горле. Накануне она оборвала телефон Терезы, но натыкалась на автоответчик. Сначала Нина думала, что Тереза занята — как-никак родилась первая внучка. Однако шли часы, а тетя трубку не брала. Видимо, попросту не хотела говорить с Ниной.
Ничего удивительного. Маньяк, когда-то убивший ее сестру, теперь чуть не лишил жизни ее дочь и внучку — и все из-за вмешательства Нины. По ее вине тень смерти вновь упала на Сото. Сколько же боли принесло родным возвращение Нины!
А только что вдруг пришло сообщение: Тереза пригласила Нину к себе, больше ничего не объясняя. Кент предложил пойти с ней, но она отказалась — сама все решит. Вряд ли едва знакомые люди поймут мотивы ее поступков. И все же Геррера надеялась, что ее хотя бы выслушают. Предстояли долгие извинения — собственно, за этим она и пришла.
Думая о многолетней разлуке с родными, Нина вспомнила: сегодня одиннадцатое марта, выбранный соцработниками день рождения. Теперь она знала, что родилась двадцать третьего февраля. Педиатр, вероятно, неправильно оценил ее возраст — сказались низкий вес и худоба. Увы, Нине еще долго предстояло голодать — как душой, так и телом. Жестокость взрослых нанесла ей глубокую рану, которую пока не удалось полностью исцелить. Геррера совсем не понимала, что такое жить в семье, и теперь была не в своей тарелке.
Готовясь к худшему, Нина собралась постучать, когда дверь распахнулась. На пороге стояла Тереза.
— Я тебя заметила через окно в гостиной. Чего стоишь? — удивленно спросила она. — Проходи!
Они последовали на кухню, заставленную тарелками с едой, как и в прошлый раз.
— Все ждут в саду. — Женщина махнула рукой на заднюю дверь во дворик. — Присоединяйся!
Нина заколебалась.
— Как дела у Селены?
— У них с малышкой все хорошо. — Тереза посветлела лицом. — Сходи посмотри сама.
Нина хотела сначала повиниться перед тетей, а потом уже встречаться с шумным семейством.
— Тереза, я хочу попросить прощения.
— За что?
— Из-за меня похитили вашу дочь. Клэй Фордж использовал ее, чтобы добраться до меня. Если б не я, с Селеной ничего не случилось бы.
— Не понимаю. — Тереза нахмурилась.
Если уж родным суждено рассердиться и прогнать ее, пусть узнают всю глубину ее вины.
Нина выпрямилась.
— Это я предложила выманить Форджа из укрытия. Я думала, что рискую только собой, но он меня перехитрил. План провалился — и почти стоил Селене и ее дочери жизни, — закончила Нина с пересохшим горлом. Ей не хватало решимости поднять глаза на тетю. — Хочу, чтобы вы знали все. И понимали, кто виноват.
Она развернулась к выходу.
Тереза приобняла ее теплой рукой:
— И куда это ты?
— Неужели не ясно? На Селену напали из-за меня!
— Ты поступила так, как считала правильным, — мягко успокоила ее Тереза. — Откуда тебе было знать, что случится? — Не разжимая объятия, она потянула Нину к двери в сад. — У нас праздник, посиди с нами!
— Не хочу мешать. — Геррера покачала головой.
Она была лишь незваной гостьей и не имела никакого права праздновать со всеми рождение нового члена семьи. Да, биологически она им родня, однако к ним не относится. Она чужая.
Тереза упорно потянула Нину за собой, и ей осталось только покориться. Едва распахнулись двери, ее ушей достиг оживленный разговор. По всему двору стояли столы для пикника, посреди сада виднелась беседка, увитая бумажными гирляндами. Собралось по меньшей мере пятьдесят человек, и все перевели глаза на Нину.
— Народ! — объявила Тереза; последние обрывки разговоров стихли. — Знакомьтесь, кто еще не успел, — это Нина Геррера, дочь Марии.
Несколько человек с улыбками подошли к ней. Нина принялась было жать им руки, но те предпочли крепкие объятия — у нее даже ребра затрещали!
Селена протиснулась сквозь толпу родственников, держа в руках розовый сверток.
— Погляди-ка на племянницу. — Она чуть наклонила дочь к Нине. — Виктория Мария Фернандес. — Улыбнулась мужу, вставшему рядом. — Мы назвали ее в честь тебя.
— Меня? — удивилась Нина.
— А ты не знала? — Селена округлила глаза. — При рождении тебя назвали Викторией Марией Вега, в честь родителей.
Геррера покраснела. Луис Вега ей об этом уже рассказывал, а она притворялась, что речь не о ней.
— Буду звать ее Тори, — решила Селена, уткнувшись носом в шейку дочери.
— Ей идет, — хрипло ответила Нина. — Спасибо, что разрешили присоединиться к вам; я правда…
Не успела она договорить, как двери вновь открылись, и Тереза мягко подтолкнула во двор двоих опоздавших. Присутствующие разом умолкли, разглядев нежданных гостей.
— Давненько мы не виделись, — сказала Тереза Ане и Луису Вега.
— Спасибо за приглашение. — Луис кивнул.
— Как такое пропустить! — Ана в толпе заметила Нину, и глаза женщины наполнились слезами.
Все смотрели на Герреру. Она неловко переступила с ноги на ногу, застигнутая врасплох волной непривычных чувств. Что сказать? Как поступить?
София, матриарх семьи Сото, сжала ладони Аны в своих.
— Bienvenidos. Добро пожаловать.
Женщины обнялись. Похоже, обе не виделись со дня похорон детей.
— Мы снова стали семьей. Спасибо нашей почетной гостье! — Тереза показала на Нину.
— Почетной гостье? — изумилась та. — Праздник ведь в честь Тори!
Все добродушно рассмеялись вслед за Терезой.
— Оглянись.
Нина обвела взглядом улыбчивые лица и украшения. Кое-какие детали она не сразу заметила: каждое дерево было обмотано тканевой лентой с большим бантом посередине.
— Желтые ленты[39], — прошептала Геррера.
— С возвращением домой! — поздравила тетя.
— Тереза нас пригласила, — добавил Луис. — Благодаря тебе мы вновь начали общаться.
София прижала его к себе, не отпуская рук Аны. Тереза и ее муж Джон присоединились к общим объятиям. Постепенно к ним подходили другие родственники, мужья и жены. Нина наблюдала со стороны, как исчезает раскол, вызванный глубоким горем и недопониманием. После множества всхлипов группа расступилась, пропуская Ану. Женщина протянула к Нине руку.
— Виктора уже не вернуть, но теперь у нас есть его дочка…
— Я д-думала, вы на меня сердитесь, — вымолвила Нина, не сдвинувшись с места.
— Издеваешься? — Селена нахмурилась. — Я им рассказала, как ты хотела пожертвовать собой ради меня, как помогла принять Тори… С чего нам на тебя сердиться?
Нина бросила взгляд на Терезу. Она знает всю правду.
По щеке тети скатилась слеза.
— Да разве я могу тебя не любить? Ты — дочь моей родной сестры!
Луис ласково взял Нину за подбородок.
— Теперь я вижу, как ты на них похожа!
Ана кивнула.
— Красавица!
Нина никогда не считала себя красивой. Или любимой. Ее никогда не принимали такой, какая есть. Теперь же ей предлагали самую заветную, самую невозможную мечту.
Геррера сжала руки Терезы.
— Я не знаю, каково жить в семье…
Та притянула ее в самый центр сборища.
— Узна́ешь. — Умолкнув на мгновение, она прибавила
