жрицы носили золотые венки с изображением царицы, а их имена вписывались бы в договоры после перечисления верховных жрецов культа его предков и его прижизненного культа[1127]. Не имеем ли мы подобное и в Коммагене? Ведь перед нами те же назначения царем жрецов, та же их организация – совпадает даже предписание о ношении золотых венков священнослужителями. Не исключено, что организация государственного культа могла быть заимствована коммагенской правящей династией и подчиненным ей жречеством (магузеями) у селевкидских царей (и цариц). С другой стороны, практика назначения жрецов-магов для отправления культовых церемоний известна и в ахеменидской Персии. Так, в одной из клинописных «табличек крепостной стены», обнаруженной при раскопках Персеполя (док. 1798), говорится, что управляющий царским хозяйством Фарнак велел начальнику рабочего персонала Иршине выдать для мага Лимепирда, который получил должность от самого Фарнака, 9 бар муки в качестве жалованья за два месяца. Табличка датируется 499 г. до н. э.[1128] Поэтому практика служения магов может восходить к ахеменидской эпохе. В Коммагене, где персидские традиции были сильными в эллинистический период, маги могли участвовать в религиозных церемониях.
По аналогии с Парфянским царством можно полагать, что маги входили в ближайшее окружение царей Коммагены (для Антиоха I это более вероятно, чем для Митридата I). В Парфянской державе наряду с царем функционировало два совета – совет сородичей, куда входила парфянская воинская знать, и совет «мудрых» и магов[1129]. В Коммагене не зафиксировано существования этих институтов, однако вхождение магузеев в состав царского окружения не исключается.
Обратимся теперь к весьма любопытному отрывку из манифеста об установлении царского и династического культов коммагенского царя. В нем идет речь о храмовых служителях, так называемых µουσικαὶ, принимавших участие в культовых действах, посвященных дню рождения царя и его коронации. В большой нимруд-дагской надписи мы читаем: ὅσον τε πλῆθος εἰς τοῦτο καθειέρωσα µουσικῶν, καὶ ὅσον ἄν ὕστερον καθοσιωθῇ, υἱοί τε τούτων καὶ θυγατέρες ἔκγονοί τε αὐτῶν ᾅπαντες διδασκόµενοι τὰς αὐτὰς τέχνας ἀπαρενόχλητοι µὲν τῶν ᾄλλων ἁπάντων ἀφείσθωσαν, ταῖς δὲ διατεταγµέναις ὑπ̉̉ ἐµοῦ συνόδοις ἐνθαῦθα προσκαρτερείτωσαν ἀπροφασίστως τε τὰς λειτουργίας ἐφ᾽ ὅσον ἄν βούληθαι χρόνον ἡ σύνοδος ποιέισθώσαν… – «Музыкантов, которых я отобрал для этих целей (имеется в виду участие в священнодействиях в честь царя. – Прим. авт.) и тех, кто в будущем будет посвящен, их сыновей и дочерей, а также их последующих потомков, должно обучать тем же искусствам и освобождать от бремени всякой другой повинности, и они должны без остатка посвящать себя синодам, которые я установил до нискончания века и безотговорочно продолжать свое служение синодам» (OGIS. I. 383. стк. 161–171). Примерно в тех же выражениях говорится о µουσικαὶ и в надписи святилища в Арсамее-на-Нимфее: Αἱ δὲ καθωσιωµέναι ὑπ̉̉ ἐµοῦ τῶι ἱεροθεσίωι µουσικαὶ καὶ αἱ µετὰ ταῦτα συναποδειχθησόµεναι ταύταις, ὅσοι τε ἄν υἱοὶ τούτων γένωνται καὶ θυγατέρες ἔκγονοί τε αὐτῶν ᾅπαντες διδασκόµενοι τὰς αὐτὰς τέχνας ἀπαρενόχλητοι µὲν τῶν ᾄλλων ἁπάντων ἀφείσθωσαν, ταῖς δὲ διατεταγµέναις ὑπ̉̉ ἐµοῦ συνόδοις ἐνθαῦθα προσκαρτερείτωσαν ἀπροφασίστως τε τὰς λειτουργίας ἐφ᾽ ὅσον ἄν βούληθαι χρόνον ἡ σύνοδος ποιέισθώσαν (стк. 141–151)[1130] – «Этому гиеротесиону мной были посвящены музыканты, а тех, кто впоследствии будут посвящены, их сыновей и дочерей, и их потомков, должно тому же искусству обучать, освободив от всяких других обязанностей, но для моих гостей на праздновании в синодах свою службу должны исполнять и без отговорок выполнять свои обязанности столько, сколько пожелают участники». Упоминание об µουσικαὶ в надписи об установлении царского культа Антиоха I из Арсамеи-на-Евфрате сохранилось фрагментарно. В целом, оно почти в точности повторяет слова надписи из Арсамеи-на-Нимфее: Αἱ δὲ καθωσιωµέναι ὑπ̉̉ ἐµοῦ… ται µε… ὅσοι ὕστερον… υἱοί τε τούτων καὶ θυγατέρες ἔκγονοί τε αὐτῶν ᾅπαντες διδασκόµενοι τὰς αὐτὰς τέχνας ἀπαρενόχλητοι µὲν τῶν ᾄλλων ἁπάντων ἀφείσθωσαν, ταῖς δὲ διατεταγµέναις ὑπ̉̉ ἐµοῦ συνόδοις ἐνθαῦθα προσκαρτερείτωσαν ἀπροφασίστως τε τὰς λειτουργίας ἐφ᾽ ὅσον ἄν βούληθαι χρόνον ἡ σύνοδος ποιέισθώσαν (ст. III–IV. стк. 42–48, 1–5)[1131].
В этих отрывках говорится о категории храмовых служителей, которую можно перевести как «музыканты». О том, что в эту группу могли входить и лица женского пола, свидетельствуют слова надписей о дочерях тех, кто был посвящен в качестве музыкантов для обслуживания царского и династического культа Антиоха I. В надписях варьируются мужской и женской роды мн.ч. причастия «посвященные». В надписи из Нимруд-Дага употреблен мужской род (οι), в надписях из обеих Арсамей женский (αι). Это еще одно подтверждение того, что в категорию музыкантов включались и мужчины, и женщины. Их статус носил наследственный характер, так как они и их потомки должны были навечно состоять в штате того или иного царского святилища, выполняя обязанности музыканта. От других повинностей они были освобождены. Можно думать, что музыканты коммагенских царских надписей фактически являлись храмовыми рабами, как это вытекает из их статуса наследственных служителей в святилищах царского и династического культов Антиоха I. На их рабский или полурабский статус указывает употребление выражений: «я (т. е. царь. – Прим. авт.) отобрал для этих целей…» и «посвященные от меня…». Из этого следует, что музыканты не могли самостоятельно распоряжаться своей судьбой и, подчиняясь царю, переходили в разряд обслуги того или иного царского святилища. Музыканты прямо названы «священными рабами» – иеродулами в надписи из царского святилища в Сейлике времени Антиоха I или его отца Митридата I: ὁι δὲ καθωσιωµέναι ὑπ̉̉ ἐµοῦ ἱεροδοῦλοι καὶ τούτων παῖδες ἔγγονοί τε πάντες ἀπαρενόχλητοι µὲν τῶν ἄλλων ἁπάντων ἀφείσθωσαν, ταῖς δὲ θεραπείαις τῶν λειθουργιῶν τε καὶ τῶν συνόδων προσκαρτερείτωσαν (стк. 10–14)[1132]. Судя по приведенным отрывкам, можно думать о разделении всех музыкантов на празднествах по синодам – сообществам, имеющим различные цели: это могли быть религиозные сообщества, землячества или союзы, объединявшие людей по профессиям[1133]. Видимо, в нашем случае можно говорить о сообществах типа профессионально-религиозных союзов, которым прислуживали музыканты-иеродулы, мужского и женского пола.
Проанализировав фрагмент надписи из Арсамеи-на-Нимфее о музыкантах, Х. Дерри выдвигает предположение о существовании храмовой проституции в святилищах царского и династического культа Коммагены, по крайней мере, во время правления Антиоха I[1134]. Однако, как справедливо считает Ж. Дюшен-Гюйемин, вывод Х. Дерри является слишком поспешным и недостаточно обоснованным, так как приведенные места из коммагенских царских надписей не дают никаких указаний на это. В них говорится лишь о наследственном статусе музыкантов[1135]. Таким образом, говорить о храмовой проституции в центрах царского и династического культов Антиоха I не приходится.
Заключение
Государственная религия Коммагены является во многом типичной для эпохи позднего эллинизма востока Малой Азии. Она имеет и несомненное сходство
