— Неудобно же без прялки… — удивилась Варвара.
— О, не переживай, — улыбнулась Василиса. — Спасибо большое, через недельку верну!
И она убежала, едва ли не подпрыгивая, и забыв попрощаться.
Варвара в замешательстве посмотрела ей вслед. Такой она ее еще ни разу не видела.
Самым сложным оказалось дождаться ночи. Василиса вся извелась, ожидая, когда луна наберется красок. Она то и дело садилась у окна, крутила веретено, вспоминая движения, и переживала, как бы небо не заволокло тучами. Но судьба ей благоволила: луна была большой и яркой и щедро пролила в ее окно свой свет.
Василисе не нужна была прялка, потому что ею ей служило небесное светило. Она сжала в левой ладони пучок лунного света, отделяя его от общего потока, скрутила пальцами нить потоньше и привязала за краешек к веретену, накинула петлю, чтобы нить держалась. Лунный свет был мягким и прохладным, и работать с ним было легко. Василиса вытягивала свет, крутила нить, наматывала ее вокруг веретена, чувствуя, как гладко скользит она между пальцев. Ей хотелось петь, и она запела. Ее больше ничего не беспокоило, и ничего не осталось, кроме ощущения света в руках и легкости во всем теле, она пела что-то о тепле и о доме, о свече, что поставили на окно, дабы все вернулись к очагу, о том, что не должно быть боли, о спокойных добрых снах, уюте и покое. Руки наполнились силой, и ее живая, горячая благодарность устремилась в нить, но Василиса не заметила этого. Слишком глубоко вошла в транс. Песня лилась, мешалась с дыханием, вплеталась в нить. К утру свет стал таять, и Василиса очнулась, потому что закончила. Поскорее отрезала нить, чтобы она не исчезла вместе с меркнущей луной. Голова немного кружилась. Василиса списала это на бессонную ночь. Но легкий объемный моток пряжи в руках вселял в ее сердце небывалую уверенность.
Дальше было сложнее. На следующий вечер, едва дождавшись сумерек, Василиса села плести узор и поняла, что не знает, каким он должен быть. Она понимала, что хочет получить в итоге, но ничего не складывалось. «Потому что плетешь как для себя», — подсказал голос внутри. А ей нужно было не для себя. И она стала думать о том, для кого делала работу. Тогда пошло легче. Странно, правда, получалось. Плетение выходило жестким, неровным, топорщилось местами, напоминая сцепленные ветви терновника, но таков был тот, в благодарность кому она все это затеяла. И Василиса снова отдалась на волю интуиции.
— Бледная ты какая-то, — сказал ей Баюн в пятницу вечером, — не заболела часом? Не спишь, что ли?
Василиса постаралась улыбнуться пободрее. Она плела и переплетала, неудовлетворенная своей работой, и поскольку могла работать только по ночам, когда возвращалась сила, спать получалось совсем мало.
— Иди-ка к себе, — вздохнул Баюн, — да отдохни за выходные хорошо. Чтобы в понедельник была как огурчик. Полутруп мне тут не нужен, на Буяне такую кадровую политику не одобряют.
Василиса попрощалась, вышла из кабинета, задумалась о своем и в безлюдном коридоре шириною в три метра столкнулась с Кощеем.
— Василиса, — поприветствовал он, придержав ее за локоть и не дав упасть.
Она зарделась и сделала шаг назад.
— Как рука? — тихо спросил Кощей.
— Уже зажила, — улыбнулась девушка, — мазь отлично помогла. Там еще много осталось, я совсем по чуть-чуть брала, я верну.
— Оставь себе, мало ли, — вздохнул Кощей и нахмурился. — Бледная ты какая-то. Не заболела?
Василиса захихикала.
— Что смешного? — не понял он.
— Вы с Баюном мыслите одинаково, — пояснила Василиса. — Он меня вообще полутрупом назвал.
— Трупы и полутрупы не так выглядят, — буднично заметил Кощей, и она как-то сразу поняла, что он это серьезно и со знанием дела.
Стало не по себе.
— Что ж, раз все хорошо, то я пойду. Береги себя.
И он сделал шаг по направлению к кабинету.
— Постой! — воскликнула Василиса и тут же смутилась. — Я хотела спросить… Ты придешь на зимний солнцеворот?
Кощей застыл и с удивлением посмотрел на нее. Василиса опустила взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет, — ответил он. — В это время я должен быть в Нави.
— Понятно, — прошептала она, не сумев скрыть разочарования.
— Но Баюн любезно пригласил меня на ваш новогодний корпоратив, — продолжил Кощей.
Василиса подняла глаза. Он улыбался.
— Прекрасно! — воскликнула она. — То есть я имела ввиду, это хорошо, когда на праздник все собираются вместе. Как семья! То есть…
Кощей усмехнулся.
— Отдохни, — напомнил он. — До свидания, Василиса.
— Пока, — выдохнула она, посмотрела, как он скрывается за дверью в кабинет Баюна, и упорхала по коридору.
Адреналин переполнял, ей казалось, еще немного, и она взлетит безо всякой магии.
Свой подарок Василиса упаковала с особым тщанием. Завернула в беленый холст, перевязала зеленой лентой. И стала ждать назначенного дня.
И прождала все тридцать первое декабря и весь праздник, который вышел очень душевным и веселым.
Только вот Кощей так и не пришел.
___________________________
* - Чем тоньше веретено, тем тоньше нить, тем легче она рвется.
Глава 7.
Кощей ушел перед рассветом. Василиса куталась в шаль, провожая его у зеркала в кабинете.
— Береги себя, — попросил он, целуя ее напоследок. — Если что-то покажется странным, сразу беги к Соколу или к Баюну. Старайся не оставаться одна. Носи с собой огниво. Дом я зачаровал вкруг забора, сюда никто не пройдет. Но если что, прячься в кабинете в подвале и жди меня, я пройду через зеркало.
Василиса кивнула и обняла его, прижалась плотнее, стараясь запомнить ощущение. Выведенные и заговоренные им на ее спине руны щекотали кожу, она чувствовала резкие изгибы их линий, протянувшиеся вдоль позвоночника.
— Я постараюсь поскорее, — шепнул Кощей, мягко отстранил ее и шагнул в черную поверхность зеркала, отчего по ней пошли круги.
Миг — и его уже нет.
Василиса постояла немного, бездумно глядя в ничего не отражающее стекло, потом набросила на него покрывало и направилась в ванную. Солнце еще не успело взойти, и у нее было немного времени. В ванной она заткнула слив в раковине пробкой, набрала воды, проткнула себе палец иглой, припрятанной в ящичке с ее вещами. Несколько алых капель упало в воду, распустилось розовыми цветами. Василиса опустила в воду ладони, послала через пальцы импульс силы и прошептала:
— Кровь от крови. Покажи мне сына.
Вода помутнела, и на ее поверхности появилось изображение. Сначала оно было нечеткое, но потом словно кто-то подкрутил настройки. Василиса сильнее склонилась над раковиной, всматриваясь в картинку. Перед ней предстал тронный зал, расписные сводчатые стены и потолки, витражные окна. Алексей, их с Иваном сын, сидел на троне. По правую руку от него восседала его жена, по левую — их старший ребенок. Когда Василиса бежала в этот мир, ее внуку было десять, сейчас семнадцать. Время там текло медленнее.
Перед Алексеем склонился человек в необычных одеждах, и Василиса поняла, что сын принимает заморских послов. По бокам тронного зала расположились бояре. Алексей повелительно махнул рукой, у посла забрали подарки, и он отошел. Настала очередь следующего. Василиса жадно вгляделась в лицо своего сына. С годами он стал совсем неотличим от отца. От нее ему достались разве что разрез глаз да прямые волосы, у Ивана они кудрявились.
А потом силы покинули её, вода очистилась и изображение померкло. Над землей всходило солнце.
— Вот это да! — вдруг раздался голос позади нее, и Василиса в ужасе обернулась. — Только проводила мужа за порог, а уже бежишь смотреть на чадушко от бывшего! Кощей знает, или будет сюрприз?
У кафельной стены стояла Марья. Василиса в ужасе отшатнулась, больно ударилась спиной о раковину и не заметила этого. Моревна засмеялась.
— Не стоит, — улыбнулась она, — не надо пугаться. Марья мертва, ее прах питает цветы и травы, а нам с тобой еще предстоит плодотворное сотрудничество.
