Жаннетта
– Увы.
Госпожа Жервеза
– Но я–то знаю, что всего этого недостаточно. Я подумала, что и ты тоже несчастна, вот почему я сразу же пришла.
Молчание.
Я знаю. Знаю, что ты, напротив, вместила в себе всю печаль христианской души. А эта печаль бесконечна.
Молчание.
Я прошла через это. Святительницы и святители, все святительницы и святители прошли через это. Таково, собственно, условие, тяжкое условие, тяжкий закон, тяжкая школа святости. Я тоже прошла через это, да, и я, недостойная, тоже. Настал твой черед. Каждому свой черед. Каждому свое время. Господь испытывает нас, когда Ему угодно. Господь испытывает нас, каждого в свой черед. Ты не первая. И не последняя.
Жаннетта
Словно бросаясь в атаку.
Внезапно.
– Знаете ли Вы, госпожа Жервеза, что повсюду солдаты штурмуют города и оскверняют церкви?
Госпожа Жервеза
Поначалу словно невольно обороняясь.
– Знаю, дочь моя.
Жаннетта
– Знаете ли Вы, что они кормят своих лошадей овсом прямо на священном алтаре?
Госпожа Жервеза
– Знаю, дочь моя. И уверяют, что получается прекрасная кормушка, очень удобная, как раз на уровне лошадиной головы.
Жаннетта
– И что они говорят ужасные вещи о Пресвятой Богородице, о Матушке нашей Пресвятой Богородице; и что они поносят, что они хулят распятого Иисуса.
Мне даже сказали, что однажды они ударили распятого Иисуса по щеке.
Госпожа Жервеза
– Это не первая пощечина, которую Он получил. Наши Грехи больнее хлещут Его по щекам каждый день.
Наши грехи каждый день наносят Ему тяжкие удары и оскорбления.
Жаннетта
– Знаете ли Вы, госпожа Жервеза, и да простит мне Господь, что я осмеливаюсь вымолвить при Вас эти слова, знаете ли Вы, что солдаты пьют из священной чаши вино, которое дурманит им голову?
Госпожа Жервеза
– Знаю, дочь моя.
Жаннетта
– Следует ли, Господи, следует ли сказать Вам еще и это. Следует ли, в конце концов…
Госпожа Жервеза
– … чтобы исчерпать эту печаль…
Жаннетта
– Следует ли мне сказать Вам еще и это? Знаете ли Вы, что во время пирушек угощением им служат священные пиры?
Госпожа Жервеза
– Все святительницы и святители прошли через это. И мы, недостойные, мы, ничтожные, мы, малые, проходим через это. Я через это прошла, ты — проходишь, мы все через это пройдем. И все же мы лишь простые смертные.
Жаннетта
– Кровь Христова, сосуд, чаша, наполненная кровью Христовой.
Госпожа Жервеза
– Они разрушают дома, они разрушают церкви.
Один дом разрушается, другой строится; один дом разрушается—и этот же дом отстраивается вновь; один дом разрушается — другой дом строится; мы отстроим разрушенный дом заново, мы всегда будем строить новые дома на месте прежних; у нас никогда не будет недостатка в рассыпанных по земле камнях для постройки новых домов, новых земных домов; и у нас никогда не будет недостатка в руках, у нас не будет недостатка в рабочих руках для постройки земных домов, для возведения домов дольних.
Не страшно, мы всегда построим на месте прежних достаточно новых домов.
Мы построим достаточно домов дольних.
Жаннетта
– Кровь Христова, кровь Христова.
Госпожа Жервеза
– Они разрушают наши дома; но даже если бы они разрушили всё, у нас есть, у нас будет, если на то будет воля Божия, в угодиях Отца нашего дом, которого солдаты никогда не разрушат.
Жаннетта
– Плоть Христова, плоть Христова. Что они оскверняют хлеб и вино, плоть и кровь Христову.
Госпожа Жервеза
– У нас есть иные дома, чем те, что нам принадлежат. У нас есть дома, к которым солдаты никогда не подступятся.
Дом, которого солдаты никогда не разрушат.
У нас есть иные дома, у нас есть иные дома.
Есть иные дома, чем отчий дом. Есть иной Отец, чем наш родной отец. Господь уготовил нам, Иисус стяжал для нас иные чертоги, Иисус стяжал для нас чертоги горние.
У нас есть иной Отец, чем тот, который доводится нам родным.
Жаннетта
– Плоть Христова, священная плоть Христова.
Госпожа Жервеза
– Они разрушают церкви, но мы всегда будем отстраивать их заново.'Мы всегда отстроим заново каменные церкви.
Есть иной Отец, чем наш отец.
Мы всегда отстроим заново церкви дольние, мы всегда возведем церкви бренные.
Но есть Церковь, к которой они никогда не подступятся. Есть Церковь Божия, к которой они никогда не подступятся. Есть Церковь горняя, Церковь на небесах Господних. Есть Церковь Вечная. К которой они не подступятся никогда.
Святые сподобились святости навсегда, святые пребудут святы всегда, во веки вечные. Ничто больше не может погубить святых. Иисус сподобился святости навсегда, Иисус свят, Он пребудет Иисусом Христом всегда, во веки вечные. А на небесах Господних пребудет плоть Христова, которой никогда больше не коснутся пальцы грешных рук, никогда во веки веков.
Плоть Христова, которой пальцы грешных рук не осквернят больше никогда.
Жаннетта
– Плоть Христова. Заставить служить греху даже саму плоть, священную плоть Христову.
Госпожа Жервеза
– Есть иная Церковь, чем все церкви (указывая на них) Мёз и Лотарингии, чем Домреми и Максэ, Вокулер и Нанси, Реймс и Руан, Париж и Рим. Есть Рим небесный. Есть Иерусалим небесный. Есть иная Церковь, чем все церкви земли. Есть иная Церковь, чем все церкви христианского мира. Есть иная Церковь, которую грешные руки не разрушат, не осквернят никогда, во веки веков. Есть иная Церковь, чем все церкви земли христианской.
Жаннетта
– Полбеды, что римские солдаты осмелились притрагиваться к Твоему тленному телу, к Твоему нетленному телу: они, по крайней мере, не знали, что Ты — Сын Божий. Но эти–то, христиане, христианские солдаты, стараниями отцов и матерей крещенные в своих приходах приходскими священниками, в присутствии крестных отцов и матерей, оскорбляют Тебя, зная, кто Ты, они оскверняют Тебя, оскверняют Твою плоть, зная, кто Ты. Истинно, Господи, они уже не знают, что и придумать, какое зло совершить; теперь совершают такие грехи, каких не совершали никогда. Не знают, что и придумать.
Грехи, которые и представить–то себе было невозможно.
Госпожа Жервеза
– Знаю, дочь моя.
Знаю и то, что проклятье надвигается словно вздыбившаяся до небес волна, в которой тонут души.
Знаю, что душа твоя полна смертельной муки, когда ты видишь вечное проклятье, все нарастающее вечное проклятье душ.
Жаннетта
– Знаете ли вы, госпожа Жервеза, что раз мы наблюдаем, как все это происходит у нас на глазах, и ничего не предпринимаем, кроме тщетных попыток проявить милосердие…
Госпожа Жервеза
– Дитя мое, дитя мое, дитя мое, милосердие никогда не бывает тщетным.
Жаннетта —… и не стремимся убить войну…
Госпожа Жервеза
– Дитя мое, мое бедное дитя, дитя мое, мое милое дитя, маленькие девочки, маленькие девочки–христианки так не рассуждают.
Главное — не впадай в гнев. Ведь это тоже большой грех.
Жаннетта
– … и ничего не предпринимаем, кроме тщетных попыток проявить милосердие, раз мы не стремимся убить войну, то становимся соучастниками всего этого? Знаете ли вы, что, раз мы позволяем солдатам все это делать, мы тоже становимся мучительницами тел и погубительницами душ. Мы тоже, мы сами бьем распятого Христа по щекам. Мы тоже, мы сами оскверняем нетленное тело Христово.
Молчание.
Соучастник, соучастник — это почти что виновник преступления. Раз мы соучастники, то мы и виновники преступления. Соучастник, соучастник, это, иначе говоря, виновник преступления.
Тот, кто позволяет его совершить, ничем не отличается от того, кто подстрекает его совершить. Все едино. Два сапога — пара. А тот, кто позволяет его совершить и кто вместе с тем подстрекает его совершить, это все равно что тот, кто его совершает. (Словно восставая). Он хуже того, кто его совершает. Ведь тот, кто его совершает, по крайней мере, имеет мужество его совершить. Тот, кто совершает преступление, по крайней мере, имеет достаточно мужества, чтобы его совершить. А когда ему не препятствуют, налицо то же преступление; это то же преступление; но сверх того еще и малодушие. Вдобавок еще и малодушие.
Повсюду — безграничное малодушие.
Соучастник, соучастник — это хуже, чем виновник преступления, несравнимо хуже.
Госпожа Жервеза
– Я знаю, дочь моя, что вы, все вы, — погубительницы душ. Знаю и то, что душа твоя полна смертельной муки от сознания, что она — соучастница Мирового Зла; соучастница и виновница, ты это признаешь; соучастница и виновница Мирового Зла; соучастница и виновница Греха; соучастница и виновница этой всеобщей погибели,
