прошел вознесение. Тем не менее Го Бай разглядел в нем нечто родственное: за вспыльчивым характером и грубым отношением к товарищам скрывался такой же покалеченный войной ребенок. Ни его печаль, ни злоба, которой тот старался прикрыть незажившую рану из земной жизни, не ускользнули от чуткого взора лучезарного бога дождей и гроз. Все знают его как Лян Фа – бога войны западных земель, но он так и не стал полноценным последователем Го Бая. В сущности, наставник и ученик провели вместе всего несколько месяцев, когда господин Лян изъявил желание уйти на службу в храм Вэньу[80] к своим предкам. Вдобавок этот молодой бог войны руководствовался грубыми методами, фактически делил всех на сильных и слабых, тогда как Го Бай придерживался учения всепрощения и равенства. Остаться хорошими приятелями в делах Небесных стало лучшим решением для обоих. Но только до появления острого вопроса: что делать с рыбой, которая портит весь котел супа?[81]
Когда в небесном чертоге прознали об истинных причинах частых путешествий Го Бая в Поднебесную, все небожители и их последователи побледнели, а кто-то из старых богов, некогда восхищавшихся его трудами, вообще свалился со своего пьедестала. Гонцом, принесшим весть, что Го Бай не просто столкнулся с демоном Душ – Мокуаном – в мире людей, а того и гляди попал под его демоническое влияние, оказался сам Лян Фа.
Недолго размышляя и не предупреждая никого, кроме узкого круга богов, Верховный совет принял незамедлительное решение – казнить демона при первой же возможности. И такая возможность благодаря хорошей осведомленности Лян Фа о своем бывшем наставнике быстро нашлась. Вот только итог получился неожиданным для всех.
Лян Фа был поражен даже не столько единогласным «да», которое он сам лично поддержал в кругу бессмертных, сколько отсутствием радости на лице Го Бая. Если демон действительно отравлял чьи-то желания и разум, то сразу после рассеивания его души попавшая под влияние темных сил жертва приходила в чувства и благодарила богов за избавление от дурманящих пут, но Го Бай… не бросился выражать свою признательность. Наоборот: казалось, смерть Мокуана сильно ослабила его волю и разум.
С первых дней Го Бай всегда представал перед бессмертными исключительно сияющим радостью и одухотворенным собственными трудами. Мягкое выражение и невесомая улыбка никогда не покидали его светлого лица. А тут она померкла вместе с цветом кожи. Побледневший от известия Го Бай выглядел так печально, словно эта жизнь ему больше была не мила. Он стал похож на белую умирающую птицу, что неимоверно напугало Лун Мэйфэн. Богиня ветров была единственной, кто остался на его стороне.
Когда Лян Фа пришел навестить своего бывшего наставника, никто не знает, что именно произошло между ними, но успешного в службе западного бога войны храма Вэньу неистовым штормом выкинуло из стен храма Тяньтань, да так, что была реальная угроза низвергнуться в мир людей. В тот же момент и на небесную столицу обрушились самые ожесточенные воплощения стихий: ураган, торнадо и смерч разом! Каждому пришлось столкнуться с понятием «божественная кара» и спасаться такими же жестокими мерами: уличив Го Бая в безумии, небожители заточили его в собственном храме. Но все же надежду никто не отменял, и все считали, что, поразмыслив, безумец придет в себя. Однако и этого не произошло.
– От вида чахнущего на глазах Го Бая, заточенного в стенах своего же храма, я не могла сдержать слез, – даже сейчас, в момент, когда она вскользь вспоминала эти дни, казалось, на ресницах духа богини блестела влага.
Все же когда за чужими страданиями наблюдаешь сверху, они не кажутся такими важными. Каково это – видеть горе вблизи – Лун Мэйфэн поняла, когда в один из дней Го Бай перестал реагировать на все, происходившее вокруг него, и даже на ее слова и уговоры. Она потребовала от Верховного совета очистить имя последователя, во всяком случае не было никаких веских доказательств, что Го Бай вступил в умышленный сговор с демоном Душ. Но выполнить ее просьбу смогли лишь частично: бессмертные, состоявшие в Верховном совете, действительно все обдумали и разрешили богу дождей и гроз покидать собственный храм, но очистить имя отказались.
Через много десятилетий Го Бай благодаря огромным трудам богини ветров Лун Мэйфэн вернулся к прежней жизни и даже не отказался от пути небожителя, хотя в мире людей его уже начали звать иначе – богом непогод – за то, что Поднебесная тонула в его печали, пока он был в заточении.
Как всем казалось, проблема была улажена, но из-за кончины владыки царства демонов среди всевозможной нечисти вспыхнул разлад. Многие хлынули в мир смертных, неся за собой бесчинства. Поднебесная погрязла в страшных страданиях, куда хуже, чем во времена кровопролитных войн прошлого. Если сражавшимся людям еще доставало человечности на полях брани со своим врагом, то некоторые демоны не были с ней даже знакомы. Бросившиеся на помощь небожители были готовы ко всему, однако все же нашлось одно событие, которое никто не мог предвидеть: Го Бай примкнул к миру демонов и после внезапно пропал.
Сянцзян некоторое время молчал, словно не мог подобрать слов. Стоило ему поднять взор на Го Бохая, как он засмеялся:
– А я все гадал, чего Лян Фа увязался за тобой, как голодная и бездомная собака? Бегал по Поднебесной, все время мельтешил под ногами! Ты не мог просто попросить его не мешаться, раз вы были с ним так близки?
Сянцзян произнес это с настоящей яростью. Было заметно: бог войны, покровитель западных земель Лян Фа, ему надоел, что от одного упоминания его имени у демона Тьмы все вены на шее вздувались.
Го Бохай, допив остывший чай, без эмоций сказал:
– Не мог… Я никак на него не мог повлиять, сколько бы ни просил, – он слишком своенравный.
Сянцзян нашел в этом что-то забавное:
– Ха, конечно! Даже дня последователю такого упертого божества хватит, чтобы перенять эту отвратительную черту характера! У всех твоих воспитанников скверный характер, Го Бохай, у всех. Неудивительно, что он такой.
Го Бохай переспросил с долей злобы:
– Какой это – такой? Ты знаешь Лян Фа от силы-то день, если принять во внимание все наши встречи с ним в Поднебесной. Так какой же он?
Сянцзян вмиг ощетинился. Лун Мэйфэн звонко стукнула сложенным веером по столу, перетянув внимание на себя:
– Проблема разве в том, как кто кого воспринимает? Все это я вам рассказывала не для того, чтобы вы вновь вернулись к своим спорам, – с полной серьезностью богиня обратилась к Го Бохаю: – Для меня важно, чтобы ты, птенчик, запомнил одно: даже Лян Фа, которого ты так защищаешь, может оказаться твоею погибелью.
«Защищает?» – подумал Сянцзян.
Услышав ее слова, Го Бохай вопросил:
– Я? Защищаю?!
Лун Мэйфэн продолжила:
– Пойми, золотко, ты ни в чем не виноват, не нужно взваливать на себя ношу ответственности за чужие деяния. Ты волен делать выбор, каким бы он оскорбительным для Небес ни был…
Го Бохай с того момента, как дух показал свой истинный облик, мучил себя лишь одним вопросом и, выждав, когда богиня перестала окунаться в пучину прошлого, спросил:
– Дорогая Лун Мэйфэн, ответьте, что с вами произошло?
– Я не помню многого, что происходило в небесных чертогах после твоего исчезновения, лишь… то, как твое имя с каждым днем становилось громким проклятием для небожителей. Воспоминания после будто бы у меня отняли. Возможно, таково мое наказание от Верховного совета за то, что я до последнего защищала тебя, а возможно, это лишь чья-то месть. Ведь многие боги еще не простили тебя за тот смерч, который ты призвал. Перед смертью я лишь увидела землю…
Слова богини были пропитаны неуверенностью, а сама она из-за беспамятства добавить ничего, кроме догадок, не могла. Возможно, ее смерть и правда стала следствием чьей-то ненависти, ведь, если бы такой жестокой каре поспособствовал сам совет, богиню пригласили бы на встречу и зачитали список ее проступков, как бывшего наставника Го Бая. Сложно поверить в то, что такой момент она могла бы забыть. А вот
