отряда «Победа». Клара жила в землянке, вместе с девчатами. Ну, конечно, у них там было аккуратно, чисто всегда…
— Я ведь посылочки ей посылала, домашнее печенье… Шоколад. По карточкам получу — откладываю…
— Ох, как мы посылочек ждали, а главное — писем, конечно. Разложишь костры, сидишь ночь, другую — нет. Стучишь в центр: «Будет самолет?» — «Будет, ждите». Ну, придет самолет, мы — как дети… Да дети и были. Сколько раз я Клару плясать заставлял! Один раз в шутку — мальчишка был. А когда признался, что письма нет, она только присела на корточки и молча стала мешать угли в костре. Четверть века прошло, но как сейчас перед моими глазами она…
— Бедная девочка, — вздохнула мать. Горе переболело. Трагедию гибели дочери она пережила. И лишь глубокая грусть в глазах ее была как бы отблеском тех мук, которые она некогда испытала.
Глава III
ЕЕ ПИСЬМА
…А потом Екатерина Уваровна стала перебирать пожелтевшие письма.
— Вот сорок второй год… Это еще она училась на курсах… Ну, вначале о нас расспрашивает, о папе, обо мне. А вот о своей жизни: «Живем мы очень хорошо, дружно. Много учимся, а погода стоит хорошая. Нас кормят, поят, одевают, правда, мешковато, но мы сами пригоняем, ушиваем. Как хорошо, мамочка, что ты научила меня шить…»
Мать остановилась. Мы молчали. Екатерина Уваровна продолжала читать:
— «Здесь я многому научилась, чего не знала раньше. Мы с Надей ходим в отличницах…» Надя — это ее подруга?
— Вместе учились… погибла, — отвечал майор.
— «Наша группа считается первой в части… Если будут спрашивать, на кого учусь, отвечай — на радистку. Больше ничего говорить не стоит… Обо мне не беспокойтесь. Я посмотрела, как живут гражданские девчата (магазины, карточки, иногда кино, театр, учиться толком не учатся), и я очень довольна, что пошла в армию, и сейчас ни за что не променяла бы нашу жизнь на гражданскую. Наша жизнь в тысячу раз интереснее, разнообразнее, только одно тревожит — что доставляю тревогу вам. Мамочка, если ты будешь расстраиваться и папа будет расстраиваться, то вы постареете. Ведь мне хорошо! Вы думайте о собственном здоровье. Для меня не будет ничего тяжелее известия о том, что вы себя плохо чувствуете».
Глядя, как мать медленно складывает письмо, как внешне спокойно развертывает следующее, я понял, от кого Кларе передались воля, сдержанность.
Екатерина Уваровна вышла приготовить чай.
— Может, перевести разговор на другое… чтоб она не читала письма? — предложил я.
— Не надо. Ей это нужно… Ей нужно пережить снова все, — твердо сказал Уколов. Пожалуй, он был прав.
…Мать читала отрывки из писем. Я переписал их от строчки до строчки. Вот последние письма Клары, присланные уже из вражеского тыла через разведчиков.
«20 августа 1943 г.
Добрый день, мои родные!!!
Если бы вы знали, сколько радости доставили мне ваши письма. Сейчас есть возможность передать вам записочку. Живу я очень хорошо, все у меня есть и в достатке, работа тоже двигается неплохо, так что остается только одного желать — скорее бы наши докончили немцев. У нас теперь все разговоры начинаются так: «Вот кончится война…»
Родные, очень вас прошу, напишите подробнее, что делается в Москве, что там нового, какие книги, картины, пьесы. Песни пусть Нельца спишет, я ей буду очень благодарна за это.
Письма приготовьте, мое, возможно, вам передадут. Ваши же могут только через руки попасть ко мне, так что, если кто-нибудь за ними придет, вы передайте и ничего не спрашивайте.
Я здесь также не одна живу. Тут у меня и матери, и отцы, и братья, сестры и даже кумовья есть. Во как! Насчет замужества можете быть спокойны — не думаю еще. Ну, вот, в общем, и все. Ваша Кларка.
Привет от моей «матери». Обязательно наказывала передать и от ее дочки».
«10 сентября 1943 г.
Мамочка, я жива, здорова. Живу хорошо. Все, что тебя и папу интересует, можете узнать у человека, с которым я передаю эту записку. Если можно, пусть он остановится у вас на несколько дней. Приехать сама не могу. Пишите по адресу: Полевая почти 71650 «Ч», мне. Нельце и Томке скажите, чтоб написали тоже. Крепко-крепко целую всех вас. С приветом, Клара».
«15 октября 1943 г.
Дорогая мамочка!
Опять наши товарищи будут в Москве, с ними я и передам все письма. Вчера получила письмо от Зои, за которое очень благодарна ей. Мамочка, почему до сих пор от вас нет ничего? Как папа? Где он? Как все наши? Ну, что о себе я могу написать? Пока одно лишь скажу — живу замечательно, часто вас вспоминаю, жду письма.
Мамочка, очень прошу извинить меня за надоедливость, что я посылаю к вам совершенно незнакомых людей и прошу приютить их на несколько дней. Во-первых, это необходимо, а во-вторых, только они могут кое-что сообщить вам о моей жизни. Женщину, которая передаст тебе эту писульку, зовут Любовь Степановна. Она моя очень хорошая знакомая, и я тебя очень буду просить помочь ей, пока она устроится. Пишите. Еще раз крепко-крепко всех целую. Привет соседям. Ваша Клара».
«7 ноября 1943 г.
Добрый день, родные мои!
С праздником вас! Как-то вы его проводите? Вот уже скоро месяц будет, как я послала вам весточку о себе с одним из моих знакомых, но от вас ни слуху ни духу. Я очень часто смотрю на ваши фото, их уже знают все мои друзья. Своей фотокарточки я не могу прислать, так как здесь негде фотографироваться.
