мы того или нет, но мы и Королевский банк оказались лицом к лицу с конкурентами. Мюир был особенно рад узнать, что, согласно городским правилам, его конкуренты должны были оборудовать достаточно просторную парковку в пятистах футах от своего здания. Если они не могли этого сделать, то им пришлось бы прорыть в твердой породе четыре или более дополнительных этажа, чтобы обеспечить необходимую площадь для парковки. Единственным доступным местом для парковки был Тилденский гараж, и Мьюир немедленно приказал нам купить его на свои деньги. В конце концов, я полагаю, что Имперский торговый банк, не лишенный друзей и влияния в Монреале, смог добиться "правильного" толкования соответствующих правил, так что ему не пришлось копать так глубоко и дорого, как это могло бы быть в случае . Красивое здание Имперского торгового банка было построено почти одновременно с площадью Виль-Мари и сейчас прекрасно себя чувствует. Здание Королевского банка, как мы его планировали, должно было стать самым высоким сооружением такого рода в Британском Содружестве. Маккиннон специально спроектировал свое здание так, чтобы оно было на несколько футов выше нашего. Мы никак не отреагировали на это, но я попросил Кобба спроектировать верхнюю часть здания так, чтобы при желании мы могли надстроить несколько этажей. Затем, когда планы Банка Коммерции были окончательно заморожены для строительства, я добавил три дополнительных этажа, чтобы наше здание снова стало самым высоким в Содружестве.
Однако Банк торговли был не единственным нашим конкурентом. Еще в 1955 году, во время одного из наших первых визитов в Монреаль, я устроил обед для дюжины лучших специалистов по недвижимости Монреаля. В какой-то момент между десертом и кофе я попросил каждого из этих джентльменов дать свою оценку максимального количества офисных площадей, которые Монреаль сможет освоить в ближайшие пять лет. Они написали свои прогнозы на листках бумаги, которые я собрал. Большинство оценок варьировались от 300 000 до 750 000 квадратных футов. Я зачитал эти ответы. Затем я радостно объявил, что скоро мы приступим к строительству комплекса площадью четыре миллиона квадратных футов, который будет больше, чем первоначальный Рокфеллер-центр. Лица сидящих за столом позеленели от ужаса.
Одним из моих гостей в тот день был местный застройщик по имени Ионел Рудберг. Вдохновленный нашим появлением в его городе, он совершил удивительный поступок: построил тридцатичетырехэтажную офисную башню площадью 600 000 квадратных футов на углу улиц Дорчестер и Университетской, впритык к нашему комплексу. Меньшее сооружение Рудберга было завершено раньше нашего. До какой степени домосед Рудберг опирался на ксенофобию, лежащую в основе Монреаля, я не знаю, но вскоре он нашел поддержку. Компания Canadian Industries, Ltd., которая отказала нам, подписала договор аренды в качестве основных арендаторов, и здание было названо в их честь. Между зданиями Canadian Industries, Ltd., Bank of Commerce и нашим собственным Royal Bank в итоге на монреальском рынке одновременно появилось три миллиона квадратных футов новых офисных площадей. Из-за такой конкуренции Webb & Knapp пришлось предлагать более привлекательные и низкие условия, чем могло бы быть в противном случае, чтобы заполнить Place Ville-Marie. В качестве частичного паллиатива два новых здания на наших флангах, безусловно, обеспечили перемещение делового и финансового сообщества в центр города. Все это было очень хорошо для Монреаля, который действительно начал переживать ренессанс, но то, что последовало за этим, - ампутация незначительного расширения площади Виль-Мари - не было хорошо ни для кого.
Рудберг, чтобы заполучить Canadian Industries, Ltd. в качестве арендатора для своего нового здания, был вынужден пойти на очень выгодное предложение в пять миллионов долларов, которое мы, пытаясь привлечь Canadian Industries на Place Ville-Marie, сделали для их здания. Это здание, расположенное на авеню Колледжа Макгилла между улицами Кэткарт и Сент-Катрин, находилось прямо рядом с нашей площадью и комплексом. Площадь Виль-Мари, как и моя концепция "города Икс", расположена на большой площадке длиной в три квартала и шириной в один квартал. Здания возвышаются на этой площади. Длинная южная граница площади, на оживленной Дорчестер-стрит, огибает отель "Королева Елизавета", а на севере платформа возвышается на пятнадцать футов над тихой Кэткарт-стрит. В центре открытой части площади пересекается сердце города - авеню Колледжа Макгилла. Человек, стоящий у подножия крестообразной башни площади Виль-Мари, может смотреть на север, вдоль авеню Колледжа Макгилла, через людную улицу Сент-Катрин и прямо на отвесную гору Маунт-Ройал - перспектива, которая обеспечивает приятную игру для чувств. Мы решили подчеркнуть эту приятную геометрию, расширив Макгилл-авеню от улицы Кэткарт до улицы Сент-Кэтрин на 60-115 футов. Затем, от уровня нашей площади, мы построим постепенно наклонный торговый центр до пересечения Макгилла и Сент-Кэтрин, главной торговой улицы города. Мы представляли себе эту комбинацию эстакады и променада как последнее звено, соединяющее площадь Виль-Мари с большими универмагами в центре города, а также с пригородной железной дорогой и офисами в центре города. Хотя и в меньшем масштабе, торговый центр в некотором роде напоминал большой подъездной путь, который я когда-то пытался создать для United Nations Plaza в Нью-Йорке.
Однако на этот раз путь нам преградил не гордый Роберт Мозес, а встревоженный Ионел Рудберг. Его беспокоила возможная пятимиллионная индейка - здание Canadian Industries, которое вскоре окажется у него в руках. Он боролся за расширение улицы и торговый центр в городском совете, и то, что произошло, стало живым примером влияния внутригородской политики и давления на планирование.
На местной политической сцене мэр Драпо проиграл выборы 1957 года, и его на один срок заменил Сарто Фурньор. Наши отношения с мэрией по-прежнему оставались прекрасными, и мы надеялись, что наш проект будет реализован. Точнее, мы надеялись, пока Рудберг не вытащил свои тузы в виде многоствольной корпоративной пушки. Он убедил своих друзей из Canadian Industries, которые тогда еще владели и занимали свое старое здание, написать письмо с протестом против нашей эстакады, заявив, что возведение пандуса рядом с ними негативно скажется на их здании. Это письмо заставило наших союзников в Монреальском совете струсить, как когда-то пушки генерала Вулфа на Авраамовой равнине подавили французов в Квебеке. При мэре Драпо и его помощнике Люсьене Сольнье (который мог смотреть не только на сиюминутные стычки, но и на долгосрочные цели и последствия) нам, возможно, удалось бы удержать позиции, но ни один обычный мэр не смог бы заставить своих членов совета подчиниться одному из главных работодателей города и одной из крупнейших и богатейших корпораций страны.
В итоге наши противники и враги получили небольшой триумф, а мы - временное разочарование. Но по-настоящему проиграл город Монреаль;
