Тимофей лежал очень тихо, наблюдая, как медленно светлеет небо. Ему только и хотелось – вот так лежать, не тратя ни на что никаких усилий… И умереть.
Умереть? Нет.
Добравшись до ручья, он напился холодной чистой воды. Чудилось, вместе с влагой прохлада проникла во все уголки тела. Браун опустил голову на песок и лежал, тяжело дыша.
Тупая боль волнами перекатывалась по всему телу. Надо было зажечь костер, нагреть воды и промыть раны.
Тимофей был настолько слаб, что еле шевелил пальцами. Он потерял много крови, давно ничего не ел и все больше ослабевал.
Левой рукой Сихали с трудом подтащил сучок. Затем другой…
Немного сухих листьев, куски высохшей коры…
Надо было выжить. Превозмогая слабость, стараясь не впасть в забытье, он добрался до поваленного дерева и, ободрав кору с сухой стороны ствола, смастерил из нее подобие конического котелка.
Слабый импульс из бласта разжег маленький костерок. Борясь с дурнотой, Браун зажал сосуд из коры между двумя камнями, и пламя охватило его. Ниже уровня воды кора, пропитанная влагой, гореть не будет. Стараясь подбросить в огонь еще несколько веток, Тимофей снова потерял сознание.
Когда он пришел в себя, вода уже кипела. Сихали подтянулся, сел, расстегнул пояс, и бластеры упали на землю рядом с ним. Потом медленно и осторожно стащил рубашку и, намочив кусок ткани в горячей воде, стал промывать раны. Импульс прошел прямо над бедренной костью, повредив только мягкие ткани.
Ощущать горячую воду было приятно. Тимофей осторожно отмочил старую повязку. Вид раны испугал его – вокруг черного прожженного канала кожа была красной и воспаленной.
Второй заряд прошел сквозь мышцы бедра. Промыв и эту рану, Браун долго лежал неподвижно, набираясь сил и впитывая тепло.
Рядом росла опунция, он срезал несколько больших листьев и опалил их огнем, чтобы сжечь колючки, раздавил листья и привязал к ранам. Индейцы применяют опунцию при воспалениях, а других средств под рукой не было.
Неподалеку рос куст амоллило, Сихали выкопал несколько корней, размельчил их и бросил в кипящую воду.
Детские игры в индейцев помогли. Деда Тимофея по отцу звали Ашаваки, он был из племени дакота (дед говорил – «из нации») и любил играть с внуком. Выстроил ему настоящий вигвам на летних каникулах, водил по горам Моголлон (местные выговаривали Магги-Оун), показывая бобровые запруды, оленей и старую пуму… Когда Браун помешал варево палочкой, вода вспенилась, и он отхлебнул этой пенистой жидкости. Дед Ашаваки утверждал, что пулевые ранения лучше всего исцеляет отвар амоллило.
Напившись индейского зелья, Тимофей уснул. В красном тумане мучительного сна гремели выстрелы, перебегали скрюченные фигуры… Гошан… Ролли Кегл… Башка…
Разбудили его голоса. Кто-то предлагал разойтись и осмотреть заросли меските. Затрещали кусты.
Последний бой? Я вам дам последний…
Браун поднялся на колени, свалился, укрепился вновь и проверил оружие. В горле у него пересохло, горизонт раздваивался и качался перед глазами. Солнце жгло нестерпимо, голова кружилась от жары и сладковатого запаха крови, которой была пропитана одежда.
Враг объявился неожиданно – высокий тощий человек с недовольным выражением лица и маленькими злыми глазками. Полустертый беджик утверждал, что это Расс Неверс. В руках Неверс сжимал лучемет, но глядел поверх Сихали, высматривая врага, стоящего на ногах. Опустить взгляд долу он не успел – Тимофей, вставший на колени, поднял бластер двумя руками и нажал на спуск.
Что-то тяжело и жгуче ударило Расса в живот. Чапараль покачнулся перед глазами. Второй импульс пробил грудь. Фигура стоявшего на карачках дрожала и колыхалась перед ним. Неверс посмотрел под ноги. Странно! Большие красные капли в серой пыли… Красные… Кровь. Но чья? Он осмотрел себя и хрипло вскрикнул. Затем уставился на Брауна.
– Нет! Не стреляй! – прохрипел он и, упав лицом в пыль, умер.
Товарищ Неверса быстро выстрелил по кустам, промахнулся и потерял самообладание – бросился обратно к зарослям. Он собирался выстрелить второй раз, но опоздал – заряд размозжил ему голову.
Сипло дыша, Сихали подполз к убитому Неверсу. Лучемет его не интересовал, да и не удержать ему тяжелый агрегат. Зато на поясе у Расса висела аптечкадиагност.
Трясущимися руками он отцепил ее и приложил к бедру. Индикаторы замельтешили, кожу защекотали усики анализаторов, потом три раза сработал инжектор. Браун искривил в усмешке почерневшие губы. Буду жить!
Тело его занемело, и болел бок. Кровь в висках тяжело пульсировала. Но мощное лекарство уже разлилось по организму, вступая в бой с болью и слабостью. Ускорилась кожная и мышечная регенерация, витмобилизатор и адаптоген взбодрили Тимофея. Диагносту, и без того настроенному на огнестрельные ранения, не требовались подсказки. Система нанороботов, введенная в кровь этой умной машинкой, размножилась за четверть часа и приступила к починке тканей.
Сихали чувствовал сильное жжение в ранах, но радовался этому. Теперь надо только пить, пить, пить… И терпеть. И ждать. Осталось недолго…
Часа в два пополудни Браун смог подняться на ноги. Его первые шаги были неуверенными. По совету диагноста он прицепил на сгиб локтя ампулу с присоской. Глюкоза медленно всосалась в кровь, и Тимофей щелчком сбил пустую ампулку.
Взбодренный стимулятором, Сихали зашагал к цели своего пути – Центральному посту управления «Изолой». Шагал и морщился от тошных воспоминаний. Зря, ох, зря они накинулись на дом Зеллера. Чего они этим добились? Разве что усиления охраны ЦПУ. Может, и Вуквуна удалось бы сберечь… Да кто ж знал?
Раны к тому времени уже затянулись розовой кожей и немилосердно чесались, но это лишний раз успокаивало – «ремонтные работы» проходили успешно.
Ощущение здоровья, пусть и ослабевшего, не поднимало Сихали настроения, но уверенности придавало. И еще ему на пользу пошли умные решения, принятые в «Кларионе-46». Китопасы «Летящего Эн» разогнали стадо, и теперь все бойцы Зеллера рыскали по океану в поисках китов. Почти все…
Обходя поросль чоллы с темно-коричневыми отмершими сочленениями, Тимофей неожиданно столкнулся с ганменом из команды Большого Зеллера. Это был полнолицый мужик с раскосыми глазами, его немытую шею оттягивал ремень лучемета, болтавшегося на груди.
Завидев Сихали, он мигом задрал вверх волосатые руки и быстро проговорил:
– Я все брошу и уйду, да?
– Нет, – холодно ответил Браун и выстрелил.
Импульс перебил полнолицему шею вместе с ремнем. Тимофей поймал падавшее оружие, а затем нагнулся и снял с пояса убитого гастрономический набор – пять тюбиков.
Жюльен, сациви, овощная и фруктовая смесь – он выжал в себя все, а потом осушил половину фляжки с витаминизированной водой. Замечательно. После лечения как раз и требовалось усиленное питание и покой. Ну, кому покой, а кому – питание… Мельком глянув на полнолицего, таращившегося в небо стеклянными глазами, Браун зашагал дальше.
Раньше он страдал, убивая, мучился сильно, переживал. Потом привык. А теперь сеет смерть с удовольствием… Занятная эволюция.
А вот и Корма. ЦПУ в глаза не бросался – не шибко большой пологий купол из серого литопласта посреди квадратной площадки. Вокруг никого.
С лучеметом наперевес Тимофей прокрался к тамбуру и толкнул дверь. Та открылась, приглашая войти. Скорее уж, заманивая…
Вскинув лучемет, Сихали бросился вперед и тут же отскочил в сторону.
Поджидавший его боец в легкой броне тут же выпустил хороший импульс, попадая в то место, где только что стоял Браун. Второй попытки тот ему не дал.
В зале ЦПУ сидело за пультами двое операторов, небритых и при оружии. Один обернулся и вскочил, второй развернул кресло, чтобы стрелять с места. Этого Тимофей убил первым, а другому просто не повезло – вскочив, он забыл расстегнуть ремешок, пропущенный через скобу бластера. Пока он теребил застежку, импульс прожег ему переносицу.
Оглядевшись, Браун заметил искомое – опломбированную дверь с табличкой «Система механического соединения модулей». Туда ему и дорога…
Выстрелом из лучемета Сихали выплавил замок вместе с пломбой. Ногой раскрыл дверь. Пахнуло затхлым воздухом – в это помещение последний раз входили наладчики, когда «Изолу» сдавали в эксплуатацию.
Внезапно не звук даже, а тень звука затронула ухо Брауна. Отскочив, он развернулся. Под прицелом оказался сам Большой Зеллер. Этот матерый человечище стоял между пультов, глубоко дыша, сильно сгорбившись, и походил на гориллу в серебристом комбинезоне, изрядно рваном и перепачканном сажей.
– А я пустой, с-стрелок, – ухмыльнулся Зеллер. – Будешь стрелять по безоружному? Тогда ты не ганфайтер, а мокрушник!
Тимофей опустил лучемет. Подумал секунду и отложил его на пульт. Потом снял с себя оружейный пояс.
– Нет, стрелять по тебе я не стану, – медленно проговорил Браун. – Я убью тебя своими руками – хочу доставить себе такое маленькое удовольствие.
