- Это твоё время. Наслаждайся его обществом. Постарайся запомнить его. Ты ещё увидишь его, но после второго заката ты уже будешь принадлежать другому. Тебе предстоит много испытаний. Два дня - и твоя жизнь изменится полностью.
- Я не хочу этого. Ирма, я не хочу. Я готова вернуться с ним даже в тот барак... Пожалуйста!
- Могу отправить тебя в дым или туман, - пожала плечами Ирма. - Или в дом на Гиэстераро. Но во всех этих случаях он будет страдать. Я этого не хочу. Ты тоже... Дама крейта - и никак иначе. Нарушишь правила игры, проболтаешься, попробуешь хитрить - расплачиваться ему.
Ирма подняла голову и прислушалась.
- Вот за что я симпатизирую ему, - вдруг весело расхохоталась она, махнув рукой куда-то в сторону двери. - Прощай, Лилэр. Мы встретимся с тобой, но не теперь. Возможно, это будет другой холст и другой узор.
- Но подожди! - воскликнула Лиля, но Ирмы уже не было рядом.
- Кирья, выйди, пожалуйста, - сказал гватре.
Лиля подняла голову. В окно под потолком был виден оранжевый закатный свет. Светлоликий посадил дочь на корабль и скачет сюда из порта. А у них два дня. Два дня...
- Не хочу, - сказала она, плеская водой на лицо.
– Меглейт Риго, простите. Госпожа не выходит, – сказал гватре. – О. Слушаюсь.
Лиля замерла и зажмурилась. Чёртова Ирма! Она лгала! Пара дней, да?
– Простите, пожалуйста, – сказала она жалобно. – Меглейт, я прошу вас. Мне ещё нехорошо.
Дверь начала открываться. Лиля вскочила, прижимая её ладонью.
– Лилэр... Выходи, весёлая. От меня, что ли, прячешься?
– Джерилл!
Лиля рванула дверь на себя и выскочила, повисая у него на шее, зажмуриваясь, утыкаясь носом ему в плечо.
– Пойдём, – сказал он и приподнял её за талию. - Ты себя плохо чувствуешь?
– Нет. Просто мне сказали, сейчас придёт...
– Не тревожься.
Лиля вцепилась в него до боли в пальцах. Он сделал несколько шагов и остановился.
– Приехали. Слезай. Снимай это.
Он сжал в кулаке ткань её платья. Лиля слегка отстранилась, чтобы помочь ему, и вдруг замерла, уставившись на него.
– Что на тебе такое надето? – спросила она с ужасом, разглядывая золотую вышивку на бортах его камзола и обруч на голове. – Что...
– Меглейт, я принёс воду, – послышалось из-за двери.
– Заходи.
Лиля смотрела через его плечо, как катьонте заходит в комнату, ставит поднос на один из столиков, потом выходит, пятясь, но тут вспомнила слова Ирмы и внезапно всё поняла.
– Ты разыгрываешь меня, – рассмеялась она с облегчением. – Ты с друзьями договорился об этом костюмированном представлении, верно?
Он хмыкнул, расстегнул ярко-синий плащ и бросил его на изножье кровати.
– Ты слишком быстро раскусила меня, – сказал он, снимая обруч с головы. – Даже жаль. Я думал, эта игра продлится подольше. Мы залезли в гардеробную меглейо, пока он в отъезде, и я разыграл тебя. Лилэр, зачем ты сбежала? Знаешь, как я волновался, когда принесли письмо?
– Я хотела уйти. Мне сказали, что крейт приготовил для меня покои на третьем этаже. Я думала притвориться погибшей и сменить имя, чтобы крейт не разъярился на то, что я ушла.
Сердце бешено стучало. Как она будет жить, отпустив его? Два дня, два дня! В носу щипало, а он стоял, глядя на неё, и улыбался, и от этой улыбки сердце рвалось на части.
– Он сказал, что после моего выздоровления хочет свести со мной близкое знакомство. Ты не оставишь меня сегодня? Я боюсь, что он придёт сюда.
– Он сегодня вряд ли покинет покои, – покачал головой Джерилл, стягивая рубашку. – Дай руки.
– Ты опять свяжешь меня?
– А ты желаешь этого?
– Я желаю всё, что ты делаешь со мной, – прошептала Лиля, чувствуя, как кровь приливает к лицу, а внизу живота нарастает неудержимый, неукротимый жар, и протянула ему запястья, глядя в глаза. – Ты лишаешь меня рассудка...
Джерилл выдохнул и шагнул к ней, хватая за шею.
– Тебе нравится? – прошептал он ей в ухо, и она задохнулась от этого шёпота, кивая, зажмуриваясь, чувствуя, как его пальцы двигаются вверх по бедру. – Говори. Скажи. Открой глаза. Я хочу, чтобы ты смотрела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да... Да! – простонала Лиля, изгибаясь. – Выше! Прошу! Не мучай!
Он лежал, восстанавливая дыхание. Лиля обессиленно раскинулась рядом, глядя в потолок, всё ещё слегка плывущий.
66. У нас мало времени
– Я не напугал тебя? – тихо спросил он, поворачивая к ней голову.
– Когда? – спросила Лиля, скользя глазами по позолоченной цепи люстры.
– Когда... рычал.
Она закрыла глаза.
– Это погружает меня в исступлённое безумие. То, как ты стонешь и рычишь, распаляет меня настолько, что я уже не понимаю, где нахожусь и что делаю. Я только боюсь, что нас услышат.
- Не услышат. Тут толстые стены. Ну а если услышат, что будет?
- Сдадут тебя крейту. Я не знаю, чем это чревато, понимаешь? Я так и не смогла составить о нём полного впечатления. Кусочки мозаики не складываются в картинку. Все говорят разное, а девушки... Девушки вообще морщатся.
– На что тебе сдался крейт, если у тебя есть я? – спросил Джерилл, придвигаясь ближе. – Зачем тебе что-то складывать в картинку? Смотри, я лежу перед тобой. По-моему, я отлично сложён. Девушки морщатся?
"У тебя есть я..." Рассудок восставал против мыслей о том, что придётся отпустить его. Два дня - мало. Мало. И целой жизни - мало. Два дня, а потом - дама крейта. Или дым с туманом и страдания для них двоих. Почему? Почему именно они?
– Да. Девушка скривилась, как будто он делал с ней омерзительные вещи. Я даже не хочу гадать, какие, - сказала Лиля.
– Ты думаешь, он извращённее меня? – удивился Джерилл.
– Ты... Что? – в свою очередь, изумилась Лиля. – Что из того, что мы делали, ты считаешь извращением?!
Он приподнялся на локте и очень заинтересованно посмотрел на неё.
– Хм. Теперь мне интересно узнать твоё мнение ещё кое о чём. Ну-ка, иди сюда.
Мартовское утро, свежее, ясное, летело в окна порывами ветра. Белые клочки облаков росли, менялись и убегали за далёкий гребень залива.
– Ну вот и утро, – со вздохом сожаления сказал Джерилл, выходя из купальни и вытирая мокрые волосы. – Я пойду. Но мы скоро увидимся, обещаю.
Лиля села на кровати, расстроенно глядя, как он натягивает штаны.
– Ну что ты грустишь? Я разве нарушаю обещания?
– Не всё зависит от нас. Я вон поклялась не оставлять юную катьонте из дома Бинот, и даже в горничные её пригласила. И посмотри, что случилось! Где я, и где она.
– Не очень далеко, если так посмотреть, – сказал Джерилл, натягивая рубашку. – Иди сюда и поцелуй меня. Мне надо пойти переодеться.
– Как ты это делаешь? – спросила Лиля, застёгивая пуговицы на его расшитой безрукавке. – Ты творишь невесть что, и тебе всё сходит с рук! Нахал!
– Слышь, весёлая, ты как со светлоликим крейтом разговариваешь? – задиристо кивнул он ей, подхватывая обруч со столика, и Лиля не сдержала улыбку. – Ты смотри, нарвёшься, у-у!
Он показал ей на плащ, подмигнул и вышел. Лиле хотелось рыдать.
Знакомые коридоры ложились ей под ноги. Лиля шла, пряча босые ноги под подолом, опустив глаза, кутаясь в плащ и стараясь, чтобы из-под него не мелькало грязное нижнее платье. Какой стыд... В одном грязном белье шляться по дворцу! Хорошо, плащ длинный и широкий.
– Кирья босиком! – ахнула Лерин, встречая её на женской половине. – Кирья, так нельзя! Сквозняки! Что же ты! Меглейт с ума сойдёт, если ты заболеешь! Ты бы распорядилась обувь тебе принести...
Лиля вежливо кивнула ей и зашла к себе в покои. Меглейт с ума сойдёт... Да пошёл он, этот меглейт!
Очень хотелось есть. Конечно, после такой ночи... Лиля закрыла глаза и попыталась выровнять дыхание, но получилось откровенно плохо. Надо отвлечься. И наконец одеться.
– Лерин, я в общую гостиную, завтракать, – сказала она, шагая наружу. – Там моё платье в купальне, надо отдать катьонте для стирки.
