Василиса кивнула, Варвара схватила Елисея за руку и вместе с ним скрылась в недрах архива. За ними хлопнули маятниковые двери.
— Василиса Петровна, вы вспомнили Константина Иосифовича? — раздался неуверенный голос Демьяна.
Василиса повернулась к детям. Они смотрели на нее с надеждой, словно услышать подтверждение этих слов было для них необычайно важно. С чего бы?
— Вспомнила, — кивнула Василиса.
Дети заулыбались, потом Агата дотронулась до руки брата.
— И… и у вас все хорошо? — спросил он.
— У нас все замечательно, — подтвердила Василиса. — Почему вы так переживаете?
Демьян отвел взгляд, зато Агата внезапно посмотрела прямо. Ее черные глаза порождали ощущение тревоги и одновременно притягивали к себе. Баюн пытался узнать, кем были родители детей, но так и не смог выяснить ничего конкретного. Их мать была человеком, про отца ничего известно не было, сами дети уверяли, что никогда его не видели, хотя и были уверены, что он у них один.
Агата снова дотронулась до руки Демьяна, тот вспыхнул.
— Что она говорит? — спросила Василиса.
— Что хоть одна история должна закончиться хорошо, — буркнул Демьян. — Что магия все портит… Что если бы не она, отец был бы с нами… Но это не я так думаю, — спохватился он, — это Агата так считает. Я думаю, дело не в магии. Не будет ее, будет что-то другое.
Агата нахмурилась, и Демьян ответил ей сердитым взглядом. Василиса поняла, что этот спор тянется между ними уже давно.
— Дело всегда в людях, — ответила Василиса. — А маги они или нет… Есть вещи, которые наличие силы делает проще, есть те, которые усложняет. Но человеческие взаимоотношения слишком сложная сфера, и слишком многое на нее влияет. Не стоит во всем винить силы.
Агата несогласно покачала головой. Открыла рот, словно хотела высказаться сама, и снова закрыла. Сжала ладонь Демьяна.
— Агата считает, что сила портит. Но с этим я тоже не согласен. Есть же светлые маги. И разве это сила не дает любить? — и он повернулся к сестре. — Я же тебя люблю и никогда не оставлю.
Агата улыбнулась — улыбка красила ее, жаль, что она делала это редко — и погладила брата по плечу. Василиса грустно вздохнула, не удержалась, шагнула к детям и обняла их.
— Я согласна с Демьяном, — прошептала она. — Любовь — это выбор. Пока вы выбираете друг друга, никто и ничто не сможет ее сломать.
Из здания Архива Василиса вышла с тяжелым сердцем. Остановилась на высоком крыльце и огляделась, стараясь запечатлеть в памяти как можно подробнее уже позолоченные близкой осенью березы и виднеющиеся в просветах между ними здания Конторы. Кощей еще даже не назначил дня отбытия, а она уже скучала по ним и по всем тем, кто стал ее семьей, и ощущала, как медленно, но неотвратимо пускает в ее сердце свои корни безжалостная тоска.
***
— Нам надо поговорить, — сказал Кощей.
Они недавно поужинали, и Василиса только что закончила мыть посуду, а Кощей допил свой чай. Она присела обратно за стол, выражая готовность слушать.
— Новости три, — Кощей сложил на столе пальцы домиком. — Две плохие и одна хорошо хорошая. Выбирай, с какой начать.
Василиса хмыкнула. Веселенький же намечался разговор.
— Начинай с плохих, — пожала плечами она.
— Почему? — поднял бровь Кощей.
— Потому что если ты говоришь, что новость плохая, значит, все действительно плохо. И пока ты будешь мне ее рассказывать, я буду знать, что мир припас для меня что-то получше.
Кощей улыбнулся, но как-то угрюмо.
— Как скажешь, — кивнул он. — Первое, Марья была не одна. У нее был помощник, и я понятия не имею, что ему было нужно. Зато я абсолютно уверен, что это он спланировал все, что произошло, и что вся эта история была ему выгодна. Более того, я думаю, что это он передал тебе яблоко, и он заставил Марью ждать месяц, прежде чем к тебе вернулась память. Она никогда не отличалась особым терпением. Ты должна быть очень осторожна, но в то же время мы не должны дать ему понять, что знаем о нем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чудно, — пробормотала Василиса. — Ты уверен? Почему ты так решил?
— Кто-то показал ей дорогу ко мне, спрятал в лесу, и у нее бы не получилось так просто прийти в Контору, оставшись незамеченной. Баюн бы ее почуял. Тем более она все время держала цветок при себе, он поддерживал ее жизнь, на что, как я понял, уходили почти все его силы. А объявись она здесь с артефактом такой мощи… Нет, ее бы заметили.
— Но я помню внешность девушки…
— Личина. Или зелье. Или, что еще хуже…
— Оборотень? — обмерла Василиса.
Кощей кивнул.
— Не доверяй никому особо. Перепроверяй, если что-то покажется тебе подозрительным. Задавай вопросы, на которые никто кроме собеседника не знает ответа. Я предупредил Сокола и Баюна, но думаю, эта тварь еще проявит себя.
Василиса слабо улыбнулась.
— Что я спросила тебя после нашего второго поцелуя?
— «А можно еще раз», — процитировал Кощей и улыбнулся в ответ. — Вот и правильно, и мне не доверяй, пока не проверишь. Но не переживай сильно. Я уверен, что сейчас он заляжет на дно. Но если ты хочешь, я могу отправить тебя в Навь хоть сейчас. Там ты будешь в полной безопасности, там лист не шелохнется без моего ведома… Или ты можешь больше не ходить на работу. Побудешь дома…
— Нет, — Василиса покачала головой. — Я буду осторожна. Добавим пару защитных рун. Стану есть только то, что привезла с собой. Тем более, мы же скоро…
— Ты точно решила? — спросил Кощей, Василиса подняла на него взгляд. — То, о чем ты говорила ночью. Это не обязательно, Василиса. И если я сейчас сверну все дела, а потом ты передумаешь… У тебя еще есть время, ты можешь отказаться, я не стану винить тебя за это.
— Нет, — Василиса быстро покачала головой, — я не передумаю. Все в силе. А ты все обдумал и согласен, да? Когда?
Кощей помолчал немного, потом ответил:
— После Велесовой ночи. Хорошее время, чтобы уйти.
В груди у Василисы йокнуло и оборвалось. Последний день октября. Ей осталось провести здесь всего два месяца.
— Наверное, мне нужно сказать Баюну, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее.
— Нет, — возразил Кощей. — Никто не должен пока знать. Наш недоброжелатель должен быть уверен, что у него в запасе полно времени. Если он узнает, что это не так, то он может снова проявить себя. Мы скажем Баюну в середине октября.
«Я даже не успею с ними как следует попрощаться, — подумала Василиса. — С другой стороны, разве чтобы попрощаться, обязательно говорить о том, что именно это ты и делаешь?»
Она могла бы подарить им всем что-то ценное, важное. Пусть смотрят и вспоминают. Это надо было хорошо обдумать.
— Василиса, если ты не уверена… — начал Кощей, но она перебила.
— Я уверена. Какая вторая новость?
Он вздохнул, вглядываясь в нее, потом продолжил.
— Пока тебя не было, я совсем запустил дела в Нави. Не хотел отлучаться из дома надолго. Мне нужно сходить туда на несколько дней. Опять же ты можешь пойти со мной.
Василиса покачала головой.
— Я буду появляться только в Конторе и здесь. И там, и тут я в безопасности. Все будет хорошо. Иди и не волнуйся. И ты обещал мне хорошую новость, могу я ее услышать?
Кощей кивнул и неожиданно его лицо озарила широкая искренняя улыбка. Василиса удивленно воззрилась на него: такое проявление эмоций было ее мужу несвойственно.
— Я до сих пор жив, — сказал он.
— Не поняла, — нахмурилась она.
— Видишь ли, — усмехнулся Кощей, будто сам не до конца верил в том, что говорит, — круг волхвов подразумевает, что те, кто прошли через него, не могут причинить друг другу вред, не понеся равноценной кары. Но прошло почти два дня с тех пор, как я убил Марью, и со мной до сих пор ничего не случилось. Вряд ли бы, конечно, я действительно умер, но не думаю, что мое бессмертие спасло бы меня от страданий, назначенных богами. И с ней тоже так ничего и не сталось, несмотря на то, что она сделала со мной.
