— Знаю, мне доложили, — быстро сказал Ринальдо. — Знаю также, что Эмилию не спасли, она утонула. По всему выходит, что мне не суждено иметь семейный очаг. Я моряк, скиталец, корсар — таково мое предназначение. Я сегодня же отправляюсь на Родос вместе с Родриго Алонсо. На время моего отсутствия капитаном «Вероники» оставляю Карло. Он поведет корабль в Монкастро.
— Карло будет капитаном, а я его помощником! — Глаза Веры заблестели. — Ты ведь доверяешь мне, правда, дядя? Я же показала себя неплохим моряком?
— Может быть, даже слишком неплохим, — пробормотал Ринальдо словно про себя.
— А когда вы вернетесь с Родоса? — забеспокоилась девушка. — Долго ли вас ждать?
Ринальдо вопросительно глянул на испанца, и тот ответил, обращаясь к Вере:
— К концу июля мы уже должны быть в Константинополе. Ну, а оттуда — в Монкастро, где к «Альбе» присоединится «Вероника». — Он многозначительно улыбнулся, словно, произнося «Вероника», имел в виду не галеру, а девушку.
В этот момент Тьери позвал капитана и помощника, и они отошли в сторону, оставив Веру радом с Родриго. Не зная, что сказать испанцу, она оглянулась вокруг. Всюду были следы ожесточенной битвы. Тяжело раненных матросы перенесли в каюту. Тех, кто был ранен легко, перевязывали Гоффо и корабельный лекарь с «Альбы». Трупы турецких пиратов сбросили в море, а убитых христиан готовились отпеть по церковному обряду. Галерные рабы уже смывали с палубы кровь и грязь, а матросы готовились делить захваченную на турецком корабле добычу.
Вере вдруг пришла в голову мысль о том, как мало значит человеческая жизнь в этом мире, где идет вечная борьба за существование и люди без всяких сомнений и без боязни греха убивают друг друга.
Впрочем, не все последствия битвы были мрачны: на веслах у турок оказалось несколько пленных таврийских христиан, и теперь, освободившись из цепей, они помогали своим спасителям.
Внезапно рука Родриго легла девушке на плечо, и его голос прозвучал с удивительной теплотой:
— Я восхищен твоей отвагой, Вероника.
Она, даже не заметив, что он перешел на «ты», невольно улыбнулась в ответ:
— А что же мне оставалось делать, как не драться? Я решила, что лучше умру, чем стану рабыней басурманов. Спасибо вам, сеньор Родриго, вы наш спаситель. По правде говоря, я тоже была восхищена вашей смелостью и боевой сноровкой.
— Но я ведь мужчина. А вот ты, девушка, показала себя более мужественной и умелой, чем иные воины. И все-таки мне очень обидно за тебя.
— Обидно? Почему? — она удивленно и настороженно взглянула ему в глаза.
— Подумай сама. Ты же не проведешь всю жизнь на корсарском корабле, переодевшись моряком? Рано или поздно тебе придется стать женщиной. Но сможешь ли? Кажется, ты избегаешь мужчин. А ведь, чтобы принести мужчине наслаждение, надо и самой его испытывать. Ты же хочешь быть счастливой и любимой? А этому надо учиться.
Вере показалось, что он подзадоривает ее, и она ответила с вызовом:
— Разве это такая уж трудная наука?
— Гм, смотря кто учитель. Хотя и от ученицы многое зависит.
В этот момент приор подошел к Родриго и, окинув недоброжелательным взглядом девушку, увел его в сторону. Уходя, испанец оглянулся на Веру, которая смотрела ему вслед и мысленно повторяла его слова о науке быть женщиной.
Глава пятая
Чем больше времени проходило после расставания с Родриго, тем яснее Вера понимала, что образ молодого испанца сладкой занозой проник ей в сердце. Впервые она думала о мужчине не как диковато-наивная девчонка и не как независимая, приравнявшая близость к насилию, амазонка, а как женщина, готовая к любви. Она еще не умела любить так, чтобы самой испытать счастье и подарить его мужчине, но уже была уверена, что усвоит эту таинственную науку не хуже, чем усвоила премудрости морского боя. Она знала, что умеет быть упрямой в достижении цели, а ее цель была — завоевать любовь Родриго.
Еще на корабле, по пути из Константинополя в Монкастро, она уже начала просить Карло научить ее грамоте, так как хотела прочесть стихи, которые подарил ей испанец. Карло вначале удивился ее рвению, но потом, увидев однажды Веру, стоявшую на корме и задумчиво разглядывавшую исписанный листок, тут же высказал догадку:
— Ты хочешь знать грамоту, чтобы прочесть чье-то послание?
Может, кто-то другой и смутил бы Веру этим вопросом, но не Карло; к нему она относилась как к старшему другу или родственнику, которому с детства привыкла доверять почти все свои тайны. И потому, не мудрствуя лукаво, девушка протянула Карло листок и попросила:
— Прочти, что здесь написано. Я, конечно, и сама скоро научусь читать, но...
— Но тебе не терпится прочесть это как можно быстрей? — усмехнулся Карло. — Может, скажешь, какой счастливчик заинтересовал Грозовую Тучу столь скучным для нее делом, как письмо? Впрочем, я догадываюсь... Не этот ли красавец авантюрист из арагонской фамилии?
— А чем он тебе не нравится? — вспыхнула Вера. — Он наш спаситель, разве не так? И он оказался отважным воином!
— Не спорю, — вздохнул Карло. — Но я совсем мало знаю этого Родриго Алонсо, чтобы судить о его достоинствах и понимать его намерения. Только мне кажется, все эти отпрыски аристократических родов, даже бастарды, слишком горды и высокомерны, и простой девушке, вроде тебя, не стоило бы на него засматриваться.
— Мы с дядей тоже аристократического рода! — вскинула голову Вера. — И то, что мы обеднели, не сделало нас хуже. Мы так же можем и разбогатеть, если у Ринальдо хорошо пойдут дела на службе у родосских рыцарей. И я хочу стать грамотной, чтобы не только это послание читать, но и многое другое. Что же до Родриго, то при расставании он не показался мне высокомерным. А этот сонет он сочинил для меня.
— Что ж, посмотрим... — Карло присел на тумбу у кормовой надстройки и, развернув лист с посланием, четко продекламировал:
Задумчивый, надеждами томимый,брожу один, стараясь сторонойвсех обходить — за исключеньем той,кого в душе зову своей любимой.Бежать бы мне, бежать, пока живой;она, быть может, друг себе самой,но нам с Амуром враг непримиримый...[26]
Карло прервал чтение и ироничным взглядом посмотрел на Веру:
— Сонет хорош, хотя Родриго сочинил его не сам, а переписал у флорентийского поэта Петрарки. Но, по крайней мере, испанца можно похвалить за вкус к поэзии.
— Но, кажется, ты прочел не до конца, — нахмурилась Вера. — Что там дальше?
