
– Откуда нам знать – какой будет правильный. Налево-направо всяко женатым быть. Мне, Валер, этого не хватало. Семью создать, детишек… А ты мне прямо предлагаешь идти, туда, где себя погубишь? И всегда бывают моменты в жизни, когда жалеешь, что сделал именно так.
– Да. – Согласно кивнул Истомин и вновь наставил на меня палец: – Но ты подумай хорошенько и реши – что тебе больше подходит. Ты же военным мечтал стать!
– И это говорит тот, кто сейчас живет в Кирове, кому одиннадцать лет, который мечтает стать знаменитым художником. Кто ещё сам и ведать не ведает, что будет большим специалистом по профессиональному мордобою!
– Ты прав, – вздохнул Истомин, – я мечтал стать художником. Но стал военным и не жалею об этом.
– И я тогда не жалел. А сейчас у меня есть выбор. – И тихо пробормотал: – Мне ещё никогда во сне мораль не читали, наставляя на путь истинный.
– Просто не надо забывать о своём прошлом-будущем, – сказал Валера голосом Белкина.
– Все моё прошлое еще не произошло. Вот такой каламбур получился.
– Вся наша жизнь сплошной каламбур, – подмигнул мне Истомин, затем водрузил «Сферу» на голову и приложил руку на американский манер к шлему.
– Честь имею, товарищ будущий капитан!
– И тебе расти здоровым, товарищ будущий капитан. – Но на валуне уже никого не было. Вот такой странный разговор получился. А ведь по сути я сам с собой разговаривал. Моё второе я во сне приняло облик Истомина и на совесть давило. Никогда не любил, когда принуждали поступать, как не хочется. Всегда хотелось сделать все наоборот.
