Принцессо
Поцелует интересно, о, да!
Мы галакто-супермено,
Чёрно дыро по колено, ОК!
Монстро кушать нас боиццо,
Ибо может отравиццо, о, да!
И пускай Принцесса злиццо,
Ей не спрятаццо, не скрыццо, ОК!
Как поймаем, в киноленто
Снимем факто сей моменто, о, да!
Так что соловей-разбойник не стал счастливым исключением из слушателей Старика.
– Уф, знать велика печаль моя от ваших песен! – безуспешно понадував щёки, но так и не собравшись духом, сказал соловей-разбойник. После чего навсегда скрылся в листве. Тотчас сверху на Счастливчиков посыпались всяческие жучки, паучки, тараканчики и жёлуди. Суетливые насекомые трудолюбиво и настырно окрутили наших героев с ног до головы отвратительно-липкой паутинкой, а жёлуди в момент наделали на головах порядочные шишки. Сладу с паучками и, особенно, с тараканчиками не было никакого, они лезли и лезли за шиворот и в другие потайные места, то и дело пребольно кусаясь крохотными зубками. Странник отмахивался направо и налево кстати обнаружившейся у него саблей, причем рубил шибко и с плеча, сшибая заодно дубовые ветки. Пришелец фыркал и отплевывался, к чести его сказать – довольно метко, а Принцесса так хлопала ладошками, что за раз пришибала по десятку насекомых… Старик же во всей этой суматохе не принял никакого участия и старательно допел свою лебединую песню до конца. Только тогда его смогли оттащить от дуба, который он любовно обнимал. Точнее говоря, уже не от самого дуба, а от того пенька, который остался от дуба, после того как Странник изрубил его шашкой в щепки.
– Глупостями всякими такими нас по жизни не возьмёшь! – констатировали факт победы друзья.
Переведя дух и отыскав в окружающем хворосте ненароком упавшего в обморок Ромуальда, Счастливчики отправились дальше. А куда же еще им было отправляться? Но вот беда: в коридорчике становилось все темнее и темнее, вскоре лишь слабый муторный свет какого-то огарка, еле видимого в перспективе, указывал им дорогу. Смутно различимая, на стене обнаружилась устрашающая до глубины души надпись: «Орвенелая Гныздя шусть-шусть!»
– Это мы еще посмотрим, кто тут орвенелая гныздя! – на всякий случай воинственно сказал Странник. Может быть, впервые на своем веку он не совсем понял надпись на иностранном языке, хотя выражение «шусть-шустъ» ему очень понравилось. Особенно в сочетании с «орвенелой гныздей».
– Кто тут будет гныздя? – спросил Странник темноту. – Выходи, шустъ-шустъ, на откровенный, серьёзный и мужской разговор!
Странник любил перво-наперво обескуражить собеседника пикантной фразой или конкретным выражением, и не мог отказать себе в удовольствии повыражаться даже перед лицом неизвестности. Впрочем, лицо неизвестности вскоре оказалось в поле зрения, причем ничего хорошего в выражениях лица не обнаруживалось. Некий субъект с изможденной и страшненькой физиономией, сам весь к тому же тощенький и в чёрном блестящем плаще, вышел из-за острого угла коридорчика навстречу Счастливчикам, в одной руке держа фыркающий огнём из глазниц череп, а в другой – ржавый и изрядно погнутый меч.
– Арлыб кумизмас набыштя зю – зю! – сказал тощенький, будто бы делая словесный выпад в адрес Странника.
– Бум – перебум твою зю – зю! – парировал Странник. – Бах – и – ба – бах по всем швам!
– Как – так – и – ба – бах? Зю – зю? – неожиданно жалобно воскликнул тощенький, ошеломлённый ложным выпадом и лихой атакой Странника. В свете чадящего черепа физиономия субъекта вдруг показалась несчастной и жалкой до слез. Мол, не на тех нарвался!
Странник немедленно пошёл на обострение ситуации:
– И не только по воем швам, но и взашей! – сказал он. – Шлеп – перешлёп, андестенд, ферштейн?
По всем статьям и на голову побежденный тощенький жалобно всхлипнул, уронив меч себе на шлепанцы. Откровенно сдавшись героическому натиску достойного противника, он первым перешел на доступный русский:
– Вот – и вы меня не понимаете! Дак ведь и я вас!.. Впрочем, я сам себя тоже редко понимаю! Все мы только думаем, что понимаем хоть что-нибудь и друг друга, а как бы не так? Но – и это не всё!.. Вы думаете – латынь? Нет, не латынь! Далеко мне до ихнего финнес витэ сед нон аморис! Эраре гуманум эст… Ту би ан нот туби! Но ведь какой-то свой язык души мне нужен! Чтобы понимали меня, когда я говорю глупости. Чтобы понимали, даже когда я молчу! Ведь я не ёлки – палки, а себе на уме – Кощей!
Тут уж пришлось Страннику всерьез почесать бороду: из сказанного по-русски открытым текстом он также, на свое удивление, ничего не понял.
– Не плачьте, дедушка! – вступился за Кощея Ромуальд. – Жива твоя зю – зю! – и почему-то добавил: – Кабысь!
– Эх! – расстроено махнул рукой Кощей. – Не в зю–зю дело, я же вас предупреждал!
– А в чем? – хотел было спросить Пришелец, но эти слова буквально прилипли к его губам, потому что из-за черного плаща Кощея вдруг повалили один за другим, злые как бешеные псы, брызжущие электрическими искрами робото-скелеты.
Тут были смешные: на трех лапах и на колёсиках, с пятью руками и клепанные из консервных банок; и страшные: семиголовые и гнутые из ржавых водопроводных труб, с грудной клеткой – батареей и педальные на лыжах, клацающие челюстями и бряцающие разболтанными шарнирами… От чада и гари их искрящих контактов и проводов у Счастливчиков мгновенно заслезились глаза. В такой обстановке трудно было оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление, и Счастливчикам пришлось обороняться практически наобум. То есть, наугад отмахиваться от всевозможных клешней, простирающихся к горлу, и челюстей, старающихся укусить за пальцы. Прикосновение горячих конечностей у Счастливчиков вызывало весьма заметные мурашки.
– Отдайте нам свои души! – шипели и визжали скелеты.
– А по башке не хотите?! – решительно и вполне резонно отвечали Счастливчики.
Хрясть – хрясть! – гулко раздавалось в коридоре. Это об острое колено Пришельца ломались чьи-нибудь суставы. Хрум-хрум! – доносилось со стороны распоясавшегося Ромуальда. Хлабысть-хлабысть! – слышалось от Странника. Брыньк-брыньк! – считали ребра скелетам Старик и Принцесса… В упоении борьбы они и не заметили, как им под руки вдруг попал Странник. К счастью, у него хорошая реакция… Впрочем, в темноте и не такое случалось! Пришелец, вон, Старику по ошибке чуть ногу не сломал.
– Следующий! – временами кричал Странник, словно бы вел приём больных. Ну, а какие у Странника приёмы – не трудно себе представить!
– Не надо! – предупредил его Пришелец, случайно оказавшийся в очереди. – Это я!
– Жаль! – сказал Странник. – Жаль, что не надо! Тут намечался преотличнейший приёмчик!
Сколько времени продолжалось сражение – неизвестно. Счастливчики времени не наблюдали. Но, увы – «все кинороманы заканчиваются кинолажами!» – как справедливо заметил Странник, расправившись с последним скелетом. Наступила относительная тишина. Причём, наступила кому-то
