— Сколько Вам лет? — вдруг спросил Декьярро.
— 23. А Вам? Надеюсь, достаточно, чтобы задавать подобные вопросы?
— Это не Ваше дело. Сколько я Вам должен?
— Подарок… фирмы, — парень улыбнулся, поклонился и ушел.
— Чертов итальяшка! — выругался Декьярро.
Деметра улыбалась.
— А ты находишь его привлекательным. У него и волосы вьются!
— Терпеть не могу вьющиеся волосы у мужчин, да и у женщин тоже. И это ты находишь его симпатичным, а я нет.
— Почему же?
— Я влюблена в тебя. Кажется, я ему понравилась. Так?
— Мне кажется, тебе не стоит… Он слишком молод.
— Ему 23. Нормальный возраст. Я и говорю, что тебе кажется.
— Да он влюблен в тебя… с первого взгляда!
— Ого! Даже так!
— Именно.
— Но я в него не влюблена.
— Вопрос времени. Женщины всегда слишком неравнодушны к тем, кто за ними ухаживает. Тем более, так смело, как этот.
— А мне показалось, что он очень тебя боится. И решил притвориться смельчаком, чтобы ты этого не заподозрил. Да, я действительно неравнодушна к тебе потому, что ты, ухаживая за мной, был самым восхитительным парнем в мире. Этот мальчик явно тебе проигрывает.
— Пожалей его еще, Деми — кошечка! У женщин это очень широко распространено.
Деми его поцеловала.
— Сядем, наконец?
— Да. Я хочу ему заплатить.
— Не надо смущать его еще сильнее, чем ты уже это сделал. Сделаешь парня абсолютно трусоватым. Когда он встретит настоящую любовь — вспомнит этот случай и не сумеет выпутаться из влюбленности с честью.
— Ты красиво мыслишь, кошечка моя. Этот парень того не стоит.
— Это решать не тебе, любовь моя, а той самой, что он выберет.
— Я думал, он выбрал тебя.
— Мы здесь пробудем всего месяц. У мужчин всегда так: с глаз долой — из сердца вон.
— А я думал, что умру без тебя, когда уехал.
— Зачем же уехал?
— Дарио твой… посоветовал. Сказал, что ты его любишь, не хочешь быть со мной. И что приняла его предложение.
Деметра потрясенно улыбнулась, сидя в шезлонге. Декьярро сидел рядом на песке.
— Я и не знала, что Дарио способен так быстро и некрасиво соображать.
— Это тебя огорчает… или радует?
— Даже не знаю, что и сказать. Наверное, неприятно удивляет. И все равно я не способна на него по-настоящему злиться. Почему так, Декьярро?
— Ты все еще снисходительна к нему потому, что когда-то любила.
— Ты — чудо! Я тебя люблю. Пойду, поплаваю.
— Я с тобой.
— Отлично! А ты умеешь плавать кролем?
— Да. Я освоил все стили, кроме баттерфляя.
— Жаль. Это самый красивый стиль.
— Да, женщинам нравится романтика.
— Побежали? Здорово окунуться в море с разбега!
— Не боишься?
— Рядом с тобой… ничего не боюсь! Кроме одного.
— И чего же?
— Я боюсь тебя потерять, Кьярро.
— Я уже говорил тебе, что ты меня не потеряешь, только если сама не захочешь.
— Я тебе благодарна за… любовь, романтику, мечту, судьбу и наш брак. И за твое сердце, любимый мой.
Кьярро подхватил ее на руки и побежал к морю довольно быстро. Когда он добежал, то аккуратно опустил ее в воду. Деметра счастливо улыбнулась и поплыла брассом. Декьярро поплыл кролем. Естественно, она плыла гораздо медленнее, чем он. И не могла даже представить, что он ею любуется. Ее красотой, юностью, тем, что она смогла, наконец, раскрепоститься. В конце концов, она же не была мужчиной. И не догадывалась пока, каких усилий ему стоит держать себя в руках и не набрасываться на нее прямо здесь, посреди Адриатического моря. Он боялся на 100 % являть ей свою неутолимую страсть. Стыдился своей сексуальности, ревности и стремления завладеть всеми ее мыслями и чувствами. Ибо, когда мужчина любит, он смешон. Разве Декьярро мог догадаться, что ей безумно нравится, когда он ведет себя естественно? Ему не верилось, что ее любовь — настоящая, несмотря на все неопровержимые доказательства. В фильмах и книгах девушки любили потрясающе красивых и классных парней, а на добрых, чутких и истинно порядочных никогда не обращали внимания. Все равно ведь, как Декьярро считал, фильмы и книги — отражение суровой действительности. Деметра просто безумно благодарна ему за то, что он притворялся сначала ее близким другом, а потом признался, что это любовь. Нет, не признавался. Деметра выбила у него это признание практически под наркозом. Наркоз — это она сама: красивая, добрая, наивная и ласковая. И очень нежная по отношению к тем, кого любит. К сожалению, в круг ее избранных друзей входит Дарио. Дарио! Его имя, как песня: благородное, сильное и сексуальное. И его характер ей подходит как нельзя лучше. Он ведь единственный мужчина, который стремится исправиться ради любимой женщины. Практически никто больше на это не способен. Он-то, Декьярро, абсолютно точно. Он ведь уже получил ее. И все равно боится, что его счастье у него отберет кто-то другой. И, скорее всего, Дарио. У него отлично получается втираться в доверие и изображать бедненького брошенного сироту. Даже собственную сестру переманил на свою сторону! У него талант казаться милым, добрым и все понимающим, кроме одного: того, какое он при этом производит впечатление на девушек и женщин. Они все кидались его жалеть и делать для него все возможное и невозможное, если это удавалось. Дарио — подарок судьбы для любой женщины. И Деметра сказала то же самое. В случае с подарком от Алтадимор этот пес — не просто собака. Эта собака — дань ее непростому отношению к бывшему а, может, и нет, возлюбленному.
Декьярро услышал, как звонит телефон его жены. Он вышел из моря и нажал на принятие вызова.
— Привет, друг.
— Привет, Декьярро. Деми пригласи к телефону.
— Моя жена занята. Она стремится переплыть Адриатическое море.
— Передай ей, что у нее обязательно все получится. Ее песик хозяйку, кстати, обожает. А как он обожает меня! У него отличный вкус: я такой лапочка! — Дарио рассмеялся.
— Ты что, приходил к ее родителям навестить собаку? — изумился Декьярро.
— Бери выше: Деметра оставила бесценное животное на мое попечение. Как она мне доверяет, а?! — Дарио так многозначительно смеялся, что Декьярро захотелось стереть его с лица земли.
Вместо этого он как можно спокойнее сообщил:
— Мое место в ее сердце, друг мой. А для тебя моя жена навсегда останется той единственной женщиной, с которой ты не переспал. Но ирония в том, милейший, что она считает тебя мужчиной, пригодным лишь для постели.
Дарио сглотнул. Было слышно, как он шумно дышит и переваривает полученную информацию.
— Сейчас, по-моему, самое время спросить: «Что, обидно, да?» Именно это ты всегда говорил мне, когда меня бросала очередная девушка.
— Разве ты любил хоть одну из них?
— Нет, но это ничего не меняет. Я хотел строить отношения, как все люди, а ты смеялся надо мной. Сейчас моя очередь смеяться. Деми — единственная женщина, которая заслуживает твоего внимания. Но ты вынужден оставить ее в покое, поскольку она моя.
— Я не предам ее и не брошу, Кьярро.
— С чего это ты зовешь меня так?
— Ей нравится — вот я и хочу соответствовать… ее вкусу.
— Похвально. Планируешь добиться своей цели?
— Ты же добился. Почему бы мне не попробовать?
— Что тебе это даст?
— То же, что и тебе: короткий миг счастья.
— Счастье — это иллюзия, Дарио.
— И, более того, опасное заблуждение. Но все стремятся быть счастливыми.
— Да, ведь людям свойственно мечтать. Я передам, что ты звонил и что с Дарио все в порядке.
— Зачем ты позволил ей назвать собаку моим именем?
— Я мазохист. Такой ответ тебя устраивает?
— Вполне, если ты понимаешь, о чем говоришь. Все еще стремишься завоевать ее любовь?
— Любовь — слишком громко сказано. Расположения вполне достаточно.
— Мне кажется, ты чего-то не договариваешь…
— Скажи мне, кто твой друг…
— Я честен, Кьярро.
— Это ты о том, что прямо заявил, что любишь мою жену? Вернее хочешь, ибо для мужчин эти оба понятия неразделимы.
— Они дополняют друг друга.
— Хорошо, что ты меня понимаешь.
— Я еще и сочувствую тебе, Кьярро.
— Почему?
— Глупо это спрашивать.
— Думаешь?
— Деметра слишком красива, слишком совершенна, слишком наивна, стеснительна и открыта. В нее чересчур легко влюбиться, просто находясь рядом. Она слишком похожа на идеал. На такую женщину, которых в природе не существует.
— Что же ты не заметил этого при первой встрече?
— Резонный вопрос. Видимо, хороший вкус приходит к мужчине лишь тогда, когда шанс на счастье уже упущен.
— Это все красивые слова. А на деле?
— Ума не приложу. Наверное, Деметра слишком невероятна, чтобы ее можно было принять всерьез при первой встрече.
