Девушка обхватила ладонями голову Уильяма и поцеловала его, не дав больше произнести ни слова. Стоя в черной тишине улицы, влюбленные отрешились от всего мира.
Прошла, кажется, целая вечность, пока проезжающая мимо машина не выхватила их из темноты светом фар и не вернула на землю.
— Чего ты хочешь? — спросил Уильям, все еще крепко прижимая девушку к себе.
Она вздохнула и закрыла глаза:
— Быть с тобой.
Он поцеловал ее.
— Мы сейчас на улице, а у моих родителей полон дом гостей.
— Я знаю, — хихикнула Уэсли.
— Но, — продолжал он, прерываясь для поцелуя, — минут за тридцать мы могли бы добраться до моей квартиры.
Уэсли вернула ему поцелуй.
— Тоже знаю.
Больше всего на свете ей хотелось провести ночь в его объятиях, в его постели. В последнее время она думала об этом каждый день, каждую минуту. Но девушка помнила свои прошлые ошибки, и сейчас ей отчаянно хотелось сделать все правильно. Не надо спешить. Не надо оголтело прыгать в постель лишь для того, чтобы разочароваться через пару месяцев, когда рассеется дымок от фейерверка. Она не могла позволить себе разрушить их чувство.
— У нас куча времени, — возразила она. — Давай вернемся на вечеринку.
— Подожди немного, — ответил Уильям, притянул ее к себе и снова поцеловал. — Есть еще в запасе несколько минут, пока за нами не выслали поисковую партию.
— Но мне все труднее сопротивляться…
— Я тоже готов ждать, — перебил ее Уильям. — Я в полной боевой готовности.
Они расхохотались над двусмысленностью его фразы.
— У нас куча времени для грязных делишек, — сказала Уэсли.
Он прищурился:
— Для грязных делишек? Ты сказала, для грязных делишек?
Девушка смущенно засмеялась.
— Ты все испортил! — запротестовала она, — Не могу поверить: ты высмеиваешь тексты группы «Белл Бив и ДеВоу». — Уэсли изобразила притворное отчаяние.
— Нет, это не из «ББД». Я практически уверен, что выражение придумал Тедди Райли где-то в девяностом, — рассмеялся Уильям, и, держась за руки, они направились обратно в дом его родителей.
Лучше вечер просто не мог закончиться. Мужчина, который способен ее рассмешить и который любит R&B восьмидесятых и начала девяностых, стоит любых усилий. И Уэсли гордилась собой: она обуздала свои эмоции. Но когда на темной улице их тела соприкасались при каждом шаге, у нее появились сомнения, долго ли она сможет продержаться.
На следующий день Уэсли проснулась рано. Ей потребовалось некоторое время, чтобы поверить в реальность всего случившегося накануне. Да, она была с Уильямом. Да, он сказал ей о своей любви. Да, теперь все отлично.
Девушка выглянула в окно. Еще один жаркий, удушливый день. Уэсли казалось, она чувствует тяжесть сгустившейся атмосферы. Но теперь ей было наплевать на погоду. У нее в душе царил такой покой. Никакого раздражения или нетерпения, только мир и удовлетворение. Вчерашний вечер — ответ на ее молитвы. Уильям привез ее поздно ночью и снова сказал, что любит. Все это правда, настоящая правда!
Уэсли включила кофеварку и позвонила домой. Подошла мама.
— Привет, солнышко! Что новенького?
Девушка не знала, с чего начать.
— Хм, вчера познакомилась с родителями Уильяма.
— Да ты что!
Уэсли не рассказывала маме подробности их отношений.
— Да!
— И-и?
— Что «и-и»? Ты о чем, мам? — Уэсли пыталась изобразить непонимание.
— Детка, я не вчера родилась на свет. Я видела, как вы вели себя, когда он приезжал к нам летом.
— Как мы себя вели?
— Ладно, если хочешь хитрить с собственной матерью, валяй.
— Хорошо. Да, мне кажется, я его люблю. Нет, я точно его люблю. И он сказал, что тоже любит меня.
Уэсли услышала смех на другом конце провода.
— Чем я тебя рассмешила?
— Молодежь, молодежь! Ты встречаешь одного парня в Бостоне и через две недели говоришь: «Я его люблю». Но тебе понадобился целый год, прежде чем ты осознала, что любишь совсем другого.
— Мам, я…
— Да я не осуждаю тебя. Я просто хочу сказать, ты иногда не видишь своего счастья, даже если оно прямо у тебя под носом.
— Да, правда, — покорно согласилась Уэсли, — Расскажешь папе?
— Ты же знаешь, что расскажу. Он так обрадуется! Ему ведь надо с кем-то обсуждать крикет и футбол.
— Только, мам, не воображай, что мы тут же поженимся и все такое. — Уэсли попыталась образумить мать, пока та не начала придумывать имена для будущих внуков.
— Понимаю. Я все понимаю. Тебе не нужно мне это объяснять, — ответила Клара.
Однако Уэсли почувствовала, что с пути ее уже не собьешь.
— Я так счастлива, мам. — Девушка улыбалась во весь рот, как четырехлетняя малышка на своем дне рождения. — Я познакомилась с его родителями. Они очень здраво смотрят на жизнь. А его мама готовит та-акого цыпленка карри!
Клара Данстер хмыкнула в трубку:
— Лучше, чем я?
Уэсли засмеялась:
— Ну что ты, мам. Но они действительно замечательные люди. Я вчера у них чувствовала себя совсем как дома.
— Только не забывай, у тебя уже есть дом: здесь, у нас, — шутливо заметила Клара. — Но я рада твоему счастью. Помнишь, я говорила тебе еще давно: найди себе хорошего парня из Вест-Индии.
Уэсли улыбнулась.
— Точно! — Она не могла удержаться и рассмеялась над маминой уверенностью в собственной непогрешимости. — Кажется, ты все-таки знаешь жизнь лучше меня, — подколола она мать.
— Даже и не сомневайся, — ответила Клара со всей серьезностью.
Прощаясь, Уэсли подавила смешок. «Пусть себе верит, что всем хорошим в жизни я обязана ей», — решила девушка и, улыбаясь, повесила трубку.
Позже, прихлебывая кофе, Уэсли взяла «Нью-Йорк таймс» и открыла газету на разделе «Санди стайлс». Ей нужно было сделать еще один звонок.
Уэсли выбрала ресторан, который во время бранча оставался относительно пустым. Для того, что она собиралась сказать, ей нужно было все его внимание. Когда Уэсли вошла в «ДеМилло», он уже ждал ее. Девушка заметила, что по сравнению с прошлой встречей его кожа еще больше потемнела.
— Привет, Дункан! — поздоровалась она как можно увереннее.
— Привет, Уэсли! — Он кивнул, словно на деловой встрече.
Официант усадил их за столик, и Уэсли заказала кофе. Дункан попросил воды.
Уэсли откашлялась.
— Отлично выглядишь, — сделал комплимент Дункан.
Она была одета просто, в скромное средней длины голубое платье на бретельках, которое, однако, выгодно подчеркивало стройность ее фигуры.
— Спасибо, — поблагодарила Уэсли.
Официант в мгновение ока принес заказанные напитки.
— Итак, Дункан. Ты сказал, что хочешь поговорить. Я пришла и готова тебя выслушать.
Он пронзительно посмотрел на нее, и какое-то мгновение девушка не могла отвести взгляд.
— Я идиот, — начал он и отхлебнул воды. — Я очень сожалею, что причинил тебе боль. У меня лишь одно оправдание: я эгоист и трус. Жаль, у меня кишка оказалась тонка… — Он замолчал и стиснул зубы.
— Для чего? — спросила Уэсли. Она ясно видела страдание на его лице.
— Забудь. Я просто хотел, чтобы ты знала: я не бесжалостный ублюдок, а ты ведь именно так думаешь. Просто у меня есть обязательства, которые нельзя проигнорировать.
Уэсли кивнула:
— Обязательства перед кем?
Дункан покачал головой:
— Если начну объяснять, то буду похож на бесхребетного слабака. Но моя жизнь должна идти по намеченному пути. От меня ожидают определенных поступков. Моя семья… — Он сглотнул. — И, выбирая такой путь, я должен быть на сто процентов уверен в своем будущем.
— А если бы ты выбрал меня, то не был бы уверен? В этом все дело, да? — Уэсли хотелось рассмеяться.
И вдруг девушка перестала понимать, что она нашла когда-то в этом мужчине, сидящем напротив. Он вел себя именно как бесхребетный слабак.
— Не так все просто. Никто бы не принял нас с тобой.
— Никто? Ты кого имеешь в виду?
Дункан вздохнул:
— Я знал, что ты не поймешь.
— О! Я понимаю, Дункан, — возразила Уэсли, поднимая свою полотняную сумку-мешок и закидывая ее на плечо. — Пока. И всего вам хорошего со Сьюзан.
Уэсли не могла больше сдерживать смех, душивший ее еще в ресторане. Страдающий Дункан, пытавшийся оправдаться перед ней и самим собой за трусость, отнюдь не развеселил ее. Она просто вздохнула с облегчением, потому что больше ей никогда не придется заглядывать ему в глаза и гадать: а достойна ли она его? Уэсли засмеялась, поскольку поняла: это он никогда не был достоин ее.
Глава 45
День для свадьбы был не самый подходящий, однако Уэсли все равно чувствовала радостное возбуждение. Она любовалась своим нарядом: трехсотдолларовое платье выглядело практически идеально. Девушка повертелась перед высоким зеркалом в ванной комнате загородного дома Рейни, чтобы еще раз проверить, все ли в порядке. Рейни вместе с остальными участниками церемонии уже отправилась в поместье Ван Мееров в Эдгартауне, где должно было состояться бракосочетание Пеони, так что весь дом оказался в распоряжении Уэсли.
