ее уделаем, или она нас.
— Пожалуй, согласен, — уклончиво ответил Артемьев. — Но если ты предлагаешь борьбу с Дарьей, то нужен какой-то план этой борьбы. А кроме того, надежные союзники.
— Будут тебе союзники. Они уже есть.
— Кто?
— А вот состав моей группы позволь пока удержать в секрете.
Артемьев оскорбился и произнес с обидой:
— Ты что мне, не доверяешь, Лида?
— Да, может, и не доверяю! — резко ответила она. — Доверяю в постельных делах, это да. А тут я просто не хочу, чтоб ты раньше времени засветился, ты у нас будешь лидером атаки. И выскочишь на поле боя в самый решающий момент. Неожиданно.
— Да в какой момент, Лида? Зачем ты опять темнишь?
— Решающий момент наступит на общем собрании акционеров.
— Ты его подготовила? — подозрительно спросил Артемьев.
— А ты полагал, что все мои силы уходят только в битве с тобой под одеялом? — засмеялась Сотоцкая.
— Надо понимать, что ты успела обработать изрядную часть наших акционеров и…
— Именно так. Как минимум они потребуют изменений в учредительном уставе. Господа Муратовы превратили холдинг в свое удельное княжество. Это надо поломать. И как максимум добиться, чтобы должность президента была выборной.
— Лида, но у господ Муратовых, плюс Дорохов, в руках, кажется, тридцать два процента акций! Это же практически контрольный пакет! Нам их попросту не свалить.
— Это тебе так кажется. Пусть они засунут свой контрольный пакет в задницу и отскочат в сторону. Стригут купоны, а холдингом будут руководить другие люди.
— Кто, Лида?! У нас нет авторитетного лидера, в которого поверили бы акционеры!
— Есть лидер.
— Кто?!
— Дорохов Юрий Васильевич.
— У тебя крыша поехала? — неприязненно улыбнулся Артемьев. — Дорохов душой и телом предан клану Муратовых.
— Вот как? А представь себе, что акционеры на собрании подавляющим числом голосов требуют назначения Дорохова на пост президента холдинга? Ведь тут уж не возьмешь самоотвод. А если и возьмешь, то тебе тут же предложат продать свои акции и вылететь из холдинга. Учредительный устав учитывает такую возможность — удалять акционера из состава холдинга, если он чего-то там не соблюдает. У Дорохова не будет выбора.
— Подожди, — терпеливо начал Артемьев после краткого раздумья. — Ну выбрали акционеры Дорохова президентом. Хорошо. Но он ведь тоже из клана Муратовых! Будет фиктивным президентом!
— Нам этого достаточно.
— Но управлять все рано будет Дашка.
— Недолго.
— Почему?
— Дорохов, Глеб, очень скоро умрет, вот почему,
— Что-о?
— Что слышал.
— Эта… Эта информация достоверна?
— Абсолютно. Проверена и перепроверена десять раз.
— И ты даже знаешь, сколько Дорохову осталось?!
— Полгода. Если очень повезет.
— Лидка, — глаза у Артемьева распахнулись и потемнели, — я тебя боюсь.
— Правильно и очень хорошо. Ты бойся, Глебушка, бойся. Это самая надежная гарантия, что ты о-очень долго останешься при мне, а не побежишь за какой-нибудь юбкой, едва выйдешь из этой квартиры. Бойся, родной. Но я тебе ничего плохого не сделаю, пока ты будешь моим принцем.
Артемьев не выдержал ее взгляда, в котором смешались нежность и жестокость. Он отвернулся, подошел к бару, налил и залпом выпил вместительную рюмку коньяка, затем спросил на повышенных тонах:
— Ладно, похоронили Дорохова, кресло президента опустело. Дальше что?
— Выборы нового президента на общем собрании акционеров.
— И кто им будет?
— Ты или я.
— Ты это серьезно говоришь?
— Конечно. За это время мы подкупим акций сколько сможем. Если твоя «Афро» раскрутится, то акции поднимутся в цене. Да ты об этом не думай. Думай над тем, как поэтапно усовершенствуешь свой препарат. «Афро-один», «Афро-два», «Афро-три» и так далее. И каждый раз новая атака рекламы, «Афро» будет наращивать свой успех.
— Что ты мне лекции для школьников читаешь?! — возмутился Артемьев. — Я тебе не твой болван Дубов. Я тебе конкретный вопрос задал: кто будет президентом после смерти Дорохова?
— Я тебе ответила: ты или я.
— Это не ответ!
— Почему же, мы с тобой всегда будем вместе. До конца.
— Прекрати! — выкрикнул Артемьев, уже захмелев от выпитого коньяка. — Ты же видела, что сегодня выкинул твой обалдуй Дубов?! И поверь, раз такое началось, то будет повторяться! И в конечном счете этот дебил действительно убьет кого-нибудь из нас. Тебя или меня.
— Вот тебя что волнует! — слегка удивилась Сотоцкая. — Не дергайся, милый. Дубов никого не убьет. Он, скорее, сам повесится.
Артемьев не ответил, быстро повторил возлияние, потом произнес с легким ожесточением:
— Лида, давай определять между нами кандидатуру будущего президента. Положимся на рок. На фатум. На указание судьбы. Кинем монету — и как провидение укажет, так мы и выполним его судьбоносную и решающую волю.
— Я не знала, что ты такой мистик! — вскинула тонкие брови Сотоцкая.
— Жизнь сделала таким суеверным. Давай, кидаем монету.
Сотоцкая достала из сумочки монету достоинством в один рубль, насмешливо улыбнулась и сказала:
— Предоставляю тебе право свободного выбора.
— Решка.
— Орел. Ты будешь кидать или я?
Артемьев криво улыбнулся:
— Женщины всегда приносили мне счастье. А сам себе я только гадил. Кидай ты.
Сотоцкая ловко щелкнула пальцами, монета ударилась в потолок, звякнула, ударившись о стол, и упала на ковер.
Сотоцкая и Артемьев, столкнувшись лбами, наклонились над ней. Сотоцкая сказала спокойно и насмешливо:
— Ну вот тебе и указание провидения. Орел. Я — президент. Ты подчиняешься указанию свыше?
— Да, — сдавленно ответил Артемьев.
Сотоцкая обняла его, прижалась всем телом и прошептала:
— Не дергайся, Глеб. Тебе еще и сорока нет. Это я в свои тридцать девять вот-вот закончу свой полет. А у тебя впереди еще очень длинная и светлая дорога.
Артемьев мягко отодвинулся:
— Хорошо, Лида, но давай все-таки завершим сегодня обсуждение наших планов.
— Конечно. Противник у нас оказался серьезный. — И быстро спросила неожиданно: — Ты не хочешь слетать в Англию?
— Зачем? — опешил Артемьев.
— Ночью в пятницу вылетишь, в воскресенье вернешься.
— Да зачем?
— Встретишься с Екатериной Муратовой. Обаяешь ее, ведь ты умеешь как никто.
— Я повторяю, зачем эти пряники?
— Да, — печально сказала Сотоцкая, — во всем, кроме своих лабораторных изысканий, ты вовсе беспомощный щенок. Ты что, не понимаешь, что по достижении Катериной совершеннолетия капитал Владимира Муратова расколется. Половина акций — Дашке, половина — Катерине.
— Ты и это вынюхала?
— Вынюхала. Рано или поздно это произойдет. Более того, отец нацелил Катерину на то, чтобы она когда-то возглавила холдинг. Время летит быстро, Глеб, много быстрей, чем нам бы того хотелось. И из Катерины нужно сделать нашего союзника. Это отдаленная перспектива.
— А ближайшая перспектива есть? — недоверчиво спросил Артемьев,
— Есть. Опекунство над Катериной сейчас в руках Дашки. Но если допустить, что Катерина взбрыкнет и потребует сменить опекуна, поскольку она Дарье не доверяет, тогда ситуация может в корне
