всех сил стараясь успокоить нервы.
― Да?
― У вас нет ручной клади, чтобы положить ее на ленту интроскопа?
Я моргнула, задержавшись в очереди, ожидая прохождения через сканер тела. Современное оборудование работало лучше, чем металлоискатель в Африке. Улучшенное оборудование, проницательный персонал аэропорта и подозрительные офицеры заставили мое сердце уйти в пятки.
― Ох, нет. У меня нет багажа.
Охранник средних лет наморщил лоб.
― Без багажа в дальнюю поездку?
Мои внутренности сжались.
― Ну, я…
― Она со мной.
Кат бросил черный портфель на ленту конвейера, приподняв бровь, словно ожидая, что охранник осмелится отрицать это.
Я замерла.
Почему он пришел мне на помощь? Разве он не планировал заставить меня поволноваться? Чтобы дать ему повод навредить Джетро? Не то чтобы ему нужна на это причина.
Мужчина взглянул на Ката, оценивая его дорогую одежду и седые волосы, созданный образ требовал уважения.
― Хорошо… ― Он снова перевел взгляд на меня, призывая шагнуть в круглую камеру с изогнутым стеклом и двумя нарисованными на полу ступнями. ― Поднимите руки над головой и не двигайтесь, пока не скажу.
Слезы навернулись на глаза. Слезы страха. Боли.
Я указала на сумку, представляющую перевязь.
― Я-я только сломала руку. Я не могу…
Мужчина позади сломал мне руку молотком.
Он убьет меня, когда мы вернемся в его дом.
Помогите мне…
В его глазах не было ни капли сочувствия.
― Постарайтесь.
Джетро.
Его судьба в моих руках. Мне нельзя колебаться.
Пытаясь подавить волнение, вытаскиваю гипс из самодельного слинга, и, как могу, поднимаю руки. В кончиках пальцев пульсирующее давление, предплечье пронзает острая боль. Жуткий образ бриллиантов, вываливающихся из гипса, заставил меня подавить волнение.
Закрыв глаза, жду, пока два больших сенсора пронесутся вокруг меня, жужжа лопастями ротора.
― Спасибо. Выходите, пожалуйста.
Я повиновалась, с трудом передвигая ноги. Остановилась рядом с мужчиной, когда на экране высветилось изображение человека без лица, он нахмурился, когда на экране появились черные пятна на месте моего гипса, бюстгальтера и бриллиантового ошейника.
Офицер прочистил горло.
― Мисс, вам придется пройти досмотр. ― Оглянувшись назад, он сказал: ― Джин, можешь помочь этой даме?
Он отошел в сторону, освобождая место для сотрудницы в резиновых перчатках, нарушившей мое личное пространство и осуждающе уставившейся на меня.
― Хотите пройти в отдельную комнату? ― Ее голос заставил меня нервничать.
В отдельную комнату.
Я могу рассказать ей, чем занимался Кат. Могу рассказать о том, что находится в моем гипсе. Могу разрушить не только свою жизнь, но и Джетро.
Кат посмотрел на меня через сканер. Он еще не прошел досмотр. Не говоря ни слова, скрестил руки, ожидая моего решения.
Я прикусила губу.
― Нет.
― Хорошо. ― Сцепив руки, она приказала: ― Раздвиньте ноги и вытяните руки в стороны.
Остальные пассажиры толпились вокруг, с любопытством наблюдая, хватая свои сумки, обуваясь и надевая снятую одежду.
Я изо всех сил старалась выполнить ее приказ, но руку жгло от боли. Боже, невыносимо больно.
Не спрашивая разрешения, она быстрыми движениями провела руками от моих запястий к плечам и вниз по груди. Мой белый джемпер с единорогом того же серого оттенка, что и грива у Мотылька, примялся от прикосновения. Пальцами она прощупала нижнюю часть бюстгальтера, чтобы убедиться, что там ничего не спрятано. Оставив без внимания леггинсы, она вернулась к моей груди и просунула пальцы под бриллиантовый ошейник.
Затаив дыхание, пыталась не задохнуться, когда она слегка потянула, проводя пальцами по моей шее.
Она поджала губы.
― Вам придется снять перевязь. Я хочу пропустить ее через интроскоп.
Я неловко избавилась от самодельного слинга, передавая его одной рукой.
Она положила его на поднос и передала охраннику, чтобы тот пропустил его через рентгеновский аппарат.
― Также мне необходимо осмотреть ваш гипс. ― Вытащив из-за пояса фонарик, она сказала: ― Встаньте боком и протяните руку.
Теперь у нас проблемы.
Слезы выступили на глазах, когда я протянула сломанную конечность, пульсирующую от веса бриллиантов и тяжести преступления.
Кат был прав.
В наши дни наличие гипса не вызывает сочувствия. Возможно, в прошлом было так. Когда-то признак слабости и боли мог позволить торговцу людьми свободно ввозить все, что он хотел, засунув контрабанду в поддельный гипс. Но не сейчас. В наши дни у людей отсутствует сочувствие. Из-за желания продвигаться по карьерной лестнице и напыщенной приверженности к защите границы… любое сострадание и беззаботность исчезают после строгого обучения.
Я напряглась, когда женщина наклонилась ближе, ее фонарик осветил внутреннюю часть моего гипса. Она видит? Сверкают ли бриллианты сквозь гипс?
Кат прошел через сканер тела с разрешения офицера. Он не сводил с меня глаз, пока забирал свой портфель и мою перевязь с конвейерной ленты. Подойдя ближе, достал конверт, который африканский врач дал ему перед посадкой.
― У нас есть рентгеновские снимки, если они вам нужны. Она моя невестка.
Вытащив снимки, он сунул их женщине, которая разглядывала гипс.
Она отступила, нахмурившись.
― Я не просила доказательств. Признаки боли очевидны.
Кат самодовольно улыбнулся. Я знала, о чем он думает: Я же говорил, что люди могут отличить фальшивку от правды.
Опустив фонарик, она быстро взглянула на рентгеновский снимок. В свете аэропорта было хорошо видно, что Кат сделал с моей рукой.
По глупости я надеялась, что Кат ошибся. Что молоток только причинил сильную боль. Что треск, который я слышала, был всего лишь движением стола, а не разрушением костей.
Однако изображение четко показывало перелом одной из двух костей предплечья. Две кости не разломились, но нанесенного ущерба было достаточно, чтобы я потеряла сознание. Очевидно, у Ката была практика. В конце концов, перелом срастется.
Правда?
Он
