– Стрелка нашли, шеф! – сказал Самохвалов, отрываясь от коммуникатора. – Только что.
– Пусть введут! – процедил Гордяев сквозь зубы. Он был мрачен, как железная звезда на инфраэкранах.
Самохвалов щелкнул пальцами.
Барс, так и не показавшись из-за двери, впихнул в офис худого парня лет двадцати. Глаза у парня бегали, будто два таракана, застигнутых врасплох посреди обеденного стола.
Запольских поймал парня за рукав и слегка встряхнул, вынуждая встать прямо. А то он от тряски стал похож на жалкую картонную куклу.
Гордяев нервно барабанил пальцами по столу и долго не поднимал взгляд.
– Ну, – наконец осведомился он, внимательно разглядывая идеально чистый пластик, исчерканный красивыми волнистыми линиями, имитирующими текстуру какого-то земного дерева, – можешь мне рассказать – зачем ты это сделал?
Парень беззвучно, как рыба, открывал и закрывал рот. Самохвалов глядел на него исподлобья.
«Почему всегда найдется дурак, который испортит дело? Который сведет на нет колоссальный труд по подготовке операции?»
– Ну! – заорал вдруг Гордяев не своим голосом, а потом мгновенно, одним мягким скользящим движением переместился вплотную к перепуганному юнцу. Нос к носу. Самохвалов даже не ожидал от шефа такой прыти. – Говори, дьявол тебя разрази, кто надоумил тебя стрелять в капитана?
Гордяев схватил парня за отвороты комбинезона и так энергично встряхнул, что у того звонко клацнули зубы.
– Я… я не хотел, господин директор… – захныкал виновник.
– Не хотел? – еще громче заорал Гордяев. – Откуда у тебя бласт?
– Купил… на рынке.
– Зачем?
– Я хотел ходить на вахты, господин директор. Это так… здорово. А на вахты нас пускают редко… В секторе говорят, что во всем он виноват, капитан Савельев…
– М-да, – вздохнул Самохвалов индифферентно. – Перестарались мы малехо с подогревом общественного мнения.
Гордяев отпустил парня, сердито вернулся на место за столом и уже спокойнее спросил:
– Что ты еще мне поведашь? А, милок?
Парень облизал пересохшие губы. От него исходил ощутимый животный ужас.
– Я… Я никогда больше не буду влезать не в свои дела, – прошептал он.
– Да уж, – Гордяев брезгливо оттопырил губу. – Не будешь. Это точно.
Парень окончательно поник. Кажется он понял, что его сейчас убьют.
Гордяев жестом велел, чтобы позвали Барса.
– Позаботься о нем, – буркнул Гордяев и поморщился. – Только не измажь ничего.
Запольских тотчас врезал горе-стрелку по шее и тот обмяк у Барса в руках. Наверное, во избежание совершенно ненужной истерики врезал.
Некоторое время шеф молчал.
– Эй, мыслитель! – позвал он Самохвалова минуты через три.
Самохвалов подобрался и с готовностью вскинул опущенную голову.
– Да, шеф?
– Что из него вытрясли ребята?
Самохвалов присутствовал при допросе. Поэтому ответить было нетрудно.
– Похоже, что он не врал, шеф. Он действительно придурок-одиночка, вознамерившийся самолично расправиться с капитаном. Купил на рынке бласт – кстати, торговля оружием – это дело рук Плотного, то бишь Юдина. А наш герой прикинул, по какому рукаву поедет платформа капитана на встречу в жилых. Поскольку он из транспортной службы, это нетрудно было сделать, он только с вахты сменился перед покушением. Взял платформу, засел в районе развязки… и испоганил нам все дело.
Капитан и еще несколько офицеров – пятеро, кажется – увы, не пострадали. Болван этот оказался никудышным стрелком. Платформу капитан и остальные практически сразу же покинули, и скрылись в ремзоне. А это, напоминаю, сущий лабиринт под сквозным сечением. Туда только ремонтные роботы спускаются. Ребята Барса искали их – без толку. Там можно годами прятаться. Но пути к основным рубкам мы перекрыли. Кроме того, блокировали офицерский сектор. Никого из руководства сейчас нет на вахте, и можно считать, что корабль наш. Осталось понять, как оживить поисковые системы и переподчинить охранных роботов. Если мы это сделаем достаточно быстро, можно считать, что поимка капитана и его своры дело ближайшей недели.
– А что Фломастер?
– Он с десятком канониров засел в карантинном модуле, едва узнал, что в капитана стреляли. Ребята Шадрона пробовали к ним подобраться – без толку, в карантине ручное оружие помощнее бластов оказалось. Похоже, офицерство тоже зря времени не теряло, шеф. Они успели подготовить десятки помещений между рубками и жилым, успели накопить и укрыть достаточно оружия. Такое впечатление, что они предвидели нашу операцию.
– Очень может быть… – сказал Гордяев. – Сава всегда был на редкость хитрой бестией. Как и его папаша, впрочем.
Самохвалов продолжил:
– Разрозненные группы офицеров укрылись в изолированных модулях; на настоящий момент мы не имеем свободного доступа ни в один. Я распорядился перекрыть возможные пути отхода, не дай бог кто-нибудь из них прорвется к рубкам. Операторы с максимальным доступом уже сломали первый слой системной защиты и на вахты теперь могут заступать до трех человек на десяток биоскафандров. Вшестеро выше, чем час назад, шеф.
Гордяев впервые за время разговора кивнул и впервые за сегодня слабо улыбнулся – вышла скорее гримаса, чем улыбка.
– Это хорошо, мыслитель. Я так понимаю, ты сейчас тоже заступишь на вахту?
– Конечно, шеф. Защита ломается по моей схеме.
Гордяев снова забарабанил пальцами по столу.
– Ну что же, мыслитель, – вздохнул он. – Удачи тебе. Хоть ты все не испорть… И позови Барса.
– Хорошо, шеф!
Самохвалов с трудом подавил желание щелкнуть каблуками, повернулся и вышел в холл.
– Барс! – позвал он. – Зайди к шефу.
Барс оторвал от уха трубку коммуникатора и сдержанно кивнул. А Самохвалов помчался в сервис-центр. Туда, где ждал его биоскафандр – зыбкий мостик между реальностью скучной и реальностью волшебной.
Залог его будущего могущества.
50. Михаил Зислис, старший офицер-навигатор, Homo, крейсер Ушедших «Волга».
– Не работает! – хмуро сказал Веригин. – Зараза!
– Дай сюда…
Веригин так же хмуро протянул коммуникатор.
С виду коммуникатор казался неповрежденным. Даже светился зеленым глазок готовности. Но в телефончике таилась ничем не нарушаемая тишина – да и непохоже было вообще, что коммуникатор отсылает вызов.
Зислис неуверенно потряс непослушную трубку, постучал ею о раскрытую ладонь. С прежним результатом.
– По-моему, нас оставили без связи, Михайло, – сказал Веригин. В голосе его сквозило уныние.
Трубка Веригина тоже молчала – они проверяли.
– Авария? – Зислис, казалось, разговаривал сам с собой. – Странно. Какая может случиться авария? Мы в пустоте дрейфуем, тут даже пыли толком нет.
– Да мало ли! – пожал плечами Веригин. – Может, причина внутри корабля, а не снаружи.
Зислис задумчиво кивнул:
– Вот тут ты прав, Лелик, как Чарлз Дарвин. Причина действительно внутри корабля. Как сказала бы Янка, зуб даю.
– Вряд ли Янка так скажет, – вздохнул Веригин.
– Говорит иногда. Редко, но все же…
– А Суваев знаешь как говорит в таких случаях? – перебил Веригин.
– Как?
– Клык на рельсу. Смешно, правда?
Зислис действительно усмехнулся.
– Что-то я не слышал от него ничего подобного, – проворчал он. – Ты, часом, не сочиняешь, Лелик?
– Не-а! Я слышал. Когда он Янке что-то доказывал. Не помню что именно.
– Клык на рельсу! – Зислис фыркнул. – А что такое рельса – он хоть понимает?
Веригин опять пожал плечами:
– Ну… это какая-то железная хрень для вагонеток с рудой. Раньше, говорят, их применяли. А в старых заброшенных выработках Пояса Ванадия и посейчас еще встречаются.
– Какой же псих полезет в старые выработки? – удивился Зислис. – Я бы не полез. Там все на соплях, того и гляди обрушится.
– Я бы тоже не полез, – задумчиво протянул Веригин. – А Суваев, небось, лазил.
– Да ну, – беспечно отмахнулся Зислис. – Не лазил он никуда. Скорее всего, накопал эту фразочку в своем легендарном дедовском компе. Или от балбесов из «Меркурия» нахватался.
– Слушай! – Веригин без предупреждения сменил тему разговора. – А стоим мы тоже из-за этой аварии? А, Миш?
Теперь настал черед Зислиса пожимать плечами:
– А я почем знаю? Наверное. Что еще у нас не работает?
Веригин беззвучно пошевелил губами, прикидывая.
– Связь и транспорт. Впрочем, у нас больше ничего под рукой и нету.
Зислис неопределенно качнул головой, не то соглашаясь, не то выражая сомнение, и почему-то вытащил из кобуры бласт.
– М-да. Ну, хоть это в порядке, – сказал он, возвращая бласт в кобуру.
В тот же миг платформа дернулась. Болезненно как-то дернулась, судорожно. И вновь встала. А потом послышался словно бы далекий топот, и еще – два выстрела. Из бласта. Один за другим.
Веригин замер, вслушиваясь. Топот стал неравномерным, словно бегущий неожиданно захромал.