Я знала, о чем он думает. О том, что Дэйзи стала понемногу сходить с ума, о том, как ее терроризировал Криттонский Потрошитель, пока она не сбежала. Прямо в его лапы.
Боже, да ведь она с самого начала была в его руках, здесь, рядом – стоило ему спуститься вниз по лестнице. Я воспроизвела в памяти страницы из ее дневника. Дэйзи писала, что на четырнадцатое февраля она выскользнула по стропилам для роз из своей комнаты и просунула в окошко Ди заветную открытку…
– Когда мои родители купили здесь дом, мы переехали, и с тех пор я о Дэйзи ничего не слышал, – закончил мистер Арнетт. Он бодро вздохнул, посмотрел на меня внимательным взглядом и похвалил: – Надо же! Ты очень похожа на свою мать, Кая. Она тоже умела слушать.
От этих слов руки покрылись гусиной кожей, и я провела по предплечьям ладонями вверх-вниз. Чувствительные кончики пальцев цеплялись за черные пайетки и бисер, которыми было расшито платье. Увидев это движение, мистер Арнетт тепло улыбнулся и склонил голову набок.
– Кая, не стоит сегодня думать о плохом. Договорились?
Я отрешенно кивнула, но тут же опомнилась и, до того, как он ушел (мистер Арнетт активно поглядывал на толпу в поисках жены), поспешно спросила:
– А как звали этого парня?
Вдруг в самый неподходящий момент ожил мой мобильный, и я, подскочив, быстро сбросила вызов.
– Все звали его Ди, – рассеянно произнес мистер Арнетт. Он наконец-то обнаружил миссис Арнетт в облегающем платье цвета шампанского, выкрикивающую: «Молодцы, ребята! Скорее!», и мой телефон затрезвонил вновь.
– Ну а его настоящее имя?
– Точно не помню.
Я взглянула на экран мобильного. Кира Джеймис-Ллойд. С этим именем у меня были только плохие ассоциации, но так как отец Крэйга все пытался припомнить имя кавалера Дэйзи Келли, а Кира продолжала набирать мой номер телефона, я не вытерпела и ответила.
Отец Крэйга щелкал пальцами, усиленно хмурясь. Его брови сошлись на переносице, и веки потяжелели. Я переживала, что он забудет, о чем мы говорили, или уснет.
– Ди представился лишь раз… – разобрала я его слова сквозь писк Киры в трубке.
– КАЯ, ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ! ТЫ ПРОСТО НЕ ПОВЕРИШЬ! О ГОСПОДИ! О ГОСПОДИ! ОН ОЧНУЛСЯ! АСПЕН ОЧНУЛСЯ! КАЯ, ОН ПРИШЕЛ В СЕБЯ!
– Точно! – воскликнул мистер Арнетт, посмотрев на меня так, словно его озарило. – Его звали Джек!
* * *
28 февраля 1994
За окнами ресторана падали снежинки. Дэйзи Келли плотнее запахнула куртку на груди и подняла голову, наслаждаясь теплом и спокойствием зимней ночи. На террасу кто-то вышел, а затем накинул на ее волосы шаль.
– Ди! – Она узнала его, даже не оборачиваясь, потому что вдоль и поперек изучила все его повадки: и походку, и громкость шагов, и даже запах. Ди встал рядом и тоже задрал голову к небу. Его кадык, проглядывающий сквозь тонкую кожу на горле, дернулся:
– Я счастлив, а ты?
– Конечно, да! – воскликнула Дэйзи оскорбленным голосом. Она испугалась, что Ди спрашивает о тех, других вещах: ее странных компаниях, ее… поездках к психотерапевту и нервных срывах. Но затем нежно посмотрела на него, отметая все страхи. – Я всегда буду счастлива за тебя, дурачок. Тем более сегодня, в день твоей свадьбы. Я рада, что ты встретил ее. Вы очень здорово смотритесь. Идеальная пара.
Голос Дэйзи погрустнел к концу ее пламенной речи, потому что они оба знали: Кейн покинул Эттон-Крик и забрал кусочек сердца Дэйзи вместе с собой. А на прощание лишь поцеловал ее в соленые губы и сказал: «Я не могу иначе».
– У тебя все будет отлично! – Ди внезапно сжал Дэйзи в тисках объятий. Она опешила и едва не оттолкнула его, но затем напомнила себе, что все глупости, которые были между ними, давно в прошлом, и Ди изменился. Она спокойным жестом похлопала его по спине и нежно произнесла:
– Конечно.
Он отстранился, все еще удерживая ее за плечи.
– Обещаю, Дэйзи, все будет хорошо. Ты достойна лучшего.
У нее внутри вновь все взбунтовалось против этих слов. Она не хотела слышать их от Ди, она не хотела, чтобы он смотрел на нее так, как смотрит сейчас, потому что тут же всплывало давнее воспоминание.
– Ты будешь моей? Я безумно люблю тебя, Дэйзи. Я не хочу отпускать тебя.
Вдруг на веранду выбежала невеста с раскрасневшимися от возбуждения щеками.
– Ди! Я тебя везде ищу! Дэйзи! Почему ты здесь стоишь, хочешь превратиться в снежную бабу? Скорее идем внутрь! – Счастливая девушка, похожая в своем белоснежном платье на огромную зефирину, подхватила мужа и подругу под руки и потащила в зал ресторанчика, где все веселились.
Дэйзи мгновенно приободрилась. С ее настроением в последнее время часто случались всякие перепады: внезапная грусть, а затем – радость. Иногда ей казалось, что жить больше незачем, а иногда она готова была горы свернуть.
– У меня есть тост! – воскликнула Дэйзи. Затем проворно растолкала гостей, взобралась на сцену и приблизилась к микрофону. В горле тут же пересохло. Заправив волосы за уши, Дэйзи прокашлялась и смущенно рассмеялась. Поспешно приняв от одного из гостей бокал с шампанским, она смочила горло, сделала шумный вздох и сказала в микрофон:
– Дорогие гости. Я впервые на свадьбе, поэтому жутко волнуюсь, не обращайте внимания. Ди, – торжественный голос Дэйзи дрожал, и она положила одну руку на горло, будто хотела освободиться от слов, обжигающих гортань. Зал притих. – Ди, я люблю тебя. Когда ты только появился в нашем доме, я была жутко возмущена! Нам приходилось делиться овсяными хлопьями, а ведь ты знаешь, я ненавижу делиться! – Дэйзи фыркнула в микрофон, и по залу прокатился смех. – Но потом я к тебе привыкла. Я вообще быстро привыкаю к людям! Ты знаешь об этом, милашка. – Она посмотрела на невесту и подняла бокал. Девушка в свадебном платье отсалютовала в ответ. – Не знаю, как я без тебя жила!.. Что ж… – Дэйзи судорожно вздохнула. Ей всегда с трудом давались торжественные речи, и вот теперь ее подводил собственный дрожащий голос, в котором слышались слезы. – Я люблю вас, ребята! – Она вздохнула и, подняв руку с бокалом вверх, громко произнесла: – Джек, желаю тебе и твоей жене Оливе вечного счастья и любви! Вы самые лучшие!
Глава IV
Послание в бутылке
30 ноября 2016
Мой разум пылал. Он был отравлен, и чтобы сохранить сознание, я пыталась зацепиться хоть за одну спасительную, здравую мысль.
Особняк стонал вместе со мной. Он продрог на ветру, как я, и пытался закутаться потеплее; он – в туманы, льющиеся белым молоком по спящим улицам, я – в теплое одеяло. Я крепко сжимала ткань в пальцах, чтобы сосредоточиться на ней. Зажмурилась, чтобы сосредоточиться на морщинках вокруг глаз. Лежала на боку, чтобы сосредоточиться на боли в ребрах.
Сосредоточиться на физическом.
Но я все равно продолжала думать. Адская мельница в мозгу перемалывала мысли, создавая из них единую черную массу – тяжелое и
