- Славно. Безусловно, - Мишель бросил быстрый взгляд на Мари. – Надо будет обязательно рассказать маркизу правду о случившемся. Когда вернемся. Но сейчас, коль нам не обойтись без Санграля, то нужно торопиться.
И тут Мари всхлипнула. Потом снова всхлипнула. И, наконец, бросилась на шею собственному мужу.
- Прости меня! – восклицала она, то смеясь, то плача. А Маглор Форжерон озадаченно смотрел на собственную неуравновешенную крестницу.
- Давно она такая? – спросил он у короля.
Мишель нежно прижал ее к себе и, улыбаясь, сказал:
- Не плачь, Мари! Все хорошо. Все разрешилось. Не плачь…
И перевел взгляд на Маглора Форжерона:
- Лучше расскажите, что вы знаете про этот Санграль.
- Это все гормоны, - глубокомысленно изрек Великий магистр.
Потом уселся в кресло, некоторое время смотрел на елку и, наконец, сказал:
- Санграль. Истинная кровь. Никто не знает, что это, как он выглядит и откуда взялся. Потом, когда все закончится, попросишь Мари рассказать тебе легенду о Святом Граале, но она имеет не так много отношения к тому, что есть на самом деле. Наш предок, Великий Белинус, повелитель дня и ночи, был хранителем Санграля. Но потом темные силы едва не поглотили его. В день смерти дух великого мага возродился в Санграле, приумножив его силу. И с тех пор все разыскивают его. В нашей семье хранится единственная тайна, которая все еще связывает реальность с камнем. Новый хранитель Санграля может быть только из рода великих магов, потомком Белинуса. Но при этом кровь его должна быть истинной, королевской. И имя его должно нести в себе Бога. Мишель – подобный Богу. Первая жена твоего отца была провидицей. В день их с Александром свадьбы она увидела тебя. И знала, что ты будешь Хранителем. И тебе суждено спасти камень от темных сил. И для тебя он будет светиться в три самые короткие ночи третьего года после наступления новой эры. Сегодня – последняя ночь, Мишель. И если сегодня ты его не получишь, то он исчезнет навеки. И вечная ночь поглотит его. А двенадцать рыцарей и их повелитель, кстати, предок твоего отца и основоположник рода де Наве, охранявших Санграль, ждали зря.
Великий магистр Маглор Форжерон замолчал. В комнате было тихо. Только часы продолжали отшагивать это время, которое для всех присутствующих словно бы замерло. Мари подняла высохшие от слез глаза на Мишеля и, нарушив совершенную и торжественную тишину момента, сказала:
- Ну, ты крут!
24 декабря 1186 года, Трезмонский замок
Паулюс сидел в своей комнате на лавке и обреченно смотрел в широко распахнутые глазки Его Светлости. Как можно столько часов не спать? Как вообще с этим ребенком справляется кормилица? Или она потому и решила отдать богу душу, что этот монстр ее доконал?
Чуть похлопывая младенца ладонью, чтобы он хотя бы не хныкал, как всю прошедшую ночь, святой брат прикрыл на мгновение глаза. А когда открыл их снова, к своему великому удивлению и не менее великой радости он увидел, что юный маркиз… спит. Мерно посапывая в такт ладони монаха.
Паулюс тихонько поднялся и с величайшей осторожностью переложил Сержа на сундук. Счастливо улыбаясь, он уселся на край кровати, где дремала Лиз, и потерся носом о ее щеку.
- Лиз! Лиииз… Представляешь, он заснул!!! – прошептал он ей в самое ухо.
- Спаааать, - отмахнулась Лиз и повернулась на другой бок.
- Ну, давай спать, - Паулюс чмокнул ее и, крепко прижав к себе, улегся рядом.
«Море, - думала Лиз, покачиваясь на волнах, - теплое море… Какое нахрен море в Фенелле?»
А впрочем, может, и было море. Монахи даже не соизволили вывести ее на прогулку. Заточили в келье. Сунули в руки младенца и заперли в сундуке…. А ключ выбросили в море. Кстати! Дыру-то она в море забыла поискать!
Лиз забарахталась, пытаясь нырнуть поглубже, и наткнулась на что-то твердое, теплое и знакомое.
«Руки Поля!» - почти промурлыкала она. О! Что эти руки умели вытворять!
Лиз нежно потерлась щекой о его плечо и блаженно вздохнула. В море было очень хорошо.
«Спать, между прочим, некогда! – размышлял Паулюс, невесомо прикасаясь губами к лицу Лиз. – Надо искать эту дебильную дыру. Иначе нам никогда не придется больше спать, тем более, вместе»
Появление брата Ницетаса внушало серьезные опасения. Если Его Величеству не было интересно, что происходит в комнате монаха, а Барбару можно провести и задобрить венчанием, то этот убежденный поборник истинной христианской
