Следовало бы вызвать службу экстренной помощи при нарушении защиты, как полагалось по инструкции. Но, если честно, двигаться совершенно не хотелось. Даже шевелить пальцем. Он устал, так сильно устал. Еще этот финт, который выбросил его собственный сын, неожиданно подавшись в космофлот. А ведь Леви так надеялся, что тот закончит колледж и станет хорошим ученым.
Это все бывшая жена. Как пить дать, приложила руку к тому, чтобы сделать из ребенка копию своего вояки-папочки…
Леви не заметил, как погрузился в сон, а когда проснулся, за окном показались первые утренние лучи солнца. Просачиваясь сквозь желтые шторы, свет причудливо клубился, насыщая стены цветом лимонада. В этот момент все и началось.
В комнату почти без шума ворвались люди в темных, обезличенных масках, натянутых на кожу, стирая всякое подобие черт. Леви вскочил на ноги, однако тут же почувствовал прикосновение холодного металла к шее, и рухнул обратно на диван.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что находится в незнакомом месте. Воздух был насыщен природным кислородом, от которого у Леви, привыкшего к искусственному кондиционированию помещений, закружилась голова, и начало клонить в сон. Это было бы огромным облегчением: заснуть и проснуться, когда все уже будет позади. Хотя для начала не помешало бы выяснить, что происходит.
Было совершенно очевидно, что похитители вывезли его далеко за город. Скорее всего, в заповедную зону. Иначе откуда такой чистый и естественный воздух. И пахло вокруг сыростью. В городах так давно уже не пахнет.
Рука довольно странно ныла, словно с нее содрали кожу. Леви посмотрел на запястье и обомлел: ему удалили персональный датчик, причем весьма умело, иначе здесь была бы уже вся полиция города. А это значит, что его никогда не найдут…
— Ну как, — спросил голос откуда-то сверху, — Начнем?
Леви поднял глаза и увидел склонившегося над ним мужчину в маске. Хотя это вполне могла быть и женщина: голос шел через аберратор, а по мешковатой одежде ничего нельзя было определить.
— Чего вы хотите? — дрогнувшим от страха голосом спросил Леви. В этот момент, как и все мужчины, в иной воображаемой ситуации казавшиеся себе крутыми мачо, ему хотелось не бояться. Хотелось вскочить и, выпрямившись во весь рост, отвесить удар, ломая противнику переносицу. Однако…
«Страх — это естественное проявление человеческой натуры», — напомнил себе Леви. Утешение было слабым.
— Информацию о проекте, над которым работал ваш друг Шеппард.
— Но позвольте, — Леви облизнул пересохшие губы, — Причем здесь я? Понятия не имею, над чем работал Шеппард. Почему бы вам не спросить у него самого?
Выпалив это, Леви внутренне сжался, понимая, что такой ответ вряд ли удовлетворит похитителей. Но ведь он действительно ничего не знает о делах Шеппарда. Впрочем, это не совсем правда: многим было известно, что пятнадцать лет своей жизни Клайв Шеппард, в прошлом — талантливый онкохирург, посвятил разработке формулы антивируса, способного пожирать раковые клетки. Но добился ли он успеха, Леви не знал.
Они мало общались с тех пор, как Клайв лишился единственной дочери. После этой страшной трагедии Шеппард словно ушел в себя, перестав адекватно реагировать на окружающий мир. Может, это и послужило толчком к успеху?
— Вижу, доктор Леви, поговорить по душам нам не удастся. Что ж, у нас есть масса способов вытянуть из вас информацию.
Похититель не обманул: ровно через десять минут Леви ощутил на себе всю «прелесть» этих самых способов, из которых проверка на детекторе лжи и укол сыворотки правды оказались наименее болезненными. Леви кричал из последних сил, словно это могло разжалобить мучителей. Удивительно, но от крика боль становилась менее сильной.
Через некоторое время они, очевидно, поняли, что Леви Круз действительно ничего не знает о проекте Шеппарда, и оставили его в покое. Однако ненадолго. Вскоре за ним явилась пара человек — уже без масок, что, несомненно, было дурным признаком. Они скрутили Леви и перевязали ему руки и ноги липкой лентой — очень крепкой, способной выдержать вес человека. Он не ко времени вспомнил пестрый рекламный проспект, в котором хвалили эту самую проклятую ленту. Черт бы их побрал!
Похитители выволокли Леви наружу. Краем глаза он замечал высокие деревья — весьма редкое для горожанина зрелище. Но любоваться красотами природы мешал страх — самый настоящий, гнусный, предательский страх. Леви, признаться, не рассчитывал, что выберется живым из переделки, но понимать и смириться с тем, что жизнь вот-вот оборвется — это были совершенно разные вещи.
Леви почувствовал, как в кулак ему сунули что-то мягкое и шершавое на ощупь, а затем грубо столкнули в воду. Не имея возможности пошевелить конечностями, он медленно пошел на дно.
Вот здесь они просчитались: Леви недаром всерьез увлекался йогой. Он умел задерживать дыхание под водой как минимум на полчаса. Этого времени вполне хватит, чтобы, отталкиваясь от дна, переместиться подальше от того места, где его скинули в воду. А потом он выберется. Обязательно выберется и найдет, чем перерезать ленту. Будь прокляты эти борцы за чистоту окружающей среды. За последние полвека вся планета была вычищена от мусора, вылизана до блеска. А ему так необходим сейчас хоть какой-нибудь острый предмет. Желательно, нож или осколок битого стекла.
Была еще одна проблема, о которой Леви понял только тогда, когда перед лицом невесть откуда появились косяки рыб, снующие вокруг да около, совершенно его не опасаясь. А потом их стало неожиданно много. Леви немного успокоился, вспомнив, что пираний или иных опасных рыб в этих краях не водится. Однако поведение рыб казалось довольно странным. И тут он понял, что за предмет он сжимал в своем кулаке. Понял и похолодел…
Лет сорок назад некий умник изобрел прибор, служащий для рыб приманкой, за которой они готовы были следовать куда угодно. Прибор этот предназначался исключительно для мирных целей. Например, для экстренной эвакуации водоплавающих из мест крушений танкеров с радиоактивными отходами или иными опасными для всего живого веществами. Однако очень скоро его стали применять в браконьерских целях. Именно поэтому в формулу вещества, которое выбрасывал прибор, был добавлен особый компонент, в больших концентрациях вызывавший у рыб несвойственную им агрессию. Если Леви ослабит хватку, прибор начнет активно выбрасывать вещество, и рыбы попросту сожрут его. Леви не на шутку испугался и почувствовал, что легкие перестают слушаться команд, посылаемых мозгом. Он стал задыхаться…
2
— Господи, целых четыре трупа! — воскликнул сержант Тронт и почесал затылок.
Четверо убитых с самого утра — дурной признак. День обещал быть нелегким, а тут еще дьявол принес этого комиссара Фильда, сновавшего по кабинету, будто ищейка. Формально, у него не было права находиться на месте преступления. Однако сказать ему об этом значило навлечь на себя гнев Их Величества начальника департамента, с которым Фильд играл по субботам в поло.
Да и все уже привыкли, что Фильд то и дело сует нос в каждую плохо прикрытую дверь, а если последняя закрыта наглухо — норовит заглянуть в замочную скважину. Впрочем, припереться ни свет, ни заря на место преступления, о котором даже в отделе еще мало кто знает — это что-то новое.
— Ничего здесь не трогать, — рявкнул Фильд эксперту, осматривающему трупы, но тот лишь устало покачал головой и потер ребром ладони вечно сонные глаза.
— Здесь три трупа, — сказал он, поднимаясь.
— Кто-то еще жив? — на лице Фильда отразилась странная смесь радости и тревоги одновременно.
— Девушка-робот, — зевая, сообщил эксперт. Затем встряхнулся и подошел к трупам мужчин, лежавшим у входной двери.
Провозившись возле тел убитых около пяти минут, он зачем-то снова подошел к роботу и внимательно осмотрел механические руки.
— Я, конечно, могу торопиться с выводами, но, как мне кажется, тех двоих убила вот эта особа.
— Робот? — засмеялся Фильд. — Не мели ерунды. Робот не может убить человека, если только…
— На ее теле я заметил несколько отверстий от пуль. Два в спине. Одно в районе живота. Крови нет. Так я и заподозрил, что это робот. Очень качественная работа.
— Видно, стоит бешеных денег, — заметил сержант Тронт.
— Профессор Шеппард был состоятельным человеком, — грустно заметил эксперт, бросив беглый взгляд на то, что еще несколько часов назад было Клайвом Шеппардом. Грудь его была залита кровью, уже потемневшей и подсохшей. Очевидно, профессор был мертв уже несколько часов.
— Роботы не могут защищаться, — настаивал на своем Фильд.
