Он ненавидит свое имя: Виктор, но ему и не нравится, что она называет его Виком, в особенности если это слышат люди за соседним столом.
Он считает, что Европа должна ввести и введет единую валюту; Марлис сомневается, но выслушивает его доводы и ничего не отвечает. Почему он раздражается? То, что он ее не убедил, еще не причина.
Она полностью выздоровела.
Когда она молчит, он сам себе ставит очередную оценку за поведение. Почему он сейчас говорит о спарже в Эльзасе (то есть опять о еде!), а не высматривает дорогу в Монпелье? Она надевает солнечные очки, говорит: «Здесь поворот на Лион!» — и, так как он молчит, добавляет: «Я думала, ты хочешь в Монпелье». Он опускает левую руку за окно машины, чтобы казаться непринужденным. Вскоре указатель: «Toutes les directions»[72]. В Эльзасе, тогда, во время первого путешествия в начале их любви, она просто ему верила. Еще один указатель: «Toutes les directions». Он все еще не признает ошибки.
Когда он уверен, что сострил, она чаще всего не находит этого; зато бывает, что она смеется по поводу какой-либо его фразы, которая ему совсем не кажется смешной.
Она повязывает голову новой косынкой, которую купила вместо пилочки для ногтей; Виктор замечает косынку, лишь когда она спрашивает: «Тебе нравится?» Вдруг он говорит: «Ты права!», словно она что-то сказала в ответ на его слова, что однажды он уже ездил без нее через пустыню из Багдада в Дамаск и добрался до цели. Вдруг он говорит: «В заднице, вот мы где!» Марлис удивлена, такие выражения не в его манере. Он смеется, словно они стоят на знаменитом мосту в Авиньоне, который разламывается посредине; в действительности же они оказались перед воротами заводской территории, на которых табличка: «Passage interdit»[73]. Он включает задний ход, она говорит: «Не нервничай». Когда после целой серии ошибок Виктор по шуму движения нашел дорогу, которую нашел бы любой идиот, он все еще не сказал, нравится ему ее новая косынка или нет.
Она умна, это ясно и без доказательств.
Если бы он сейчас мог надеть свой белый больничный халат, все сразу же изменилось бы; представить бы себе, что он в белом больничном халате едет через Прованс в Испанию…
Почему он ни о чем не рассказывает?
Неверно, что он никогда еще не попадал в аварию. Но Марлис этого не знает, это было давно. Все обошлось. Он сам, так сказать, забыл о ней. Вспомнив теперь, он взглядывает сбоку на Марлис — он только что обогнал трейлер, и своим молчанием она будто напомнила о той аварии.
Что означает plexus — сплетение? Он хирург, и было бы смешно, если бы он этого не знал. Тем не менее он ждет, что она скажет: «Ты уверен?» Но она молчит. Лишь когда Виктор говорит, что кратчайшая дорога — через Эгю-Морт, она спрашивает: «Ты уверен?»
Марлис сидит в машине босиком, туфли жмут, но она об этом не говорит. Он сочувствует ей, а надо бы о чем-нибудь рассказывать.
Почему он кладет руку ей на колено?
В Антибе он наорал на нее, но не помнит, из-за чего. Потом он как будто извинился, бледный от ярости, не считая, что не прав: «Ну ладно! Прошу прощения!»
Собственно говоря, ведь все равно, называть плоский ландшафт, восхищающий Марлис, Провансом или Камаргом. Почему он настаивает на Камарге? Возможно, он и прав.
Ни слова до Эгю-Морта.
Вопреки ее предупреждению, которое он попросту пропустил мимо ушей, он действительно въезжает на маленькую стоянку. Без царапины и даже с ходу. Молча. В ста шагах сплошь пустые стоянки, притом в тени. Но этого и Марлис не могла знать. Она и не говорит ничего.
Он в одиночестве пьет под платанами аперитив, пока она осматривает городок. Вдруг он чувствует себя как в отпуске. Этот свет под платанами, этот свет и т. д.
Он, Вик, никогда не считал, что она обязана ему жизнью. Операция была из тех, что, как правило, удаются. Вероятно, так считала она…
Здесь можно было бы остаться. Одиннадцать часов, обедать слишком рано. Тем не менее можно было бы здесь остаться. Старые крепостные стены не пропускают мистраль. Когда Марлис вернется, он преобразится: будет веселый, спокойный — ведь все дело в нем.
Иногда ему хочется ребенка от нее.
Она не знает, почему Виктор устраивает такие сцены, как в Антибе. Сперва орет на нее, потом предлагает пойти в ресторан «Bonne auberge»[74] с тремя звездочками. Она не верит в эти звезды. Он настаивает. Рассердившись, что его предложение не вызывает ее восторга, он предоставляет ей целый час шататься одной по Антибу. А что делает сам? Когда же они снова встречаются, опять идут бесконечные переговоры о том, где пообедать; она возражает: зачем эти «три звездочки», раз поблизости есть рестораны попроще и т. д. Не похоже, чтобы там, куда он едет, были рестораны; когда она наконец спрашивает: «Ты уверен?», он молча едет дальше, поворот, снова поворот, и тут возникает вывеска: «Bonne auberge». Старший официант ведет их к столу на террасе, который господин самолично выбрал час назад. К сожалению, сейчас на прекрасной террасе слишком прохладно: внутри — кулисы, официантки в национальных костюмах, еда посредственная, хотя и дорогая, но все это не имеет значения. Марлис мила, несмотря на то что час назад он наорал на нее; ей его жалко.
Мистраль — так звали одного поэта, Виктор это знал. А ветер, тоже называемый мистралем, не с моря, как думает Марлис. Это так, между прочим. Права же она, что «Письма с моей мельницы» написал, конечно, Альфонс Доде, а не Мистраль, он читал их в школе. Это так, между прочим. Собственно говоря, она сказала лишь: «Мистраль поэт, как ты знаешь».
У него «порше».
Под платанами Эгю-Морта: он сунул руку в карман куртки, чтобы удостовериться, что не потерял своего паспорта. Виктор еще никогда его не терял. Как он испугался, не найдя в куртке паспорта; но тут же вспомнил: да он в машине, его паспорт. Он уверен, он точно помнит, что засунул паспорт в ящичек для перчаток, но надо посмотреть. Он не уверен.
Если бы он осуществил свое решение, принятое в ванной: сегодня же вернуться домой, они теперь были бы в Лионе, вечером в Базеле, но здесь так прекрасно: этот свет под платанами, этот свет… Когда она вернется, он предложит: прогуляемся к морю.
Надо надеяться, она найдет себе туфли.
Под платанами Эгю-Морта: за час до несчастья ему хочется черного кофе. Не слишком ли он устал, чтобы вести машину? Он восхищается светом под платанами, этим светом… Голуби воркуют вокруг памятника Сен-Луи. Марлис хочет ехать дальше, она действительно не голодна, она не хочет и аперитива. Но Виктор считает, что у них есть время. Старик с тремя длинными французскими батонами под мышкой.
Испания — это была ее идея.
Он не считает себя эгоистом. Он счастлив, когда думает, что может кого-нибудь осчастливить. Если это не удается, он отчаивается; он все принимает на свой счет.
Тот, кто видит их со стороны, ничего особенного не находит в том, что она читает «Ле провансаль», а он, вытянув свои длинные ноги на тротуаре, пьет кофе и ждет чуда — оно должно явиться сбоку, от воркующих голубей. Он готов был бы жениться. Дело в чувстве юмора. «Ты хочешь еще посидеть здесь?» — спрашивает она. «Извини! — говорит он. — Ведь это ты читаешь газету, не я». Звучит не так, как он хотел бы сказать, а к тому, что потом он несет сумку, кавалер по доброй воле, она привыкла. Стало быть, никакого чуда.
Это Виктор захотел осмотреть галерею вокруг монастырского двора. Романский стиль. Ей не хочется.
Они идут рука в руке.
Это Виктор впервые хочет повсюду останавливаться. Рынок с фруктами и овощами. Трогательно, что Виктор говорит: «Здесь есть обувь!», хотя явно все еще не знает, чего она ищет.
Почему обязательно надо ехать в Испанию?
Он ждет в переулке, Марлис забыла свою косынку; собственно, он не ждет Марлис. Что бы он делал, будь он один? Увидев, что она идет, что она снова остановилась у витрины, он покупает «Геральд трибюн» — узнать, что делается на свете. Подняв через некоторое время глаза от газеты, он видит: Марлис исчезла…
Обед туристов.
Позднее она сказала: «Извини». Она купила забавную кепку. «Нет, — смеется она, — для тебя!» У Марлис прекрасное настроение. Когда он отпирает машину, она спрашивает: «Не сесть ли за руль мне?» Поведет он. Почему всегда только он? Он настоятельно просит, чтобы она позволила ему сесть за руль. Теперь этого не объяснишь. «Она тебе не нравится?» Имеется в виду пестрая кепка. Впервые он испытывает страх перед дорогой.
Она совсем ребенок.
Его паспорт оказался в ящичке для перчаток.
