— Долго еще?
— Скоро.
— Вы здесь часто летаете?
— Нет, — неохотно ответил пилот. — Места глухие, не живет здесь никто. Чего случись — не выберешься.
Все, как обещал Артем. Эдуардик покачал головой и посмотрел на расстилающуюся под ним тайгу чуть по-другому. С опаской. Там, в Москве, в уютном и кондиционированном офисе «Неприятных ощущений», путешествие по этой дикой земле выглядело романтично и забавно. Но теперь, когда последняя дорога осталась в нескольких часах лета, молодой человек ощутил нарастающее беспокойство.
«Случись чего, не выберешься».
Он погладил плечо, в которое ему вогнали датчик здоровья, и вздохнул: надеюсь, это не было шуткой.
«Я справлюсь. Инга еще поймет, что я…»
Огромный таежный океан не воспринял имя «Инга». Оно ни о чем ему не говорило. Был только он, Эдуард Пупырышкин, самолюбие которого толкнуло его на это безумное предприятие. Какая разница из-за чего?
Пилот снова засвистел и плавно повел вертолет на посадку:
— Добрались.
Молодой человек отвлекся от своих мыслей и огляделся. Машина приземлилась на большой поляне, окруженной густыми зарослями тайги. Двигатель пилот выключать не стал.
— Все, парень, твоя остановка.
— Здесь даже нет никакого домика?
— Говорю же, никого здесь нет. — Пилот пожевал губами. — Видишь вон ту скалу?
Молодой человек напряг зрение и с трудом различил на горизонте каменный силуэт.
— Вижу.
— Для тебя она четко на севере, — сообщил пилот, — как маяк. Полярную звезду знаешь?
— Ну… — Эдуардик не успел ответить.
— Она тоже на севере. Минуешь скалу, пойдешь по звездам. Так вот, — пилот почесал затылок, — километрах в ста отсюда наткнешься на озеро. Его сразу узнаешь: там вокруг ни одного дерева, голые скалы. Так и называется: Голое озеро. Посреди него будет островок. Один-единственный, так что не спутаешь. Ровно через семь дней на этом островке я буду тебя ждать. Бывай.
Эдуардик снял шлем, но что-то его насторожило:
— Послушайте, а припасы?
— Какие припасы? — удивился пилот.
— Ну, еда с собой.
— А тебе о ней говорили?
— Нет, но я думал…
— Парень, я делаю то, за что мне заплатили, — усмехнулся пилот. — Я тебя привез сюда и через семь дней заберу с Голого озера. А все твои припасы вот здесь. — Он достал из-под сиденья маленький зеленый рюкзак. — Это все, что велели тебе дать с собой.
Мрачный лес, малюсенький рюкзачок и путешествие по звездам заставили Эдуардика задрожать и вцепиться в ручку двери.
— Я передумал! Я никуда не пойду! Возвращаемся!
— Об этом меня тоже предупреждали, — вздохнул пилот и ловко обхватил молодого человека за плечи. — Все оплачено, парень, отказываться поздно.
— Я тебе заплачу!! Я дам денег!!
Эдуардик с ужасом почувствовал, как сильные руки отрывают его от кресла и вышвыривают из вертолета.
— Увидимся через семь дней!
— Заберите меня отсюда!!
Машина стала резко набирать высоту, и пилот выбросил в окошко зеленый рюкзак.
— Бывай!
Анна
Деревянная панель отошла в сторону, и девушка медленно вошла в кабинет, остановилась, опершись на стол, вздохнула и вздрогнула, когда из потайной комнаты раздался тихий жалобный стон.
— Зорич!
— Иду!
Анна выпрямилась, поправила наброшенный на плечи тонкий шелковый халат и прошлась по кабинету. Из потайной комнаты снова послышался стон.
— Мне показалось, или сегодня ты не получила всего, на что рассчитывала? — Зорич закрыл панель и стал стягивать пропитанный кровью балахон. — Хотя я старался.
— Она дала меньше силы, чем обычно, — признала Анна, — но, учитывая, что я использовала мальчика во время «Притяжения Дракулы», и наши ночные дела, мне вполне хватило.
— Отлично. — Старик швырнул балахон в угол и, оставшись в одних черных шароварах, развалился в кресле. Несмотря на возраст, его загорелое, пышущее здоровьем тело поражало великолепной мускулатурой. — Тебе хватит сил, чтобы закончить все наши дела? Мы должны устранить Веру сегодня, обязательно сегодня, теперь, когда Куприянов полностью наш, ждать больше нельзя. И еще… — Он кивнул в сторону потайной комнаты. — Ты видела, что ей очень плохо.
— А насколько плохо? — шепотом спросила девушка. — Как ты оцениваешь ее состояние?
— Очень плохо, — повторил Зорич. — Максимум один сеанс.
— А потом…
— А потом мы останемся ни с чем, — оборвал ее старик. — Поэтому для нас жизненно необходимо сегодня же отделаться от куприяновской жены!
— Я разберусь с Верой, — тихо сказала Анна. — Осечки больше не будет.
— Надеюсь. — Черные стекла очков уставились на девушку. — Что-то не так?
— Ты знаешь, что. — Анна нервно обхватила свои плечи руками. — Артем и Инга. Именно их нарисовал Аркадий Ивов. Я уверена.
— Ах это. — Зорич пренебрежительно махнул рукой. — Мы знаем, что твой Ивов обладал очень острыми чувствами. Возможно, он просто предвидел твою встречу с этими людьми.
— Они опасны. Я не могу тебе объяснить, но, поверь мне, они опасны.
Анна действительно нервничала. Появление этой пары ошеломило, она не ожидала, что Ивов так точно предугадает события, и теперь предостережение мертвого художника звенело в ушах девушки. Но было еще кое-что, о чем она не сказала Зоричу. Зов. Всю ночь Москву окутывал бесконечный телепатический Зов, и Анна знала, что он искал ее, требовал, не ждал, а именно требовал от нее отклика, и девушке пришлось приложить массу сил, чтобы затаиться и остаться незамеченной.
«Нас много. Мы держимся вместе». — Еще один мертвец, Лазарь.
Его друзья ищут ее. Анна вспомнила, что говорил епископ о своих друзьях: «Мы живем в ночи», а значит, и искать ее они будут только ночью.
— Зорич, — решительно произнесла девушка, — я покончу с Верой, но мы должны сегодня же покинуть Москву.
— Как это покинуть? — удивился старик.
— Уехать, улететь, уплыть, но именно сегодня. До захода солнца. Если ты откажешься, я уеду одна.
— Ты хочешь уехать из города насовсем?
— Не обязательно. — Анна нервно прошлась по кабинету. — Хотя бы на месяц, а лучше на полгода. Возьмем с собой Куприянова и устроим отпуск. Здесь все должно успокоиться.
— Что «все»?
— Я объясню тебе потом. Сегодня, в самолете, а пока просто поверь.
— Хорошо, — медленно сказал старик. — Сделаем так, как ты хочешь. Сейчас ты занимаешься Верой.
— Да.
— Но тогда я, с твоего позволения, разыщу Ингу и вышибу из нее все, что она знает.
— А если она ничего не знает? — слабо улыбнулась Анна.
— Тогда я просто вышибу из нее дух, — развел руками Зорич. — Чтобы тебе стало спокойнее. У меня сердце разрывается, глядя на то, как ты маешься.
— Зорич, Зорич, дело не только в Инге.
— Начнем с нее. А вернемся, раздавим всех остальных.
— Милый и смелый Зорич, — Анна подошла к старику, нежно провела рукой по его голове, погладила могучие плечи. — У меня очень странное чувство. Странное, плохое.
— Ты боишься?
— Это не страх. — Она крепко прижалась к старику. — Мне кажется, что мы больше никогда не увидимся. Никогда. Никогда.
Голос девушки дрогнул.
— Мы всегда будем вместе, — тихо произнес Зорич. — Что бы ни случилось, наши души всегда будут вместе. Всегда. Навсегда.
— Никогда…
— Навсегда…
Рука старика легла на талию Анны, вторая нежно погладила мокрую от слез щеку девушки, стройную шею, высокую грудь.
— Зорич, любимый…
Тонкий шелк халата скользнул на пол.
* * *
Его разбудила трель мобильного телефона. Противная и пронзительная, почему он не отключил проклятую трубку? И почему они так долго трезвонят? Ведь если не отвечают, значит, не хотят! Или не могут! Телефон не унимался. Сволочи!
Трубка обнаружилась в кармане пиджака, пиджак — на полу. Куприянов поднес телефон к уху:
— Да?
— Доброе утро, Константин Федорович. — Маминов! Мерзавец! — Вы можете сейчас говорить?
— Да, Юра, могу.
— Извините за беспокойство, Константин Федорович, но Володя сказал, что вы до сих пор не выходили из клуба. Вы еще там?
— Да.
— У вас все в порядке?
— Да, черт тебя дери, Юра, у меня все отлично! — прорычал Куприянов.
— Во сколько вас ждать в офисе? — Голос начальника службы безопасности был по-прежнему спокоен, но официальности в нем прибавилось. Константин этого не заметил. — Скорее всего я сегодня не приеду, — буркнул он. — А Володе передай, чтобы ждал меня и не смел никуда уезжать.
Куприянов выключил телефон и огляделся.
В огромной комнате находились все участники ночной церемонии и рабы, много рабов. Обнаженные и полуодетые тела вповалку лежали на бескрайней кровати, на устланном ворсистыми коврами полу, лежали, распространяя вокруг удушливый запах перегара. На звонок телефона никто не прореагировал.
Болела голова.
Рядом с местом, где лежал он, раскинулась толстая девица с красными волосами. Константин вспомнил ее рыхлое тело, слюнявые губы, ерзающие по его щеке, сопли, щедро сдобренные кокаином.
