шляпе поболтал бутылкой у себя над ухом, и с надеждой выдохнул пересохшим ртом:
— Вроде еще немного осталось.
Он трясущимися руками пьяницы отвинтил пробку, поднес бутылку ко рту и тут же с проклятьем выронил на дно лодки, расплескав ее содержимое. Лицо его перекосилось от отвращения. По лодке распространился отвратительный запах такой силы, что у обоих рыбаков заслезились глаза.
— Что… что это такое, Сид? — прогундосил первый негр, зажимая нос и борясь с тошнотой.
— Откуда я знаю, — ответил второй с таким же прононсом. — Это из бутылки.
Он схватил злополучную бутылку и швырнул ее за борт, но, несмотря на это, запах в лодке усиливался с каждой секундой. Оба приятеля посмотрели на пролитую из бутылки лужицу жидкости на дне лодки и, не сговариваясь, стали поспешно раздеваться. Через полчаса патрульный полицейский катер вытащил из воды двух совершенно обессилевших полуголых негров, плывущих к берегу. Поскольку удовлетворительного объяснения своему состоянию они дать не смогли, то были на всякий случай до утра отправлены в полицейский участок.
* * *
Салли уже метала громы и молнии, когда ее пропавший муж открыл входную дверь.
— Где ты был до сих пор? — накинулась она на него с порога. — Через два часа мы должны быть у Хенфорда, а ты шляешься неизвестно где.
— Салли, — торжественно начал было Чарли, — я сделал открытие.
Но та резко оборвала его:
— Меня не интересуют твои дурацкие открытия, за которые нельзя получить хоть какие-то деньги.
— Пока нет, но…
— Опять "но", вечно "но". А мне уже надоели твои "но", Я предпочла бы, чтобы ты лучше прилично зарабатывал, чем делал открытия, за которые нельзя получить ни цента. Чарли, — голос Салли стал умоляющим, — может быть кто-нибудь из твоих бывших сокурсников у Хенфорда предложит тебе сегодня хорошую работу, может быть у самого Джима есть вакансия в его фирме — я тебя прощу, не отказывайся, подумай, как следует.
Я больше не могу жить в этой дыре, когда у всех моих подруг собственные дома. Ты мне обещаешь?
Когда машина Уэйнов въехала через витые металлические ворота на участок Хенфордов, Салли восхищенно охнула. В свете заходящего солнца двухэтажный белый особняк, стоящий в двадцати ярдах от дороги, выглядел очень красиво. С одной стороны к нему примыкал небольшой бассейн с трехметровой вышкой для прыжков
в воду, с другой — располагался теннисный корт. Прямо перед домом была разбита большая цветочная клумба, а чуть подальше прямо на траве были расставлены под полосатыми тентами легкие столы со стульями. Перед домом прогуливались, разговаривая десятка два нарядно одетых мужчин и женщин. Салли быстро оглядела мужа.
— Опять ты будешь выглядеть, как белая ворона. Посмотри, все мужчины в светлых пиджаках, один ты в черном костюме. Кто в мае ходит в черном, костюме?
— Значит, я буду выглядеть, как черная ворона, — неудачно сострил Чарли Уэйн, но, натолкнувшись на негодующий взгляд жены, виновато добавил, — ты же знаешь, что это мой единственный костюм. Можно было одеть серый пиджак, но у него уже локти пузырями.
Салли негодующе отвернулась от мужа и радостно замахала рукой идущему к ним навстречу Джиму Хенфорду.
— О, Салли, — широко улыбнулся тот, протягивая ей руку, — ты стала еще красивее. Привет, Чарли, как поживаешь?
— Хорошо, — искренне ответил Уэйн, выйдя из машины, — а ты?
— Как видишь — широко повел рукой вокруг себя Хенфорд. — Расту вместе со страной. Стал старшим консультантом концерна. Теперь я вхожу в число тех, кто причастен к определению химической политики нашей промышленности. А ты еще не получил Нобелевской премии?
Хенфорд захохотал, как будто очень удачно сострил, и хлопнул Чарли по плечу.
— Ладно, старина, загони машину за дом и подходи к нам. Я познакомлю тебя с большими людьми.
Он помог Салли выйти из машины и повел ее к гостям, не оглядываясь на Чарли.
Когда Чарли Уэйн, поставив машину, подошел к собравшимся перед домом, те встретили его приветственными криками. Его сокурсники хорошо помнили его — лучшего студента факультета, которому прочили блестящую будущность. Каждый из них, приглашенных сюда сегодня, сделал хорошую карьеру и был по-человечески рад узнать, что тот, кого им на протяжении всех лет учебы ставили в пример, оказался никчемным неудачником. Мало того, что он за эти годы не совершил ничего выдающегося в науке, он и по административной лестнице не продвинулся ни на ступеньку. Это так развеселило собравшихся, что на несколько минут Чарли Уэйн стал объектом внимания и главной темой разговоров.
Кто-то вспомнил, как сдул у Чарли курсовую работу; кто-то рассказал, как на семинарском занятии не смог определить состав неизвестного вещества и подсунул его Уэйну, поспорив с ним, что ему эта задача тоже не под силу, а потом выдал полученный результат за свой. И вот теперь все они стали преуспевающими бизнесменами, заметными людьми в химической промышленности, а надежда профессоров, гордость курса прозябает в безвестности в университетской лаборатории, да и к тому же беден, как цинковая руда в штате Оклахома. Это образное сравнение придумал сам хозяин дома, он же и хохотал над ним громче всех.
Со времени окончания университета Джим Хенфорд стал еще самоуверенней, чем был в то время, когда играл за футбольную команду старшекурсников и на взгляд Чарли Уэйна, его шутки стали еще глупее, чем раньше. Оглянувшись, Чарли увидел, что Салли поспешила затеряться среди женщин, сидевших за столиками на траве. "Интересно, — подумал он, приходя в дурное расположение духа не столько от идиотских шуток хозяина дома, сколько от неожиданного предательства жены, — чего она больше застыдилась — глупости Хенфорда или моей бедности?"
Гости, предводительствуемые Бетти Хенфорд, отправились осматривать дом, а Чарли остался в одиночестве на лужайке. Возле него носились два белых хозяйских буль-терьера, неодобрительно принюхиваясь к его брюкам и, видимо, решая для себя, вцепиться в них сейчас или подождать приказа хозяина. Стоило Чарли на минуту заглядеться на игру бликов в подсвеченной воде бассейна, как один из буль-терьеров подкрался к нему сзади и, задрав ногу, обильно окропил его правую штанину. Только почувствовав едкий запах, Чарли обнаружил, что его брюки испорчены, но поглядев на широкую грудь и мощные лапы пса, не решился дать ему пинка. Настроение было испорчено безвозвратно. Сначала издевательские шутки Джима Хенфорда, потом наглость его собаки. В довершение всего Салли, вернувшаяся после осмотра дома в совершенном восторге, проходя мимо мужа, с презрением бросила ему:
— Смотри, как живут люди, у которых есть голова на плечах. На такой дом тебе и за сто лет не заработать.
Она взяла ухмыляющегося Джима Хенфорда под руку и пошла
