руку к сердцу. — Священник-то недаром боялся подпускать актеров к своим овечкам, — добавил он, собираясь уходить. — Эти долгополые, надо признаться, в своем роде сердцеведы.
— Вам на шоссе? — крикнул ему вслед хозяин. — Пройдите лучше садом.
— Пожалуй, вы правы. — И адвокат повернул в обратную сторону. — Всегда надо держаться старых привычек. За последние двадцать семь лет я считанные разы не выходил утром прогуляться и льщу себя надеждой, что еще по крайней мере двадцать семь лет буду держаться этого правила.
Выйдя задворками, он по склону виноградника спустился на шоссе, еще густо исчерченное кружевной тенью платанов, и снял шляпу, чтобы вытереть обильный пот.
«Вот где легко дышится! Эта актерская братия не знает такого воздуха у себя в столицах… А барон, видно, не промах по части женского сословия. Говорят, когда он был на военной службе… в Рондоне у него будто бы растет ребенок… Подумаешь, невидаль! Если все сообразить, то и я, возможно… Сынишка Андренны — хотя постоянством она никогда не отличалась — что ни год все больше на меня смахивает, если только можно говорить о сходстве между мной и каким-то мужичонкой. Тогда я просто повалил Андреину в рожь… С актрисами тоже нечего церемониться…»
Он остановился и воровато посмотрел кругом, будто ища уже подходящего местечка, и снова вытерся платком. Пониже шоссе серебристые маслины террасами спускались к самой реке, омывавшей сверкающей лентой их черные корни. Вдали, меж стволами, белели деревенские строения, и казалось, что деревья и дома купаются в море, так густа была уже синева накаленной солнцем равнины. Сверху на адвоката глядел город — сверкающие стекла, белые, словно вставленные в темную зелень кипарисов стены, черные пещеры ворот.
«Куда же девался этот тенор? Уж верно, провел ночь где-нибудь в укромном уголке. Подумать только, что его могла пустить к себе жена моего же приятеля, из тех, кто дрыхнет как колода. Может быть, даже и Полли, ведь его не добудишься. Прошлой осенью было землетрясение, а ему хоть бы что. Пожалуй, это и по лицу заметно будет. Если мужчина рогат, это должно быть за версту видно. Хе-хе, что ни говори, а холостая жизнь имеет свои преимущества. Нет такого дома там, наверху, где бы актер не мог тешить черта, а у меня — шалишь!.. Ну, а Камуцци, как обстоит дело с Камуцци?»
Сияющее лицо адвоката вытянулось, когда он подумал о своем противнике, городском секретаре.
«Вот кто заслужил это, грубиян этакий, узколобый кретин! Сколько ни корчи насмешливую рожу, все равно, дружок, мы увидим, как у тебя надо лбом что-то прорезается! — Адвокат блаженно вздохнул: — Право же, утро хоть куда!»
«К сожалению, — подумал он тут же, — у милейшей синьоры Камуцци, кажется, нет оснований быть недовольной. Когда Северино Сальватори предложил покатать ее в своей плетушке, она, говорят, ответила: «Ни даже через площадь, до дверей собора!» А ведь он приглашал ее вместе с ее мамашей. Но Камуцци скромна и горда, она ни на кого не глядит и ходит только в церковь. Скоро она, чего доброго, совсем перемахнет на сторону дона Таддео… Нет, — вынужден был признать адвокат, — на нее надежды плохи… — Однако он сразу же воспрянул духом. — Но не надо пренебрегать и другими… Я лично не возражал бы, если б докторша… Вот уж распутная баба, сразу чувствуется! Прежде всего она слишком толста, чтобы быть добродетельной. Пусть только согрешит с этим актеришкой, а там посмотрим — собственно говоря, что такое актер и чем другие хуже? Признаться, у меня у самого были намерения… Не мешало бы показать ее муженьку, что сахар, который он будто бы у меня нашел, ничему такому не мешает. Подумать только, сахар, хотя бы и в самой чуточной дозе, у такого мужчины, как я. И мне будто бы надо принять меры! Я ему покажу, какие я приму меры! Ха-ха!»
Он потер руки, сделал пируэт и захохотал, словно бросая вызов городу. Но тут же задумался: город был сегодня не тот, что раньше. Многое еще вчера казалось бы невозможным. Конечно, и здесь не без того, что бывает в других городах. Не говоря уже о заведении на виа Триполи — вот и о прачках из предместья идет дурная слава, а уж кому-кому, как не ему, адвокату, знать, чем промышляет небезызвестная вдова некоего таможенного чиновника, якобы занимающаяся отделкой шляп. Недаром также в городе злословят на счет мамаши Парадизи и старика Манкафеде, а совсем недавно стали шептаться по поводу трактирщицы Маландрини и барона Торрони — хотя сегодня эта версия, по мнению адвоката, должна была отпасть. Но сейчас речь шла уже не о каких-то исключениях. Сегодня, когда по городу рыщет актер, ни на одну женщину больше нельзя положиться; и вот что было бы, пожалуй, пикантнее всего: пока барон обманывает жену с актрисой, пускай бы баронесса вознаграждала себя в обществе тенора.
Фантазия адвоката разыгралась, дух его воспарил над городом, как над собственным охотничьим заповедником. Он следовал за актером по пятам, провожая его в каждую спальню. Перед спальней баронессы ему пришлось преодолеть застарелую робость — впрочем, сегодня он шутя перескочил и через этот порог.
Омывшись в струях фантазии, он зашагал вперед, не замечая, как загребают воздух его руки и как из-под парика ручьями льется пот. И вдруг, уже за городской прачечной, на полдороге к Вилласкуре, он носом к носу столкнулся с тенором. Тот поклонился и хотел уже не спеша пройти мимо, но адвокат, задыхаясь, бросился к нему.
— Так это вы? Вы, собственной персоной?
— Да, я, к вашим услугам, — подтвердил актер.
— Ой ли? — И пергаментное лицо адвоката расплылось в циничной ухмылке. — Где уж нам знать, к чьим услугам вы готовы.
— Что вы этим хотите сказать? — вскинулся молодой человек. Лицо его приняло грозное выражение.
— Ничего, уверяю вас, ничего. Вы, я замечаю, гуляете, синьор Дженнари? Тоже ранняя пташка! Для меня, признаться, дело чести быть каждое утро первым на улице; но что стоит человеку вашего возраста разок подняться в пять часов утра, после приятно проведенной ночи!
— Мою ночь, — возразил со сдержанной враждебностью тенор, — трудно назвать приятной. Вчера вечером мне захотелось прогуляться, и я свернул с большой дороги. Но тут, как вы помните, небо обложило тучами, я заплутался и вынужден был заночевать где-то на винограднике. Как видите, я еще весь в глине.
Адвокат повернул его и внимательно оглядел.
— Удивительно! — Но затем лицо его приняло равнодушное выражение. — Итак, вы отдохнули. В таком случае проводите меня. Познакомьтесь с нашими окрестностями. Вилласкуру вы, конечно,
