— Что же вы остановились, идите сюда, — позвала королева.
Она сидела на критской кушетке, стена за ее спиной была убрана тканью с вышитыми золотыми лотосами, и там красовалось распятие, выточенное из цельного куска эбенового дерева.
— Я поражена изяществом убранства, — заявила госпожа Жильсон.
Королева заставила ее сесть рядом и спросила:
— Что вас привело ко мне? Рассказывайте, ваша королева сделает для вас все.
В углу будуара сидели две девицы, делая вид, что вышивают.
— Ваше величество, речь пойдет об интимном. Невинным ушкам ваших юных воспитанниц рановато слушать меня.
Сибилла велела вышивальщицам прогуляться в саду. Те с неудовольствием подчинились.
— Итак? — Сибилла повернулась к гостье.
— Возможно, я расстрою вас, Ваше величество, но поверьте, что мною движет забота о вашей пользе.
— Говорите, сударыня, говорите.
— Давно ли вы видели своего брата Бодуэна? Королева поняла, что разговор пойдет о неприятном, и тотчас превратилась в опасливую беременную тетку.
— Я люблю своего брата, но в последнее время… Что с ним?
— Он жив и здоров, Ваше величество. И быстро растет.
— Быстро растет? — королева нахмурилась. — В его возрасте так и надо.
— Пожалуй, но я хочу говорить о другом.
— Все вы вокруг да около, все чуть-чуть да ничего. Ну же!
— Действительно, чего петлять. Вашего брата нет там, где ему следует находиться.
— А где ему находиться?
— В замке Паронт, как решил государь.
— И где же мой брат, бежал?
— Мне кажется, его выкрали.
— Вот еще… Кто?
— У вас нет врагов?
— Нет, — искренне заявила Сибилла.
— А как вы относитесь к сестрице?
— К Изабелле? Она несчастна. Говорят, она собирается замуж за маркиза Конрада.
— А для чего, как вы думаете? Ведь она любила другого. Причем так сильно, что убила его из ревности.
Сибилла расстроилась и рассердилась.
— Изабелла всегда была такой. Требовала, чтобы ее учили ездить верхом. И била меня.
— Как вы думаете, она считает, что вы по праву на троне?
Сибилла не любила думать на эту тему. На это есть муж, пусть он и думает о неприятном. Но вот эта… Жильсон. В сущности, ее надо бы выставить.
— Чтобы не мучить вас, Ваше величество, я сразу все расскажу, — зачастила гостья. — Ваша порывистая и экстравагантная сестрица выкрала вашего брата и держит его при себе в замке маркиза Конрада. Замысел прост. Выйдя замуж за маркиза, она составит с ним пару, претензии которой на трон будут более чем основательны. По крайней мере, их обязательно поддержит константинопольский император.
— Гюи мне что-то говорил. Но зачем им Бодуэн?
— На случай спора о престолонаследии. По законам большинства христианских государств, Бодуэн V имеет наибольшие права на престол.
— Но он — ребенок!
— Вы правы, Ваше величество. Придется до его взросления назначить ему опекунов. Кого именно, спросят у самого принца. Он выберет Изабеллу, окружившую его у Монферрата роскошью и заботами.
— Что же делать? — испуганно спросила Сибилла, оглядываясь, словно ужасные события уже произошли, и вот-вот в будуар войдут отобрать у нее корону.
— Что делать? Надо помешать им. Найти людей…
— Где их взять?
Госпожа Жильсон улыбнулась.
— Я перед вами. Есть и еще.
— И вы… то есть согласны?
— Более того, считаю своим долгом сделать все, чтобы Изабелла не добралась до трона. Ибо это будет хуже страшного мора и смерча.
— Вы… вам же денег надо.
Госпожа Жильсон тут горестно усмехнулась.
— Вы все-таки принимаете меня за авантюристку. Но денег я не прошу.
— Тогда зачем вы пришли?
— Предупредить вас. Принц уже похищен, не так ли? И кое-какая помощь мне все же требуется… Замок маркиза Конрада охраняют так, что в него не проникнешь без королевской печати. Это — единственный ключ.
— Гюи не отдаст ее.
Госпожа Жильсон едва удержала смех.
— Нет, Ваше величество, мне нужна не сама печать, а письмо к маркизу, запечатанное ею.
— Но маркиз сейчас при дворе.
— Тем лучше, значит, в замке не вскроют письмо и не догадаются, что оно фальшивое.
Королева задумалась.
— Что смущает вас, Ваше величество?
— Я, кажется, начинаю… Послушайте-ка, сударыня, как же вы собираетесь расстраивать… эти самые замыслы. Яд?
Госпожа Жильсон поперхнулась от неожиданности. Ей почудилось, что из-под маски простоватой клуши выглянуло истинное лицо королевы Сибиллы.
— Что вы, Ваше величество, я хочу убедить принцессу отказаться от ее замысла при помощи… основательных доводов. Они есть.
— Если доводы… Хорошо, — легко согласилась королева. — Да хранит вас святая Маргарита.
Глава xix. окровавленный призрак
Шестьдесят кресел были расставлены подковой, обращенной к престолу, на котором восседал король. По правую его руку сидел Великий магистр ордена тамплиеров, слева первым восседал патриарх. Рядом с де Ридфором располагались магистры ордена Калатравы и Компостеллы, далее Конрад Монферратский и наследники графа Триполитанского. Патриарху следовал великий провизор ордена иоаннитов. В округлой части «подковы» сидели влиятельные бароны.
— Господа! — Гюи говорил негромко, но все его слышали. — Предчувствие, заставившее меня собрать вас, к несчастью, оказалось пророческим. Позавчера прибыл посланец султана Саладина и передал вот это копье.
Слуга вложил в руку короля тонкое черное древко, и тот повертел им в воздухе.
— На языке сарацин это — объявление войны. Никакие условия не выдвинуты. Стало быть — война до полной победы.
Граф де Ридфор поднялся, поднял на кулаке край своего плаща и издал боевой клич первых крестоносцев.
— Гроб Господень, защити нас!
Все прочие тоже повскакивали и нестройно трижды повторили:
— Гроб Господень, защити нас!
Глаза бородачей горели.
Гюи, пребывавший в веселом, воинственном настроении, поддался эйфории. Война обещала ему многое. Отправится он на войну ничтожным ставленником ордена храмовников, а вернется, если будет успех, полновластным хозяином страны.
— Ввиду чрезвычайной важности предстоящих нам испытаний, я решил лично возглавить армию королевства.
Никто не посмел возразить, хотя у многих было особое мнение. Гюи не считали ни опытным, ни талантливым военачальником. Но, с другой стороны, он лишь настоял на законном королевском праве. Переступив грань здравого смысла, он остался в границах приличий.
Взоры обратились к графу де Ридфору, истинному, как многие полагали, хозяину страны. Если он возразит королю, его возражения примут во внимание, если нет, значит, он и Гюи договорились.
Король тоже ждал реакции де Ридфора, и он рисковал попасть в сложное положение. Большинство встало бы на сторону тамплиера. Но Великий магистр молчал. И король решил, что это — его час. Подумал, что граф растерялся. Теперь поздно. О том, что у Великого магистра могут быть особые причины для подобного поведения, король не думал.
— Силы Саладина собираются севернее Генисаретского озера. Наш лагерь будет под стенами Тивериады. Барон де Бриссон ведет там работы. Не следует нам тянуть с выступлением.
— Рыцари Храма выступят завтра, — сказал де Ридфор.
— Рыцари Госпиталя выступят завтра! — крикнул великий провизор.
— Мои люди уже в пути, — заявил Конрад Монферратский.
В том же духе высказались и остальные. Патриарх прочел молитву. Толпа двинулась в обеденную залу, у входа в нее де Ридфор столкнулся с братом Гийомом. Тот смиренно стоял у стены, кивал в ответ на приветствия и крестил подходивших за благословением.
— Брат Гийом?!
— Я, мессир. Бесконечно рад видеть вас.
— Угодно вам сопровождать меня в лагерь под Тивериаду?
— Неужели ордену потребовались мои воинские способности.
Де Ридфор подкрутил ус, глядя в голубые глаза монаха.
— Ставить вас в строй — это мостить улицу золотыми слитками. Вы мне — как советчик. В этом отношении мало кто с вами сравнится.
— Разумеется, мессир, я буду вас сопровождать.
Шедший об руку с великим провизором де Сантор обратил внимание на эту пару, и в его сердце профессионального интригана зажглось подозрение. Он, как и все, до сих пор искал причину неудачи в деле пленения Саладина. И вот де Ридфор и брат Гийом, неделю назад враждовавшие, теперь мирно беседуют. Законно спросить — они враждовали или делали вид? Не стал ли он, де Сантор, жертвой хитроумнейшей мистификации? Орден рыцарей Храма Соломонова славился умением обманывать. Довериться им — не было ли величайшей ошибкой? Между тем пиршество разгремелось. Раздавались воинственные песни и крики.
Город тоже гудел. Опасливая тишина стояла лишь в мусульманских кварталах. Купцы и ремесленники через посредников торопливо распродавали имущество.
