– Сигнальщики по местам! Готовь ответный залп! – прокричал Этеокл.
Бить навесом вслепую бессмысленно, но ещё задолго до этого дня Этеокл со стариком Рафаром изобрели нехитрую систему наводки. Для каждой катапульты предназначался свой сигнальщик на крепостной стене, откуда передавал факелом направление и угол стрельбы.
– Натягивай, натягивай, ещё натягивай, – шептал Рафар, лично командовавший метательным орудием.
– Лекаря сюда! Уноси раненых!
Первыми жертвами стали замешкавшиеся на площади воины. Ядра неприятеля, падая на брусчатку, раскалывались, осыпая людей каменными осколками, иные – катились дальше, переламывая ноги или убивая насмерть. Один из камней с оглушительным треском угодил в центральную катапульту – ошмётки дерева и железа полетели в разные стороны. Бронзовое ядро попало в зубец крепостной стены, сметя его начисто вместе с тем, кто за ним прятался.
– Пли!
Разжались натянутые тросы, выбрасывая в ночь круглые ядра. Стрелявшие не могли видеть, какая судьба постигла их заряды, но те, кто стоял на стенах, услышали треск, а затем и рёв даймонов в стане врага.
– Так их! Дави! – с ликование встретили эти звуки воины на стенах.
Перестрелка продолжалась, вызывая ликующие возгласы то с одной, то с другой стороны. Уступая хадамартским орудиям в числе и мощности, катапульты Рафара били точнее и чаще. Осыпая город ядрами и зажигательными смесями, властители тьмы так и не сумели обеспечить своим орудиям нужную точность, но с таким их количеством это было и не особо нужно.
…Этеокла и Дексиола, стоявших на крепостной стене у привратной башни, осыпало каменной крошкой – ядро ударило всего в десяти шагах от них, расколов ещё один зубец.
– Кажется, нам лучше разойтись, – заметил глава лучников. – Если нас обоих накроют, на ком останется крепость?
– На Главке, ясное дело, – ответил принц. – Как по мне, так лучше уж вот так рисковать, чем не докричаться до тебя в нужный момент.
Над головами военачальников с угрожающим свистом пронеслось ещё одно ядро, с грохотом разлетевшись где-то на площади.
– По-моему, они нас заприметили. Сейчас усилят обстрел, – забеспокоился Дексиол.
– Нет, – ответил Этеокл, вглядываясь в стан врага, где виднелись в свете костров толпы нерейцев. – Сейчас прекратят стрельбу и выдвинут штурмовые бригады. Вперёд пошлют, конечно же, людей.
Принц оказался почти прав. Утробный рёв рогов подхватили яростные крики варваров Тёмной долины, ринувшихся на приступ. Ошибся Этеокл только в одном: враг не прекратил стрельбу!
…Отскочившее от стены ядро хадамартской катапульты угодило в толпу осаждающих варваров – рухнуло сразу несколько нерейцев, вопя от боли. Остальных охватил гнев. Но не на своих союзников-даймонов.
– Смерть Сильвире! Смерть захватчикам! Проклятие на весь твой род, рыжая атаманша!
Этеокл молча внимал этим возгласам. Всего полгода назад он бы списал эту волну ярости на одурманивающие чары врага – с одержимыми толпами ему доводилось сталкиваться в Амархтонской битве. Но сейчас он со всей ясностью понимал, что дело тут совсем не в чарах.
Несколько тысяч нерейцев, идущих на безнадёжный штурм, вовсе не были околдованы. Их вели в бой две извечные человеческие стихии войны: страх и ненависть. Страх перед новой властью красных жрецов, витающий над Нереей, вырвал их из родных домов и погнал на верную смерть. И сила этого страха столь велика, что ни один нереец не побежит назад. Он будет рваться вперёд, упиваясь ненавистью к врагу и заглушая ею страх перед своими новыми правителями. Образ Сильвиры-врага стал для народов Тёмной долины злым божеством, обрекающим их на вымирание. Причина этой ненависти таилась не только в их поражении у Драконовых скал или в уничтожении воинами Сильвиры красных драконов, которых нерейцы почитали как богов. Ураган и град, неурожай и мор, падёж скота и налёт саранчи, межусобная резня и вражда с горными племенами – всё это в разумении нерейцев было злобными кознями Сильвиры. И эта яростная убеждённость наполняла сейчас каждого из них, и каждый готов был отдать жизнь во имя мести проклятой владычице юга.
«Они не отступят, а их племена не простят нам их смертей», – с мучительной тоской думал Этеокл, глядя на беснующиеся толпы, неумело ставящие лестницы к стене и гибнущие от давки и даймонских ядер. С тех недавних пор как Сильвира вместо того, чтобы отдать принца под суд, доверила ему командование важнейшей крепостью, он изменился. Перестал мыслить только лишь как военный стратег. И сейчас, глядя на эти орды, он понимал, что вражду между народами не остановить. Даже если силам юга удастся победить в этой войне, вражда с народами Нереи будет продолжаться. Слишком сильный образ врага создал в умах нерейцев Хадамарт.
«Это мы проморгали, проморгали, – подумал принц. – И уже не чары Падшего, а личная ненависть будет превращать мирных нерейских скотоводов и пахарей в жестоких изуверов с пустыми глазами».
– Приказ королевы придётся нарушить, – проговорил Дексиол. – Мы не можем проявлять великодушие к варварам ценой жизни наших бойцов.
– Это не просто великодушие. Это наша стратегия, – беспристрастно ответил Этеокл. – Приготовились! Выливай!
Десятки пар рук ухватили поднесённые заранее чаны, один за другим выливая их на головы ползущим по лестницам варварам.
– Подавай, подавай, подавай, – понеслись сразу же команды.
Вряд ли история войн Каллирои знала другую битву, когда на головы штурмующим лили не кипящую смолу, масло и кипяток, а чуть тёплый, густой и вязкий, но абсолютно безвредный клейстер. Приготовленный в огромных количествах специально для этого боя, теперь он лился потоками на обуянных яростью нерейцев, заливая лица, мгновенно схватывая доспехи из шкур, стесняя движения. Руки соскальзывали с лесенок, варвары съезжали вниз, сбивая собратьев, вскакивали, снова кидаясь на стены, но это приводило только к большему беспорядку.
Штурм крепостей всегда требует больше дисциплины, чем их оборона. Разнородная и к тому же безумная орда нерейцев, зажатая между страхом и злобой, оказалась совершенно непригодной для штурма. Измазанные клейстером варвары бесились, разламывая или сваливая набок лесенки без всякого вмешательства защитников крепости. Под стенами ревели, барахтаясь в клейкой грязи уже толпы варваров, вознося самые лютые ругательства и проклятия. Иные упорно продолжали лезть, подходили новые толпы, но лесенок было не так много, и все они были покрыты стекающей тёплой жижей.
Южан охватило воодушевление при виде захлебнувшейся атаки неприятеля, однако никто не испустил ликующего возгласа – слишком устрашающей была ярость нерейцев, слишком жуткая мощь ощущалась за ними.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
