Из допроса няньки царевича Василисы Волоковой
И вдова Василиса Волохова на допросе показала, что разболелся царевич Дмитрий в середу нынешнего года, мая в 12 день, падучей болезнью, и в пятницу ему маленько стало полегче, и царица его взяла с собою к обедне и, от обедни придя, велела ему на дворе погулять; а назавтра, в субботу, придя от обедни, царица велела царевичу на двор идти гулять; а с царевичем были: она, Василиса, да кормилица Орина, да маленькие ребятки, да постельница Марья Самойлова; а играл царевич ножиком, и тут на царевича пришла опять та же болезнь, и бросило его на землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да тут его и не стало. И прежде того, сего году в великое говенье, та же с ним болезнь приключилась – падучий недуг, и он поколол свою матерь царицу Марью; а в другой раз была у него та же болезнь перед Великим днем, и царевич объел руки дочке Ондрея Нагого; и как царевич в болезни покололся ножом, царица Марья забежала на двор и начала ее, Василису, бить поленом, и голову ей пробила во многих местех, и стала ей, Василисе, приговаривать, что будто сын ее, Василисин, Осип с сыном Битяговского да Микита Качалов царевича Дмитрия зарезали; и она, Василиса, стала бить челом, чтоб велела царица устроить сыск праведной, а сын ее и на дворе не бывал; и царица-де велела ее тем же поленом бить Григорию Нагому, и ее только чуть живую оставили. И начали звонить у Спаса колокола, и многие люди посадские и всякие прибежали на двор; и царица Марья велела ее, Василису, взять посадским, и мужики-де ее взяли и ободрали и простоволосую держали перед царицею. И прибежал-де на двор Михаил Битяговский и начал пенять посадским людям и Михаилу Нагому, и царица-де, и Михайло Нагой велели убить Михаила Битяговского, и Михайлова сына, и Микиту Качалова, и Данила Третьякова. А говорила-де царица миру: то-де, душегубцы царевича. А сын ее, Осип, в ту пору был у себя; и как начался шум великий, сын ее, Осип, прибежал к жене Битяговского, и тут его и поймали посадские люди и привели к царице, и жену Битяговского с дочерьми к царице привели; и царица миру молвила: то убийца царевича, Осип Волохов, и сына ее, Осипа, тут до смерти и убили. А холоп сыновий, Васкою звали, кинулся на сына ее, на Осипа, чтоб его не убили до смерти, и холопа того, Васку, тут над сыном ее и убили; а другого человека Василисина убили за то, что увидел Василису простоволосой и дал ей свою шапку, и посадские люди за то его убили.
Была женка уродливая у Михаила Битяговского и хаживала от Михаила к Ондрею Нагому; сказали про нее царице Марье, и царица ей велела приходить для потехи, и та женка приходила к царице; и как царевичу смерть сталась, царица и ту женку, два дня спустя, велела добыть и убить-де, будто та женка царевича испортила.
Из допроса Андрея Нагого
И Ондрей Олександров, сын Нагого, сказал, что царевич ходил на заднем дворе и тешился с ребятами, играл через черту ножом, и закричали на дворе, что царевича не стало, и сбежала царица сверху; а он, Ондрей, в ту пору сидел за столом и прибежал тут же к царице, а царевич лежит у кормилицы на руках мертвый; сказывают, что его зарезали, а он того не видал, кто зарезал; а у царевича бывала болезнь падучая; ныне в великое говенье у дочери его руки переел да и у него, у Ондрея, царевич руки едал же в болезни; а как побили Михаила Битяговского и тех всех, которые побиты, того он не ведает, кто их велел побить, а побила их чернь, посадские люди; а он был у тела царевича неотступно и тело царевичево внес в церковь.
Из царского указа о следствии по смерти Дмитрия
Перед государем царем и великим князем Федором Ивановичем всея Руси Михаила и Григория Нагих и угличских посадских людей измена явная; царевичу Дмитрию смерть учинилась Божьим судом, а он, Михаил Нагой, государевых приказных людей дьяка Михаила Битяговского с сыном и Микиту Качалова и иных дворян и жильцов и посадских, которые стояли за правду и пеняли посадским людям, что они такую измену сделали, велел побить напрасно и умышленно за то, что Михаил Битяговский с ним, с Михаилом Нагим, бранился часто за государя, что Михаил Нагой держал у себя ведуна Ондрюшу Мочалова и иных многих ведунов. <...>
Голландский купец Исаак Масса в своем описании угличских событий придерживался той версии, которую распространяли противники Годунова.
Когда все успокоились, Борис приступил к осуществлению своего намерения, совещаясь со своими друзьями и родственниками, которых было до 70 домов, а именно: Годуновы, над которыми Борис был главою, хотя некоторые из них были старше его, Вельяминовы и Сабуровы – два рода, прозванные так; с ними он каждодневно советовался, как достичь короны; прежде же всего необходимо было избавиться от юного царевича Дмитрия, ибо весьма опасались, что удобное время упущено, ибо Дмитрию было десять (на самом деле восемь. – Ред.) лет и по своему возрасту он был очень умен, часто говоря: «Плохой какой царь мой брат. Он не способен управлять таким царством», и нередко спрашивал, что за человек Борис Годунов, державший в своих руках все управление государством, говоря при этом: «Я сам хочу ехать в Москву, хочу видеть, как там идут дела, ибо предвижу дурной конец, если будут столь доверять недостойным дворянам, поэтому надо позаботиться заблаговременно».
Эти и им подобные речи были передаваемы Борису и его приверженцам, опасавшимся, что если они вовремя не осуществят своего намерения, то сами попадут в западню, приготовленную для других. Поэтому они и решились на измену.
При царевиче Дмитрии безотлучно находился дьяк Михаил Михайлович Битяговский, которого царевич считал своим лучшим другом; его подкупили извести Дмитрия, на что он согласился и поручил совершить убийство своему сыну Даниилу Битяговскому, у которого был товарищ, Никита Качалов; оба они сперва были в Москве у Бориса, который обещал их обеспечить и поручить им важные должности; причастившись и получив от Борисова священника благословение и полное отпущение грехов, они поехали в Углич с письмом от Бориса Годунова к отцу [Битяговского].
Отец, хорошо зная, что следует делать, в тот день приказал сыну своему Даниилу вместе с Никитою спрятаться на дворе, полагая, что в тот же день и должно совершиться; и после обеда дьяк предложил двум или трем молодым дворянам устроить игру в орехи, в которой, по его словам, желал принять участие Дмитрий; и дьяк в положенный час, когда он знал, что игра в самом разгаре, разослал всех с различными поручениями, а сам, дабы отклонить от себя всякое подозрение народа, отправился в канцелярию заниматься своими делами в присутствии большой толпы народа, собравшегося для решения тяжебных дел. И тем временем, в самый разгар игры, двое помянутых убийц перерезали царевичу горло, от сильного смущения забыв умертвить других детей, тотчас бежали; они успели ускакать на лошадях, заранее для них приготовленных.
Как только это свершилось, молодые дворяне подняли на дворе сильный вопль. И известие тотчас дошло до канцелярии, а потом распространилось по всему городу. Каждый кричал: «Разбой, извели царя!» И многие вскочили на лошадей и сами не знали, что предпринять; другие бросились на двор, схватили здесь всех: и дворян и недворян и заточили до той поры, пока Москва не узнает об убийстве; между тем во время ужасного смятения многие были умерщвлены.
Когда это известие пришло в Москву, сильное смущение овладело и народом и придворными, и царь был в таком испуге, что желал смерти; его утешали, как только могли; царица также была глубоко огорчена и желала удалиться в монастырь, ибо подозревала, что убийство совершилось по наущению ее брата, жаждавшего управлять царством и владеть короною; но она молчала и все, что слышала, таила в сердце, никому ничего не сообщая.
Сверх того опасались смуты и сильного волнения в Москве, но присутствие царя удержало от того, однако тайно шептали, что все устроено Годуновыми, которых очень боялись, ибо число их приверженцев было весьма велико, и Годуновы страшились, что все будет раскрыто и что розыск будет произведен весьма тщательно; но Борис с чрезвычайной ловкостью сумел так подействовать на царя, что тот поручил ему произвести розыск, и Борис принял это поручение.
Тогда можно было справедливо сказать: овцу поручили волку, но Борис так произвел розыск, что всех, бывших при дворе царевича, схватили как изменников и все они подверглись царской опале и были отправлены в ссылку в Устюг, город на реке Двине, в двухстах милях от Москвы, где они провели долгое время в тяжких бедствиях; некоторых, навлекших на себя подозрение, казнили; так совершенно невинно погибли многие добрые люди с женами и детьми.
Из Москвы послали знатного боярина Василия Ивановича Шуйского и боярина, или господина, Андрея Клешнина присутствовать при погребении; они осмотрели тело царевича, которого хорошо знали, и собственноручно положили его во гроб в присутствии старой царицы, его матери, вдовы покойного тирана. И так похоронили царевича в том городе Угличе, с великим воем и плачем, по их обычаю.
