Я растерялся:
- Вот даже так, значит... - помолчал, потом признался, - неожиданно.
За столом воцарилась напряженная тишина. Я задумался, катая между пальцев мякиш черного хлеба. Мама Люба по-хозяйски оглядела стол и подкинула мне в тарелку еще один золотистый кусочек хека.
- Спасибо, - поблагодарил я. Поднял взгляд на дядю Вадима. - А мне дадут?
- Тебе, если возьмешься - дадут, - веско сказал он, а потом, уже совсем другим тоном добавил, - только учти: никакого подсуживания я не допущу.
- Это - правильно, - кивнул я, принимая условие.
«Харизматичный дядька», - мысли мои разбегались. - «Так. Ты искал легальную точку входа в систему? Вот, тебе ее предлагают. Правда пока непонятно, чем та мышеловка заряжена».
Рядом едва слышно шевельнулась Томка. Под столом на мое запястье легла ее ладонь, легла и чуть сжала мою руку.
- Хорошо, - решился я, - будем петь и танцевать осмысленно.
Пятница, 20 января 1978, вечер
Площадь Дзержинского
Из темноты, что нависала над уличными фонарями, плотно сыпал снег. Лохматые хлопья щекотали Жоре лицо, чувствительно задевали ресницы и холодили лоб. В московском воздухе, обычно подгаженном легким заводским смогом, вдруг прорезался чистый и свежий запах. А еще стало непривычно тихо - моторы, сигналы, все, что приходило с улиц - все глохло в этом снегопаде, как в вате. Слышно было лишь то, что видно, и это слегка нервировало.
Сам предстоящий отчет лишь бодрил Минцева. За свою работу ему не было стыдно, а то, что в животе несильно тянуло, точь-в-точь как перед сложным прыжком, так это привычное, родное чувство.
Глухую опаску, которая, понятно дело, была и глупой, и детской, будила стена снега за спиной. Конечно, после всего того, через что он прошел, нелепо и смешно озираться в центре Москвы - это не ночная сельва, вибрирующая жаждой голодной плоти.
Но с недавних пор невозможное, войдя в Жорину жизнь, стало обыденным. Высокая стопка прочитанной за год фантастики воспринималась теперь суровым соцреализмом - были, были на то основания. Мозг Минцева пришел в то странное состояние, когда за любой замеченной периферийным зрением мелочью, ранее не проскальзывавшей через фильтр бессознательного, он был готов признать сложные и далеко идущие последствия. Его теперь не удивляло ни видимое только краем глаз воскурение архаичных рун поверх обшарпанной стены в подворотне, ни скольжение нагих искаженных теней в облаках, ни, как сейчас, недобрый изучающий взгляд в спину из московского снегопада. Не удивляло, не пугало, но напрягало.
Жора не выдержал и оглянулся. Площадь словно вымерла, лишь у самого входа в Комитет распаренный солдат-срочник елозил по тротуару деревянной лопатой, пытаясь отвоевать хотя бы скромный плацдарм. Втуне - небеса тут же брали свое.
Он взглянул на часы. Пора. Похлопал перчатками по погонам, сбивая снег, и шагнул в здание. Действительно - пора.
В приемной Андропова в кресле для посетителей придремал Иванов, только что вырвавшийся с заседания «малой пятерки». Минцев забрал у дежурного офицера свою папку и тихо пристроился рядом, настроившись ждать. Но буквально через пять минут дверь кабинета распахнулась, выпуская моложавого полковника погранвойск. Иванов мгновенно встрепенулся, встал и с чувством потянулся. С интересом покосился на пухлую Жорину папку - за неотложными делами он не успел ознакомиться с последними заключениями экспертов, одернул пиджак и гулко скомандовал:
- Пошли работать.
- Ну, что ж, товарищи, приступим, - сказал Андропов, когда они расселись вокруг стола. - Давайте для зачина пройдемся по последним данным криминалистического анализа. Георгий, прошу.
Жора привычно дернул подбородком влево и начал мерно излагать:
- Начну с чернил, принесших наиболее оперативно-значимые сведения. «Сенатор» перешел на передачу основной информации на проявленных фотопленках, но и для текста письма о расположении закладки, и для надписей на конвертах по-прежнему используется авторучка. Наша операция по районированию мест пребывания объекта через добавки в чернила принесла первый успех: мы определили район где, возможно, проживает «Сенатор».
- Так... - Юрий Владимирович нетерпеливо потер ладони, - показывайте, Георгий, не томите.
Жора развернул топографическую склейку, покрыв ею весь стол. Андропов и Иванов тут же подались вперед, разглядывая. Центральная часть города была густо испещрена рабочими отметками, некоторые районы обведены.
- Так как поставки партий в торговую сеть были нами тщательно проконтролированы, то мы можем уверенно утверждать, что «Сенатор» приобрел их вот здесь, в этой зоне, - карандаш прошелся вдоль толстой черной линии. - Она ограничена с севера Фонтанкой, с запада - Лермонтовским проспектом, с юга - Обводным каналом, а с востока - проспектом Дзержинского и Звенигородской улицей. Административно это - восточная половина Ленинского района. Для нас теперь - зона номер один.
Минцев потыкал карандашом в отметки:
- Тридцать восемь точек продаж чернил - они отмечены маленькими красными кружочками.
Андропов поднял глаза на Жору:
- Но микромаркировка конвертов из предыдущих партий указывала на Фрунзенский и Дзержинский районы?
- Да, вот они, примыкают, - Жора указал на две зоны, обведенные синим и зеленым цветом.
- Так... - Юрий Владимирович опять хищно склонился над картой, - тогда надо начать с прочесывания стыка этих районов?
- Увы, не уверен... - Минцев огорченно покачал головой, - система с микромаркировкой конвертов и тетрадей, как оказалось, работает очень грязно. Мы проверили - чуть ли не половина партий идет не туда. Полнейшая безалаберность в торговле. Ответственных сняли, а толку? Уверен, кстати, что и в других городах не лучше. Поэтому я отношусь к тем данным с большой настороженностью.
- Вот как, - Андропов был ощутимо раздосадован. - Очень жаль. М-да... У нас нет возможности делать все это руками комитета, слишком большой объем работы. Но встряхнуть систему надо, - и он сделал пометку в ежедневнике. - Хорошо, проведем контрольную проверку по всей стране. Продолжайте, пожалуйста.
- Прямо сейчас мы заканчиваем повторную замену партий чернил на неиспользовавшиеся ранее варианты. Если спустя какое-то время эта новая маркировка опять укажет на зону А, можно будет уверенно говорить о систематичности в действиях объекта. Причем в этот раз, учитывая привязку активности «Сенатора» к центральным районам города, мы ограничиваемся только районами между Невой и Обводным каналом. Зато каждая точка продаж внутри зоны А получит индивидуальную партию. Если все пойдет в соответствии с нашими ожиданиями, то где-то летом получим более точную привязку. С чернилами пока все.
- Ну что ж, неплохо, - оценил Юрий Владимирович, откидываясь назад, и задумчиво повторил, - неплохо. Сколько тут живет?
- Около семидесяти пяти тысяч человек. Здесь так же базируется несколько крупных организаций: Артиллерийское училище, Военмех, Технологический институт, Военно-медицинская академия.
Иванов, все это время молчавший, подал голос:
- Жора, обязательно учитывайте фактор случайности. Не зацикливайтесь только на этом районе. Жизнь она такая... Извилистая.
- Товарищ Блеер не даст, Борис Семенович, - усмехнулся Минцев, - тот еще волчара сыска. Я у него на подхвате, учусь.
- Помогает? - живо поинтересовался Андропов.
- Очень! - Жора помялся, но решился, - несколько мешает отсутствие у товарища Блеера полного допуска.
Иванов посмотрел на него с отчетливым неодобрением. Андропов переплел пальцы, подумал, потом спросил:
- Георгий, что, по вашему мнению, самое важное в том комплексе информации, что получена нами от «Сенатора»?
Минцев ответил не раздумывая:
- Само существование «Сенатора».
- Именно! Именно, - размашисто хлопнул ладонью по столу Андропов, а затем поднял указательный палец. - Существование «Сенатора» сейчас, пожалуй, наша самая охраняемая тайна. Самая! Поэтому - нет. Пусть Владлен Николаевич работает в прежнем режиме. Не надо. Слишком... Слишком горячая информация. Можно обжечься.
Он упер пристальный взгляд в Минцева, и тому не оставалось ничего иного, кроме как согласно кивнуть.
- Что еще удалось накопать интересного с последней закладки? - спокойно продолжил Андропов.
- Кое-какую второстепенную в оперативном плане информацию дали фотопленки, - Жора достал отпечаток. - Вот, в области перфорации выявлены микроследы, оставленные лентопротяжным механизмом. На основании характерных признаков эксперты уверенно говорят о том, что съемка велась с использованием отечественной модели, входящей в семейство зеркальных фотоаппаратов «Зенит» последних восьми лет выпусков. А вот идентификацию использованного объектива по оптическим искажениям провести затруднительно. Это пересъемка, и почти наверняка с макрокольцами для увеличения масштаба, диафрагму же при этом закрывают для увеличения резкости. А с закрытой диафрагмой все объективы практически одинаковы - нет аберраций. На кадрах отсутствует и перспектива, поэтому искажений поля нерезкости тоже нет. В общем, из отечественных это может быть и «Индустар», и «Юпитер», и «Гелиос».
