Ульяна, всё это время дожидавшаяся меня на кухне, сразу же накинулась с вопросами:
— Даня, ну что там? Правда Цварг тебя на работу нанять хочет? А где будешь тогда жить? А сколько платят?
— Погоди-погоди. — Я постаралась притормозить поток речи Ульки, но она уже и сама выхватила половину электронных бумаг. — Ого! «Личный шофёр для командировок на планету и удалённое консультирование» — звучит неплохо. Как думаешь, а меня ты провезти на Цварг сможешь?
— Ульяна! — Я возмущённо посмотрела на подругу. Кто о чём, а шлюха о кредитах, как говорят на Тур-Рине.
— Что Ульяна? — Она похлопала длиннющими тёмно-коричневыми ресницами. — Может, ты и любишь дожди, а я вот среди снежных гор всегда мечтала оказаться.
Прошёл добрый час или два, прежде чем Уля вновь сменила амплуа ребёнка на мудрую советчицу и вместе со мной углубилась в чтение бумажек. Зачем она это делала — не знаю, но таковы были наши отношения: если кто-то из нас мог помочь, то всегда помогал — молча, не спрашивая, нужна ли эта помощь.
Пробил третий час ночи, когда она устало произнесла:
— Дань, это отличная работа, я бы сказала — идеальная. Всё по проектам, они, кстати, разные, тут даже есть графа фокусов и мастер-классов на праздники Цварга в целях поднятия имиджа СБЦ. Даже если Фабрис всё это и подстроил специально, чтобы видеть тебя чаще, отказываться от такого места было бы полнейшей глупостью. И ты сама говорила, что на Тур-Рине зарабатываешь мало.
— Знаю, — пробормотала я тихо. — Знаю, Уль.
Глава 24. Адвокат
Фабрис Робер
То же время. ЦваргЯ наблюдал, как худощавый полуцварг отточенными за годы практики движениями заполняет ворох документов, и барабанил пальцами по дешёвой пластмассовой столешнице, ожидая, когда меня наконец выпустят из этого заведения. Пробивающийся сквозь окна свет играл на его коротких рогах-наростах и подчёркивал слишком светлую для чистокровного цварга кожу.
Забавно, столько десятков лет я работал и сажал за решётку преступников, а теперь волею судьбы оказался здесь сам. Слишком бдительная соседка увидела драку, ко всему, в запале ссоры мы с Жаном помяли несколько флаеров, и, несмотря на его форму (я-то вышел в брюках и рубашке), Системная Полиция взяла нас под арест до выяснения обстоятельств.
— Вам очень повезло, — внезапно сказал Мишель Марсо, переворачивая очередной лист бумаги.
Марсо я знал много лет. Когда меня спросили, кому я собираюсь позвонить, чтобы уладить все недоразумения, в памяти всплыло именно его имя. Не то чтобы я с ним тесно работал или общался, скорее, наоборот, наше знакомство имело шапочный характер, но обращаться к штатным юристам СБЦ не хотелось до зуда в кончиках пальцев. Любой же адвокат общей практики вне Цварга вряд ли знает все нюансы нашего законодательства, да ещё и добираться будет незнамо сколько.
— Если под «повезло» вы подразумеваете, что тюрьмы на нашей родине одни из самых чистых и удобных во всей Федерации, то да, — фыркнул я, на что ментальный фон юриста на миг полыхнул раздражением. Но он тут же взял себя в руки.
— Господин Робер, разумеется, я имел в виду не это, — чуть жёстче, чем следовало, ответил молодой полуцварг. — Я имел в виду, что ваш случай особенный ввиду занимаемого положения. Никаких слушаний не будет. Леандр Ламбе, уважаемый член совета Аппарата Управления, поручился за вас. Ко всему, в отделение Системной Полиции вас доставили как нарушителя правопорядка, и только. Жан де Окюст написал на вас заявление об издевательствах над некой Даниэллой Медведевой, но о нём знают лишь единицы: пара человек в Системной Полиции — и то самого заявления они не видели, всё прошло под грифом повышенной секретности из-за вашей должности — и несколько первых лиц совета, так как эмиссариат напрямую подчиняется Аппарату Управления. Собственно, в курсе ситуации сам Жан де Окюст, ваши коллеги эмиссары Онезим Луи-Дерр и Роджер Роэль. Ах, да, ещё док СБЦ Аднот Грэф на следующий день предоставил аудиозапись, но я сразу обозначил, что она не может считаться уликой. Мало ли, вы включили головизор, например. Голоса нечёткие, слов почти не слышно, одни отрывистые звуки, которые могут принадлежать кому угодно. Бездоказательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что с Даней?
Всю прошедшую неделю я просидел в камере без коммуникатора, а потому понятия не имел, как она. Конечно, мы договорились, что она подумает над моим предложением, но после драки с Жаном она могла меня испугаться.
— Покинула Цварг в тот же день, как вас арестовали, — нарушив размышления, сказал Мишель. — Ещё пара часов, я утрясу несколько тонкостей, и вы свободны. С девушкой вам тоже очень повезло.
— В смысле?
Я даже напрягся, чуя подвох в славах юриста.
— В прямом. — Он пожал плечами. — Девушка — уроженка Танорга, не является цваргиней, а следовательно, АУЦ не имеет права выставить претензии от её лица. Обращение де Окюста не имеет юридической силы, а госпожа Медведева сама заявлять на вас не стала. Ко всему, как я понял, она знала заранее, что вы отравлены алисеном, и на Пограничном Контроле космопорта отрицала любые нездоровые намёки. Когда её спросили об отметинах на теле, госпожа Медведева с профессионализмом актрисы воскликнула «вообще-то, я была в плену у бандитов» и категорически отказалась отвечать на наводящие вопросы. Я смотрел видеозаписи и не удержался от аплодисментов — если я бы я так мастерски умел изворачиваться, то был бы самым знаменитым адвокатом в галактике. Уж не знаю, что вы там ей наобещали, но у дежурного сотрудника ПК не получилось выудить из неё ничего компрометирующего.
— Она бы и не стала заявлять, даже если бы не было никакого алисена.
— Ну конечно, таким, как вы, всё сходит с рук.
И хотя адвокат всеми силами старался удерживать нейтральную маску на лице и чистый ментальный фон, я почувствовал сквозящее презрение.
— Таким, как я? — повторил крайне медленно, наблюдая за изменениями мимики юриста. — Господин Марсо, скажите уже начистоту, что вы имеете в виду. Если вы о Даниэлле, то всё сложно, но уверяю…
— Да при чём тут это? Таким, как вы: стоящим у власти и одновременно плюющим с орбиты спутника на законы! Эмиссарам высшего звена, политикам, членам сената... Вы все живёте и крутите законы под себя, как тур-ринскую ночную бабочку! Сзади, спереди, враскоряку! Вон, за вас господин Ламбе поручился — и всё, свободны! Никто даже не заикнётся, что, имея жену и сына, вы разрешили себе поразвлекаться на стороне. Одного понять не могу, зачем вы вызвали меня разбирать грязь за вами? Насколько мне известно, у СБЦ есть собственные юристы, которые превращают дифрен в муассаниты почище первоклассных иллюзионистов. Видимо, грязи у вас за душой так много, что вы решили на этот раз воспользоваться сторонними услугами. Чтобы не утонуть, так сказать!
Скулы полуцварга покраснели, он больше не пытался скрыть эмоций, и теперь я отчётливо чувствовал брезгливость: ему было противно то, чем он занимался. Ему было до тошноты омерзительно работать над моим случаем, но он делал свою работу, и делал её идеально.
— А вы, значит, являетесь частым посетителем райских домов Тур-Рина? — спросил я насмешливо, на что юрист поджал губы и отвернулся.
Такие вопросы не задают в приличном обществе.
На такие вопросы отвечают «нет» не задумываясь.
— А вы лицемер, Мишель Марсо, — протянул я, наслаждаясь танцующими желваками на светлых щеках полуцварга. — Получается, вам можно, а мне нельзя?
— Вы женаты, господин Робер! — ощетинился адвокат.
— И поэтому нанимаю вас, чтобы вы выбили у АУЦ для меня развод.
— Что?!
Вся спесь слетела с юнца так же внезапно, как меняется погода на Тур-Рине: ещё несколько минут назад светило яркое солнце, а теперь с неба сыпется град величиной с куриное яйцо. В метальном фоне собеседника промелькнули шок и искреннее непонимание. Впрочем, в светло-жёлтых глазах эти чувства отразились тоже.
— Но вы же женаты? — повторил он почти вопросительно.
