Сэм помнил из курса экопсихологии, что телепатическая связь рождалась там, где слабели сознательные и речевые формы коммуникации. Когда взаимодействие существ не определялось рациональными интересами, а тем более пищевыми. Хищник не может вступить в телепатическую связь с жертвой, поскольку сознание блокирует этот контакт. Если бы лев впал в транс рядом с сочной антилопой, то, ощутив ее смертельный страх, потерял бы аппетит.
— И что дает этот телепатический контакт?
— Они влияют на психологическое состояние друг друга.
— Кошмар! Суслики станут борзеть, как сойки?
— Да нет, просто происходит некоторое симбиотическое выравнивание. Угадай, чем мы их объединили?
— Организовали кружки по вышиванию бисером для сусликов и соек. Или водите хороводы по главной площади Зоосити.
— Сэм — ты дурак! — провозгласила жена обиженным тоном.
Когда речь касалась любимой работы, Лулу теряла всякую невозмутимость и взвешенность суждений, взвивалась от малейшей иронии. Сейчас и волосы растрепались сами собой, и нос заострился.
— Ладно, хорошо, сдаюсь. И что вы сделали?
— Расселили по районам, расположенным в шахматном порядке. И у тех и у других повысились показатели жизнеспособности. Прямо сильно повысились. Особенно у сусликов. Суслики стали спокойнее и увереннее.
— Здорово. Может, и нам пожить рядом с сойками?
И Тима поселить.
— Ну тебя, Кэмбелл. Я серьезно все рассказываю.
— Это я — серьезно. А вот ты волнуешься, как суслик.
Сэм сделал последний глоток кофе и ощутил легкую вибрацию — параметрический остров пошел на снижение. Под ними раскинулся Зоосити.
Сэм и Лулу отправились в путешествие над городом животных на небольшой энергосекции. Маська со Слоной заявили, что у них дела — пойти и порадовать одного бегемота, и быстро исчезли. Жена уверила, что с ними ничего не случится, зато не будут мешать увлекательной экскурсии. Растянувшееся во все стороны поселение выглядело необычно. Искусственно и сказочно одновременно. Геометрические формы районов отделяли места жизни разных зверей, конструкции для гнездования и норности. Везде проходили транспортные коммуникации: широкие дороги для крупных животных, узкие — для средних и мелких. Территории разрезали дорожки воды и движущиеся ленты термитников. То там, то здесь высились дендротроны. Открывалось несколько площадей для парнокопытных с каскадными водопадами, разными уровнями водопоя и скальными грядами. Справа тянулась заболоченная местность, но тоже застроенная сложными геометрическими конструкциями из пористого материала.
— Как вы определяете архитектуру районов для разных видов?
— Они сами определяют, а мы помогаем. Все жители Зоосити разговаривают с помощью голосовых модуляторов и даже пользуются гаджетами.
— Ты шутишь?
— Вот еще. Например, в каждой семье орангутангов есть синтезатор. Они любят готовить разную еду.
— Черт! Чем же они тогда отличаются от нас?
— О! Сэм, очень многим. Они, например, любят трахаться во дворике и чтобы их детишки наблюдали за папой и мамой. Да что детишки! — все желающие.
— Диковато звучит.
— С их точки зрения — это очень культурное поведение. Вокруг соития — целый ритуал. Кстати, дворики у них — ничего так себе, а вот жилище — не очень человеческое — сначала нужно проползти по узкому проходу, а потом…
— Ладно, не рассказывай про потом, я тебе верю, что они от нас отличаются.
— Ты ужасно нелюбопытный!
— Просто тревожусь от большого количества новой информации, как суслик.
— Я только начала рассказывать! Кстати, все экстренные вызовы я перевела на твой интерком.
— Лулу!!
— Да ничего и не случится! Тут все стараются быть осторожными и не есть друг друга без предупреждения.
— Очень смешно! И кто всем командует? Ты?
Лулу мгновенно стала серьезной и с деланой тревогой поглядела вокруг. Потом подвинулась к Сэму и произнесла с тихим драматизмом:
— У них есть мэр!
— Не может быть, — таким же драматическим шепотом ответил Сэм.
Лулу кивнула и вздохнула.
— Не поверишь, но это крыса. Она победила на выборах при активной поддержке термитов и кошачьих, и я ее опасаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сэм рассмеялся.
— Ничего смешного нет, Кэмбелл. Она очень жутко строгая. Садится на задние лапы, а передние складывает себе на животик. А потом впивается в тебя черными глазками, шевелит усами и сухо так говорит: 'Ну что ж, рассказывайте, что у вас, милочка?'. И сразу страшно, что сделал что-то неподобающее.
Сэм театрально оглянулся, подтянул Лулу и поцеловал в губы.
— Будем надеяться, что мы ей не попадемся.
— Да. Не полетим в ту часть Зоосити, где находится мэрия.
Они еще раз поцеловались, чтобы скрепить договор. Интерком Кэмбелла издал странный визгливый звук. Лулу отпрянула и завертела головой. На севере от них, километрах в десяти по ощущениям, оранжевый луч тянулся от земли к небу.
— Что-то с Маськой! — воскликнул Сэм и вскинул вверх руку с голограммой.
Ведь подозревал, что пешее путешествие в компании со слоном добром не кончится. Все эти ворчливые бегемоты и прочий зверинец…
— Это не Маська, успокойся. Стандартный вызов скорой помощи. Я же сказала, что все перевела на тебя.
— Уверена, что не Маська?!
— Луч — он в районе кошачьих. Такой сигнал, когда кто-то из жителей пострадал.
Энергосекция ускорялась по направлению к торчавшей оранжевой палке, и Сэм ощутил прилив раздражения. В отпуске, в семейной поездке и носится сломя голову по каким-то вызовам. Вечером четко объяснит Лулу, что есть выходные дни, и это святое. И вызовы исключены. Пусть хоть у десяти бегемотов разом отвалятся зубы. Ни за что!
— И что теперь? Я будут взглядом спасать твоих кошачьих? — проворчал он.
— Совсем не взглядом, — радостно сообщила жена, не замечая его дурного настроения. — Вон — прилетел автомат.
Реанимационный транспортировщик обогнал их и висел у изножья луча.
— Может, и без меня обойдется?
— Ну, милый, ну неужели тебе не интересно кому-нибудь здесь помочь? Ты будешь в самой гуще событий.
И почему женщины так любят быть гуще? Нет, не будет ждать вечера, после экскурсии твердо обозначит свою позицию. Через пару секунд внизу открылись последствия безжалостной бойни: растерзанное тело несчастного буйвола в луже крови. Выглядело оно кошмарно — расползающийся бурыми лохмотьями мешок, и Сэм, забыв недовольство, спрыгнул и рванул к опустившемуся реаниматору. Роботы поднимут тело, и он быстренько возьмется за дело. Восстановить можно и не такое…
— Вот твари, чуть не сожрали животное!
— Сэм, подожди, — Лулу бросилась за ним и схватила за руку. — Не буйвол! Буйвол — это же модель, мы здесь из-за леопарда.
Только сейчас шокированный расправой он увидел чуть в стороне от 'мясной разделки' пятнистую кошку. Морда лежала на лапах, а с плеча свисал большой лоскут кожи. Обнажившаяся плоть сочилась кровью.
— Но… А буйвол?
— Да это же модель, Сэм! Очнись!
Лулу дунула в лицо, и до него наконец дошло. Как не понял сразу, ведь эти дешевые подделки обрыдли еще на Гамме. Экономия в воссоздании живой природы на Дальних Пределах.
— Он что, охотился на ЭТО?
— Конечно, я охотился на ЭТО. На что мне еще охотиться? — рыкающим ворчанием встрял огромный кот. — На тех, кто задает глупые вопросы?
— Черт, — дернулся Сэм. — Не привыкнуть мне к говорящим зверям.
— Не привыкнуть ему, — фыркнул кот. — Сначала залепи мне плечо, а потом неразвитыми привычками делись.
— Ни здрасьте, ни пожалуйста, но хамит. Они все такие наглецы, Лулу?
— От тебя я тоже здрасьте не услышал, человек.
Сэм резко повеселел и присел у леопарда. Рана выглядела серьезной и наверняка была болезненной: не только оголенная плоть, но и порванные почти до кости мышцы. Ясно, что кот расправился с моделью буйвола на адреналине, не чувствуя боли. Сэм прикоснулся к мощному плечу, и зверь дернулся и зашипел, обнажая клыки. Операционный стол транспортировщика идеально сконструирован, чтобы загружать и поднимать на платформу даже очень крупных животных. Но отвозить леопарда в специально оборудованное нет смысла: заклеить такую рану — достаточно домашней аптечки и немного практики.
