— Да какая же может быть тревога? — вскинул белесые бровки Вагнат Закатный Корень. — Другой вопрос, что это излишне щедрый подарок. Вино с астахарских виноградников! Урожай года Белого Быка! Да в Грайане всего три кувшина этого дивного напитка! Один — в Тайверане, и король бережет кувшин для свадьбы наследника. Второй — в Замке Трех Оврагов, и как вино туда попало — это увлекательнейшая история…
— Почтенный, — со скучающим видом перебил Вепрь смотрителя, — мне сейчас не до увлекательных историй. Хранитель города четко высказал свою волю: на вино в кувшине должны быть наложены чары, лишающие силы любой яд.
— Да откуда там яд?!
— Об этом ты, почтенный, Хранителя спрашивай.
— А нельзя ли навести чары, не вскрывая кувшин?
— Ты еще предложи мне творить магию прямо сквозь своды подвала! Вот тебе приказ. Здесь сказано, что ты должен исполнить все, что я тебе велю.
И Вепрь протянул толстяку бумагу, на которой вечером, после беседы с Ульденом, Хранитель начертал несколько слов.
— Но тут же ничего не сказано про «расплавленное золото»…
Сыну Клана надоели препирательства.
— Еще хоть слово, почтенный, и я ухожу. А высокородному Ульфаншу передам, что ты отказался исполнить его повеление.
Вагнат был сломлен.
— Сейчас, я… сейчас… — Он вскинул ладони к вискам, словно его мучила головная боль. — Надо позвать слугу с факелом… и взять палочку цветного воска… и печать, да, печать! А этот господин будет нас сопровождать? — Смотритель кивнул в сторону незнакомого мужчины, скромно стоящего у двери.
Вепрь оглянулся на своего спутника.
— Это почтенный Ульден Серебряный Ясень, городской лекарь. Именно он навел Хранителя на мысль о возможном отравлении Верши-дэра. И я настаиваю, чтобы он был свидетелем того, как я устраню опасность.
Смотритель устремил на Ульдена взор, полный такого укора и гнева, словно лекарь был пойман на убийстве.
* * *
Слуга, державший факел, старался скрыть волнение, но его выдавало бледное лицо и подрагивающая рука: пламя время от времени начинало метаться, и тени, словно безумные демоны, плясали по стенам плавно ведущего вниз коридора, по невысоким ступеням лестницы, по дощатому настилу рядом с лестницей — чтобы выкатывать бочки.
— Я слышал краем уха, — неуверенно произнес лекарь Ульден, — что про винные погреба Хранителя ходят недобрые слухи.
Смотритель отвел взгляд, скрывая раздражение, и решил про себя, что негодяя, доставившего ему ненужные хлопоты, не мешает припугнуть.
— Эти погреба, — сказал он значительно, — хорошее место для вина, но плохое — для людей. Прежде чем перейти в собственность высокородного Ульджара, отца нынешнего Хранителя, они принадлежали наррабанскому виноторговцу Ирруху. Погреба разделены каменной стеной на две части. В одной, что побольше, хранятся бочки и кувшины с вином, которое ежедневно идет к столу Хранителя, и с тем, что выдается прислуге. В тот подвал вход с другой стороны, ключи от него есть у моих помощников, там ежедневно бывают слуги. А в малый подвал никто не посмеет войти без меня. Здесь хранятся особые вина для особых случаев.
Лестница уткнулась в массивную дверь с навесным замком. Вагнат отцепил от пояса связку ключей, начал неспешно выбирать нужный.
— Так я про виноторговца Ирруха… Он на старости лет продал свое аршмирское имущество и уехал на родину. Люди говорят, что была у торговца любовница, грайанка удивительной красоты. Старик в ней души не чаял, обещал взять с собой за море и жениться по наррабанским обычаям. А когда любовница родила ему дочь, Иррух и вовсе возгордился: ай да я! И немолод, а крепок! Отцом стал!
Вагнат нашел ключ и мягко повернул его в замке.
— А почти перед отъездом кто-то донес Ирруху, что любовница ему изменяла и что отец ребенка не он. В старике взыграла наррабанская кровь. Он кликнул двоих доверенных слуг, велел любовнице взять ребенка и следовать за ним в подвал…
Гурби и Ульден чувствовали себя весьма неуютно. Негромкий голос смотрителя стелился по полу, полз по ступеням лестницы, обволакивал гостей подземелья со всех сторон. Слуга, держащий факел, заметно оробел.
Дверь открылась с жутким скрипом — и каждый из гостей вздрогнул.
— В подвале Иррух вырвал младенца из рук матери, — закончил рассказ Вагнат, не переступая порога, — и приказал слугам замуровать дитя живьем в нише. Когда несчастная мать поняла, что вопли и мольбы не помешают злодейству свершиться, сердце ее разорвалось… С тех пор прошли долгие годы, но до сих пор в этом подвале иногда слышен плач мертвого ребенка.
— А не пробовали найти эту нишу, — спросил Гурби, стараясь, чтобы голос его не дрожал, — и предать косточки погребальному костру?
— Когда я вступил в должность смотрителя, я лично простучал молотком стены. Не из-за этой истории, а потому, что пустоты в каменных стенах мешают поддерживать в винном погребе ровную прохладу. Ниши я не нашел.
Тут заговорил молчавший до этого Ульден — голос ровный, напряженный, недоверчивый:
— А откуда стало известно об этом преступлении? Не сам же купец рассказал? И не покойница…
Смотритель перешагнул порог и через плечо небрежно пояснил;
— Один из слуг не уехал с господином. И по пьяни проболтался…
Подвал встретил пришельцев холодом, но воздух не был затхлым: вверху голубело оконце для свежего воздуха. Но падающего сверху жидкого света было недостаточно, чтобы вырвать из тьмы ряд лежащих на дубовых подставках бочек. Это делал факел — дрожащий, испуганный, то взметающий отсветы к потолку, то опрокидывающийся, словно слуга вот-вот выпустит его из рук.
— Аккуратнее свети! — прикрикнул на слугу Вагнат. — Вот, господа мои, кувшинов здесь всего три. Наш — вот этот… ах, зачем Хранитель решил отдать это сокровище!
Хозяйский оклик привел слугу в чувство, он тверже поднял факел над головой. Смотритель сломал печать и открыл крышку.
— Прошу высокородного господина, — с поклоном обернулся Вагнат к Вепрю.
Гурби кивнул и простер ладони над кувшином. Чародей был серьезен, собран и строг. Ничего потешного, «козлиного» не было сейчас в его внешности. Он выглядел могущественным и опасным.
Потрясенно глядели спутники Вепря, как от его ладоней скользнула белая пелена, обняла кувшин… и исчезла.
Гурби шагнул назад, пошатнулся, прислонился к огромной бочке.
Лекарь двинулся было к нему, но Вепрь жестом остановил Ульдена.
— Ничего… Сейчас само пройдет… на чары уходит много сил… Всё, кувшин можно опечатывать.
Смотритель засуетился, доставая из кошелька на поясе палочку воска.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
