вас эта робость? Со мной вы можете чувствовать себя здесь как дома.
Нелло Дженнари пытался унять дрожь. Его испугали яркие краски роз, которые ночью, когда он стоял здесь на коленях, казались поблекшими. Этот дом в глубине, между обоими флигелями, был тогда темен, как самая ночь, и только вон в том уголке, неподвижный и нежный, еле-еле мерцал замирающий огонек, к которому он воссылал свои моления.
Адвокат повел его в сторону от дома, к белой балюстраде, уходившей наверх. Кусты, которые Нелло задевал на ходу, обрызгивали его росой, а выше — могильный запах вековых кипарисов, никогда не видавших солнца, заставил юношу вздрогнуть. Массивные деревья парами, точно вереницы сумрачных пилигримов, поднимались на гору и, отступая перед ущельями, разбегались в стороны, чтобы потом чахлыми, поредевшими рядами вскарабкаться на макушку. Мрачное, почти без окон, здание на вершине скалы как бы служило естественным продолжением ее серых уступов. Оно возвышалось отвесно над домом, охраняя его и угрожая.
— Монастырь, — объяснил адвокат. — Обитатели дома постоянно видят его из своих окон и могут каждый день желать монастырским юбкам доброго здоровья. Они так и делают — на правах близкого родства: ведь все женщины в их роду в конце концов перебираются наверх. — Он вел молодого человека дальше и шептал ему на ухо: — Уже супруга деда окончила там свои дни. Ах, все эти старые истории давно ни для кого не тайна. Говорят, она бежала с офицером, а когда больная и кающаяся вернулась домой, старик заточил ее в монастырь. Да и дочь их после смерти мужа приняла постриг и вскоре отдала богу душу. Почему все они так рано умирают, почему они так печальны и знаются с попами? Надо думать, оттого, что сюда не заглядывает солнце. Разве только в полдень оно чуть-чуть коснется краешка сада. А что ни говорите, жизнь в постоянной тени портит кровь и озлобляет человека. Возьмите, например, Спелло, под горой: оно лежит на солнце. У мужчин в Спелло, как общее правило, отличные тенора, а женщины там красавицы и толстушки. А вот напротив, на северном склоне, селенье Лачизе. И заметьте: у женщин в Лачизе желтый цвет лица, все они наперечет грязнухи, а мужчины, кого ни возьми, разбойники.
— Понимаю, понимаю. Но вы сказали, что женщин в этой семье отдают туда…
— Все как одна кончают жизнь в обители. — И адвокат, растопырив всю пятерню, махнул рукой, словно отвергая малейшую надежду.
— Но в наше время… — Нелло проглотил слюну, — люди мыслят здраво, не правда ли?
И так как адвокат только негодующе засопел носом…
— К тому же одинокому старику не захочется расстаться с внучкой раньше, чем это необходимо.
— Необходимо? Плохо же вы себе представляете, что необходимо такому фанатику: любовь внучки или благословение попов! Увы, сударь, это печальный факт, нашему краю предстоит понести невозвратимую потерю: одна из самых богатых наследниц в округе будет отторгнута от мира, от света, от семейного очага, в ущерб общему благу.
В лице молодого человека мелькнуло мрачно сардоническое выражение.
— Воображаю, сколько на нее уже находилось охотников. И в городе, конечно, есть избранный круг, где Альба, на правах молодой дамы, танцевала бы на балах и читала стихи? И варила бы суп для бедных… И утешалась бы с любовниками… В том числе и с вами, господин адвокат!..
— Ну, что вы, разве это можно сказать заранее? — прохрипел Белотти, охорашиваясь и выпячивая грудь.
Молодой человек резко повернулся к нему, но тут же расхохотался.
— И монастырям жить надо; там она по крайней мере будет свободна и одна!
Ах, в тысячу раз лучше сознавать, что она исчезла и погребена заживо, чем представить себе ее среди пошляков, в пошлой обстановке, в пошлых объятиях!
«Она останется чиста, — подумал он, меж тем как адвокат мерил его разочарованным взглядом. И с глубокой болью: — Я никогда не увижу ее больше. Зато и никто другой не увидит!»
Но вдруг он отпрянул в испуге и схватился за балюстраду.
— Что случилось? — встревожился адвокат.
Однако тенор не ответил и только прижал руку к сердцу. Адвокат последовал за его растерянным взглядом, устремленным на открытую дверь террасы.
— Эй! Никколо, сюда! — крикнул он, и слуга направился к ним с полной сеткой.
— Экий вы пугливый, молодой человек! — сказал Белотти, хлопнув Нелло по плечу. — У вас, я замечаю, пошаливают нервы, впрочем, как у всех служителей искусства. Да оно и понятно.
Он подмигнул и снова благодушно похлопал его по плечу. Нелло отодвинулся подальше, склонился над балюстрадой и закрыл глаза. Это могла быть и она! Что, если бы он ее увидел? Уже эта ночь в ее владеньях, среди вещей, ей принадлежащих, привела его в экстаз и истомила.
Не обращая внимания на адвоката и слугу, вступивших в обстоятельный торг из-за яиц, он спустился вниз, в сад. Не это ли скамья, на которой он спал и на которую она, быть может, не раз садилась отдохнуть? В темноте он ощупью искал след ее ноги, погружал горячие руки в его прохладу, прижимался к нему губами. Где теперь этот след?
«Так, значит, я обманывал себя? И я еще льстил себя надеждой, что ночной ветерок доносит до меня благоухание ее комнаты, а на самом деле обонял лишь запах цветов на этой клумбе. Какой же я глупец, и как я смешон! Разве не мечтал я умереть здесь, на ступеньке фонтана, чтобы она нашла мой охладелый труп, когда утром придет освежиться его животворной струей? Сейчас уже палит зной, меня мучит жажда, и я под самыми ее окнами чувствую, как я одинок и как она далека».
Он увидел в водоеме свои горестные глаза, услышал на позеленевших плитах, тянувшихся вдоль стены кипарисов, свои глухие шаги, снова разыскал калитку, которую глубокой ночью приподнял в петлях, чтобы она не скрипела. Выйдя на дорогу, он поспешил прочь. И на ходу все простирал куда-то руки и качал головой.
Когда адвокат Белотти догнал его, Нелло растерянно оглянулся: куда он попал?
— Бедный мой юный друг, вы, видно, оглохли! Я кричу, кричу, а вы знай бежите вперед без оглядки…
Но так как молодой певец не догадался извиниться, пришлось это сделать Белотти. Он, кажется, заставил себя ждать, но если бы кто знал, какая дотошная хозяйка его сестра, как она потом допекает его этими яйцами, — и он взвесил в руке тяжелую сетку.
— За несвежие платить приходится мне. Горе с этими женщинами! Но полюбуйтесь на нашу городскую прачечную. Идея опять-таки моя, я отстоял ее назло этому
