приготовили комнату.
Руна десятки раз ночевала в Торнвуд-холле, но все это было до того, как Гидеон рассказал ей об ужасах, здесь происходивших. Вероятно, о многом он умолчал, оберегая ее от худшего. Стоило только подумать о том, что это могло быть, – и мурашки бежали по телу.
Руна лежала на кровати в гостевой комнате и смотрела в потолок, который видела над головой много раз, но теперь впервые задаваясь вопросом: «В какой комнате Крессида заперла умирающую сестру Шарпов? Где стоит та кровать, куда она загоняла Гидеона?»
Может, это была та самая кровать, на которой лежит сейчас она?
Руна резко села. Все тело стало покалывать, будто сотнями иголок. Ей следовало уехать с Верити – уснуть явно не удастся. Она только и думает о том, как Гидеон и его сестра страдали здесь, находясь в полной власти жестокой ведьмы.
Откинув одеяло, Руна встала, прошла к окну и отодвинула занавеску. За час, прошедший с отъезда Верити, гроза лишь усилилась, и не было никаких признаков, что дождь скоро закончится. Если недавно дороги представляли собой лишь грязное месиво, то сейчас стали больше похожи на болото. Уже точно неразумно ехать домой в Уинтерси.
Но и заснуть в этом доме не получится.
Холод от пола поднимался по ногам, но Руна все же рискнула выйти в темный коридор. Прислуга выключила все лампы и легла спать, поэтому дом казался всеми покинутым и забытым. Она шла вдоль дверей, считая их, остановилась у комнаты Алекса и вошла.
Под ногами зашевелились половицы, и следом кто-то заворочался в кровати.
– Руна? – Алекс сел и с прищуром вгляделся в темноту.
– Не могу заснуть, – сказала она, подходя ближе. – Ты не против, если я?..
Он подвинулся, освобождая ей место. Руна забралась и устроилась рядом. Ласковое тепло сразу окутало ее, успокаивая. От подушки тоже исходил запах Алекса. Согревающий и очень мужской.
Некоторое время они лежали рядом в тишине.
– Ты знаешь, какие события происходили в этом доме? – наконец шепотом осмелилась спросить Руна. – Я о твоем брате.
Алекс повернул к ней голову.
– Он никогда не говорил со мной об этом, но у меня есть свои предположения.
Алекс закинул руки за голову.
– Именно после похорон Тессы и родителей я заметил, что с ним происходят странные вещи. Гидеон стал… В нем будто потух свет. Сначала я полагал, что его сделало таким горе. За несколько дней мы потеряли младшую сестру, маму и отца. Неудивительно, что он был не в себе.
Алекс перевел дыхание.
– Но дело было не только в этом. Я пришел на похороны и заметил, что Гидеону тяжело даже смотреть на меня. Он с головой ушел в работу: шил все больше одежды для Крессиды, меня избегал, хотя дома я бывал редко. А потом уехал и даже не мог сказать, когда мы встретимся в следующий раз.
Алекс выдержал паузу и продолжал:
– Когда я впервые уехал на континент на учебу, мы каждую неделю обменивались письмами. После похорон я вернулся в консерваторию и продолжил по традиции писать ему, но на этот раз не получал ответа. Я справлялся о нем у общих друзей, но все говорили, что не видели Гидеона уже несколько месяцев. Стало ясно, брат что-то от меня скрывает, но я не понимал, почему это происходит. У нас никогда не было тайн друг от друга. Я не осознавал тогда, что все это он делал ради меня, чтобы спасти меня, хотя спасать надо было его.
Алекс сглотнул и провел рукой по лбу. Руна замерла, ожидая продолжения рассказа.
– Перед началом второго семестра я получил письмо от друга, который накануне вечером увидел брата на боксерском ринге. «Он выглядел сумасшедшим – такова была его характеристика. – Вел себя так, будто хотел, чтобы его прикончили». В тот же день я отпросился с занятий и отправился на корабле домой.
А там пошел в боксерский клуб искать Гидеона. Обошел все здание, заглянул в каждый угол и не нашел. Тогда расспросил бармена, не видел ли он парня по имени Гидеон Шарп. Тот кивнул в сторону ринга и ответил: «Шлюха ведьмы? Вот же он».
– Я перевел взгляд и не сразу осознал, что сказал бармен. Тот парень, которого избивали, был Гидеон. Лицо превратилось в сплошное месиво, тело в крови. Узнать его не смог даже я.
«Шлюха ведьмы приходит сюда каждый день после того, как она с ним закончит», – добавил бармен, и в глазах сверкнуло отвращение. Так смотрели на Гидеона все вокруг. Я видел, что после последнего удара он не смог подняться, его выволокли в переулок и бросили у мусорных баков. Все выглядело так, будто это было обычным делом. Он приходил в клуб каждый вечер выпивший или под кайфом и позволял избивать себя до полусмерти. Видимо, считал, что заслуживает это.
Фразы валились на Руну сверху и придавливали, словно огромные валуны. Вынести это было непросто, и она закрыла глаза.
Почувствовав ее состояние, Алекс нашел ее руку и крепко сжал пальцы.
– Я не представлял, как поступить. Родной брат стал для меня незнакомым человеком, лежавшим в переулке. Мне помог Николас Крид. Мы привели Гидеона в чувство и перенесли в старую квартиру родителей. Когда он пришел в себя, был очень недоволен, что я приехал. Спросил, почему оставил учебу. Я ответил, что не вернусь в консерваторию, пока ему не станет лучше, но он не желал об этом слышать. Настаивал, чтобы я уезжал, что мне следует быть в Кэлисе, а не здесь. В любом месте, но подальше от него. Я бы, наверное, обиделся, не будь он таким подавленным и перепуганным. Помнится, я тогда подумал: «Он гонит меня, чтобы от чего-то защитить».
– От Крессиды, – прошептала Руна.
Алекс кивнул.
Он отпустил ее пальцы и обнял за талию. Потом привлек к себе, прижимая спиной к своей груди – так ребенок обнимает одеяло, чтобы успокоиться.
– Я начал вечерами ходить на боксерский ринг – ждал там Гидеона. Он никогда со мной не разговаривал. Ненавидел за то, что я становился свидетелем его страданий и ненависти к себе. Но я решил, что должен спасти его, надеялся, что в нем сохранилось еще нечто, ради чего стоит постараться.
Алекс тяжело вздохнул, вспоминая прошлое.
– Каждый вечер мы с Николасом забирали Гидеона и приносили домой. Он трезвел, приходил в себя, мы с ним разговаривали и всегда ругались. Он убегал от Крессиды, но каждый раз возвращался к ней. Я думаю, он боялся
