— Блин, а ярлыки на людей навешивать прилично? — парирует униженный и оскорбленный.
— А что ярлыки? Разгар рабочего дня, а вы ничем не заняты. Тунеядцы! Лучше б на завод пошли трудиться, да книжку в руки брали время от времени. Речь — сплошные слова-паразиты! «Блин», «че», «ну», «ваще».
— Педагог, что ли? Так я, между прочим, ЕГЭ сдал на отлично.
— Этот вообще с серьгой! — не обращает она на него внимания. — Срамота! В мое время вас, гэев, за такое…
— Стихотворение хотите? — разворачиваюсь к ней корпусом.
— Ну давай, удиви меня, — фыркает насмешливо.
—
Нам Пушкин пел очень упорно: Любви все возрасты покорны, Мол, и в старости на любовь есть сила. Но я вам скажу, не тут-то было! Хочу кокетничать глазки в пол, А лезу в сумочку, где валидол. К мужчине в объятья хочется броситься Да мешают очки на переносице. А память стала низкого качества — Зачем легла к нему, забыла начисто. Одно утешение со мной повсюду. Я хуже, чем была, но лучше, чем буду…[10] Двери лифта давно распахнулись. Но мы по-прежнему стоим внутри.
Немая пауза, после чего Беркутов начинает истерично хохотать.
Наша спутница тем временем становится пунцовой. Того и гляди, взорвется от праведного гнева…
— Ян, что это было? — выходим.
— Ты же в курсе, что моя бабка, по матушке, наказывала меня в детстве. Заставляла, стоя в углу, учить стихи.
— Да, помню. Она у тебя чиканутая была… — резко меняется в лице. — Извини.
— Однажды Эльвира переборщила с крепкими напитками и, поскольку была поклонницей Рубальской…
— Ой, я не могу! Ну ты и лошара! — Птицын заходится новым приступом хохота.
— Ладно. Поехали, Ром, — закатываю глаза.
— Да после такого выступления… хоть на край света, Кучерявый! — лезет ко мне. Не то обниматься, не то целоваться.
— Отвали, придурок, — шарахаюсь от него в сторону.
Проходим мимо регистратуры.
— Н-да… ГЭЯМИ нас, пожалуй, еще никто не называл, — рассуждает он вслух.
— Если не успокоишься, услышишь подобное не раз, — раздраженно скидываю с себя его руку.
— Так мы в академию твою едем?
— Да. Мне надо в деканат.
И заодно шею свернуть одной глупой девчонке. Снова влезла туда, куда не просили…
Глава 38. Оставь меня
ДаринаНепривычно сидеть одной на нашем излюбленном месте, но я обязательно привыкну.
Инга и Рита объявили мне бойкот. По отдельности, разумеется… Однако сути это не меняет, теперь каждая сама по себе.
Мы с девочками не разговариваем уже четыре дня. И если в академии с игнорированием друг друга никаких проблем не возникает, то в общежитии дела обстоят несколько иначе. Одна комната на троих. Этим все сказано. Как не пытайся сократить время пребывания в ней, а все равно тяжело вынести колючую, давящую атмосферу. Вон даже завтракать-ужинать стали по отдельности. И ездить на учебу тоже. Я — раньше всех, Инга — последней.
Грустно все в общем-то, но при этом я чувствую, что мириться с Вершининой не готова. Не хочу, если быть честной. И причина не в том, как она повела себя в деканате. Понимаю ее в какой-то степени. Испугалась, перенервничала… Тут другое: глубоко задели слова, брошенные в мою сторону. Что скрывать, это было неожиданно и очень неприятно. Произнеси их кто-нибудь другой, реакция была бы иная. Я даже переживать не стала бы по этому поводу.
Экран телефона на секунду вспыхивает, информируя о входящем сообщении…
«Выйди в холл, Арсеньева, надо поговорить».
На меня мгновенно нападает паника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Решил наконец появиться в университете?
Я не ждала его, нет. Успокоилась, после того, как узнала, что жив и относительно здоров. Остальное меня не касается. Да впрочем и это не должно…
«У тебя три минуты».
Задохнувшись от возмущения и накатившей злобы, пишу ответ.
«Абрамов, ты кем себя возомнил???»
«Две минуты, Даша».
Придурок!
«Сама не выйдешь — приду за тобой».
Такая перспектива меня совсем не радует. Он ненормальный. Ожидать можно чего угодно. Правда ведь придет, устроит очередное шоу и выставит меня при этом круглой идиоткой.
«Нам не о чем разговаривать» — печатаю, спрятав телефон под партой. Укупник терпеть не может гаджеты. В особенности когда студенты на них отвлекаются.
«Или ты выходишь, или я познакомлю твою группу с тобой поближе. Понимаешь да, о чем я?»
Печально усмехнувшись, качаю головой.
«В жизни все повторяется дважды. Но в виде драмы только однажды…» — цитирую Шекспира, ясно давая понять, что мне плевать.
Не тревожит… Это, конечно, не совсем так, но ему знать правду необязательно. Не хочу, чтобы Ян думал, будто может меня шантажировать.
Ненавижу… Как же сильно я его ненавижу! Ровно пропорционально тому, как любила когда-то.
Убираю смартфон в сумку. Время ползет невероятно медленно. Слушаю профессора вполуха и обреченно жду, когда что-то произойдет. Но, на удивление, ничего не происходит…
Лекция заканчивается, и я вздыхаю с облегчением. Последняя пара. Одногруппники торопятся покинуть кабинет. Складываю в сумку свои вещи и спешу последовать их примеру. Мне пора на работу и я мысленно радуюсь, что сегодня приду домой очень поздно. Когда бойкотирующие уже будут спать.
— Милочка, ну-ка помогите! — обращается ко мне Укупник.
Задержаться приходится еще минут на десять. Потому что профессор явно не в ладах с техникой. Его капризный принтер зажевывает листы третий раз за неделю, а он не желает запомнить, с какой стороны следует подбираться к печатающему монстру, дабы устранить поломку.
— Вот здесь, — еще раз демонстрирую, что и как нужно делать.
Отмахивается и беззаботно заявляет, что обратится ко мне, если снова столкнется с подобной проблемой.
Класс! А я ведь даже элементарного спасибо не услышала…
Мельком взглянув на часы, покидаю аудиторию. Оказавшись за дверью, сразу прибавляю шагу. Потому что, как и предполагала, в коридоре стоит тот, с кем я вообще не хочу пересекаться. Ни при каких обстоятельствах.
Сердце начинает стучать громче и чаще.
— Притормози, Арсеньева, — доносится до меня, когда прохожу мимо.
Я бы непременно показала ему неприличный жест, но вот незадача, рядом с ним стоит его куратор. Видимо, перехватил его по пути к нашей аудитории.
Повезло мне…
Или нет.
— Стой, сказал же, — Ян останавливает меня уже за следующим поворотом.
— Убери от меня свои руки! — дергаю локтем, разозлившись пуще прежнего.
Надо признать, мой голос звучит твердо и уверенно. Свершилось…
— И с каких это пор ты такая недотрога? — произносит он насмешливо.
— С тех самых пор, как имела неосторожность связаться с одним моральным ублюдком. Спасибо, что напомнил мне об этом сегодня. Отпусти. Не то я закричу!
Скептически вскидывает бровь, осматривая опустевший холл.
— Дай пройти, — пытаюсь обойти его, но все заканчивается плохо. Прямо как в школе.
Затаскивает меня в туалет, находящийся поблизости. Я сопротивляюсь как могу, однако по итогу все равно не получается с ним справиться.
— Успокойся, бешеная, — оттесняет к стене и затыкает рот ладонью.
В помещении никого. Тихо и монотонно из-под крана капает вода.
Учащенное дыхание и момент вынужденной напряженной тишины.
Хотя полагаю, он и без слов читает в моих глазах все, что я о нем думаю.
