Он улыбнулся. Видеть его улыбку было непривычно. Ему и самому было непривычно, отчего улыбка его вышла немного смущенной. Он снова пожал плечами и еле слышно пробормотал:
— А может, никакой логики… все проще. Ты же моя дочь.
Сказав это, он обнял ее чуть крепче. Эйлин на секунду прикрыла глаза и почувствовала, как у нее участился пульс. Ей показалось, что даже сквозь доспех она ощущает тепло отцовской руки. Ей захотелось прижаться к нему, но кольчуга заскрежетала по жестким пластинам его нагрудника. Тогда она положила ладонь на его руку, сжимавшую поводья, и посмотрела ему в глаза.
— Спасибо отец, — сказала она, и первый раз в жизни робко добавила: — Я люблю тебя.
* * *
Возвращение отряда дало повод и для грусти, и для радости. Было потеряно восемь солдат, еще несколько получили ранения. Но потери могли бы быть и большими, если бы не блестящая подготовка и оснащение, если бы с ними не было Касавира с его парнями и Гробнара с его страшным оружием. И если бы не помощь Дэйгуна. Появление двенадцати лучников вызвало слегка боязливый интерес у обитателей крепости. Стражники, пропускавшие их в ворота, потеряли дар речи и даже забыли отдать честь Эйлин и Касавиру. Солдаты, дворфы, крестьяне, крестьянки и крестьянские дети толпились вокруг, отпихивая друг друга и беззастенчиво глазея на диковинных воинов. Но те не обращали никакого внимания на вызванный ими ажиотаж.
Эйлин и сама любовалась ими, не решаясь даже заговорить, настолько они выглядели суровыми и неприступными. Они были похожи, как братья: одинаково надменные, скуластые, смуглокожие лица с золотистыми глазами, жесткие изогнутые губы, тонкие носы с горбинкой, что придавало их облику определенную демоничность. У всех были длинные волосы, которые не имели постоянного цвета, переливаясь в свете факелов разными оттенками медного, золотистого или зеленоватого. Очевидно, зеркальная защита доспехов отключалась, потому что они уже не слепили глаза, как в бою. Правая рука каждого была обнажена и одета в специальную тонкую, но прочную трехпалую перчатку для стрельбы. Самый старший и сильный из них был левшой, и его доспех был изготовлен под левую руку. Ростом и телосложением они превосходили обычных эльфов. Их черные луки с золотой и серебряной инкрустацией поразили Эйлин размером и причудливой формой. Казалось, никакая человеческая сила не способна натянуть тетиву такого лука. Зайдя в таверну, они беспечно оставили оружие у входа. Не успела она подумать, что напрасно они это сделали, как Бишоп уже нарисовался рядом. И был жестоко наказан, получив разряд в руку и взвыв от боли. Услышав его зверские ругательства и металлический лязг кружки, запущенной им в стену, эльфы, занявшие большой круглый стол в дальнем углу, лишь усмехнулись.
Эйлин решилась спросить отца, где он раздобыл этих чудесных стрелков и как уговорил их помочь. Но, поколебавшись, Дэйгун покачал головой:
— Лучше тебе об этом не знать, дочка.
Эйлин с тревогой посмотрела на него.
— Но, надеюсь, это не стоило тебе каких-то серьезных обязательств?
— Нет, за это можешь не волноваться. Скорее, наоборот, я собираю старые долги.
Взглянув на эльфов, пьющих воду в ожидании еды, поглядывающих на самозабвенно танцующую Джой и тихо переговаривающихся на неизвестном наречии, она сочла объяснение Дэйгуна вполне удовлетворительным.
Места в казарме для них не оказалось, да и не пристало им там жить, как искренне считала Эйлин. К счастью, Ниваль, к ее большому удивлению, бескорыстно предложил им две отремонтированные комнаты в Башне Девятки. В дальнейшем его заботой было отгонять от их апартаментов пораженную в самое сердце Элани, которая, прожив всю жизнь среди тщедушных друидов с зелеными физиономиями, испытывала непреодолимую тягу ко всему большому и прекрасному.
Эйлин так устала и вымоталась за этот день, что, несмотря на голод, почувствовала себя не в силах съесть что-либо, кроме легкой закуски, и ее желудок был с ней солидарен. Поэтому, поговорив с Каной и убедившись, что установка оборонных машин на стенах почти закончена, она переоделась, но не пошла в столовую, а решила посидеть в таверне. Там было шумно и, несмотря на неизбежность нападения, довольно весело. Взяв кубок с вином и тарелку с сыром и ростбифом, Эйлин подсела к камину. Она улыбалась, слушая, как Гробнар, сидящий во главе нескольких сдвинутых столов, увлеченно рассказывал рассевшимся вокруг дворфам и друзьям свежую историю. О том, как они героически сражались, как яростны и неустрашимы были «охотники» во главе с Касавиром, как стремительно и толково действовала леди-капитан, как прекрасны и неуязвимы были эльфийские лучники и, наконец, как он, Гробнар, руководивший операцией, великолепно справился с задачей. «Господи, у него еще есть силы не только говорить, но и сочинять на ходу, — думала она. — Право слово, пора мне забыть о разговорном жанре и выбрать какую-нибудь более скучную профессию. Впрочем, я же теперь рыцарь. Мне вообще не положено заниматься ничем, кроме всяких рыцарских дел».
Наевшись, Эйлин вытянула ноги и закрыла глаза. Гул таверны и воспоминания сегодняшнего дня слились в один нескончаемый поток звуков и образов, которые постепенно удалялись, словно она уплывала куда-то, лежа на спине, качаясь на волнах и оставляя позади все, что не давало ей покоя. Очнулась она от того, что кто-то прикоснулся к ее плечу.
— Скучаешь? — тихо спросил Касавир, наклонившись к ее уху.
Голос был хрипловатым, как у простуженного. Ей стало щекотно от его дыхания, и она невольно прижала ухо к плечу.
— Что-то не так? — выпрямившись, слегка обиженно спросил Касавир.
Эйлин повернул голову, посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась.
— Да нет, просто неожиданно.
Она беззастенчиво зевнула и произнесла сквозь зевок:
— Тяжелый был денек.
И, показав на стул рядом, добавила:
— Садись, посидим рядышком. А когда я свалюсь со стула, отнесешь меня в спальню, а?
Касавир оглядел таверну.
— Шумно тут. Вообще-то, я хотел предложить тебе выйти на воздух.
Эйлин пожала плечами.
— Да, пожалуй, это не повредит.
Глава 2. Последний разговор перед битвой
Вечер был необычно теплый для ноября. На небе не было ни облачка, и полная луна безо всяких препятствий дарила им свой серебристый свет. «Хорошо, — подумала Эйлин, — если нежить умудрится преодолеть реку до утра, стражники на стенах увидят ее издалека». Она с усмешкой посмотрела на Касавира.
— Да, не сказала бы я, что тут намного тише.
Действительно, сама крепость и ее внутренняя территория были до такой степени перенаселены людьми, животными и прочими существами, что гул голосов различного происхождения не смолкал ни днем, ни ночью. Где-то заблеяла овца, залаяла собака, и ее лай лениво подхватили еще две. Эйлин вздохнула. Слишком она добра для капитана, не смогла отказать крестьянам в просьбе забрать в крепость свое домашнее зверье. Прокукарекал петух. «Вот кому надо было свернуть шею в первую очередь», — с запоздалым сожалением подумала она. Эйлин увидела в траве под телегой с сеном два сверкающих глаза. Через секунду послышался шорох и чей-то отчаянный писк. Кошка, не дожидаясь милости от хозяев, решила сварганить себе ужин. «Надеюсь, это был не один из питомцев Элани».
Вдруг где-то рядом раздался громкий лай и из-за бараков, гремя оторванной цепью, выбежала огромная черная лохматая собака неизвестной породы. В качестве первой жертвы она выбрала Касавира, и, приняв стойку и подняв уши, угрожающе зарычала, давая понять, что не шутит. Эйлин схватила Касавира за руку, в очередной раз проклиная свою доброту. Однако тот ничуть не смутился. Глядя псу в глаза, он причмокнул и протянул руку ладонью вверх. Пес перестал рычать и озадаченно попятился, а затем, вытянув шею, стал обнюхивать руку. Кончилось это знакомство тем, что он лизнул ладонь, тявкнул и позволил Касавиру погладить себя. Присев перед псом на корточки, Касавир стал гладить его по холке и чесать за ушами. Пес довольно завилял хвостом и сел.
— Чей ты, дружок? — ласково спросил Касавир. — И зачем нас пугаешь?
— Кажется, это пес Орлена, — подала голос пришедшая в себя Эйлин. — Его все боятся. Удивительно, как ты сумел с ним сладить.
Продолжая гладить собаку, Касавир посмотрел на нее снизу вверх и сказал:
— Я всегда ладил с собаками. А этот пес совсем не глупый. — Он обратился к псу. — Правда, дружок?
— Гариус, фу! — послышался запоздалый мальчишеский крик.
Касавир встал с корточек и переглянулся с Эйлин. Та прыснула со смеху. К ним подбежал запыхавшийся мальчишка — один из многочисленных родственников Орлена, служивший на кухне. Тяжело дыша, он подобрал цепь и взял собаку за поводок. Задыхаясь и глотая слова, он затараторил:
