нападут?
— Да хрен их знает. Я бы сразу это сделал.
— Кишка у них тонка, — решил высказаться один из ополченцев. — Если бы могли, давно бы сделали.
— А если наши маги им там всех бездушных перебили? Как думаете, лорд?
— Я ничего подобного не заметил.
— Скорее всего, у них главная армия еще далеко, — высказал дельную мысль прислушивавшийся к дискуссии лейтенант. — Кинули вперед небольшой отряд, сковали наши силы, а сами без помех подтягиваются.
— Может, тогда разведку выслать?
— А кто в эту разведку пойдет? Сам попробовать не хочешь?
— Не хочу, — мотнул головой внесший предложение солдат. — Я тут, на стене.
— А чего не хочешь? Вон, до лесочка сбегай, вернись, делов-то на пять минут.
— Простите, господин лейтенант, глупость сбрехнул.
— Скорее всего, магистр за ними следит, — заметил я. — Следит и все знает. Просто нам тут об этом не говорят.
— Если он за ними следит, то почему нас здесь покрошили?
— Вот уж не знаю. Наверное, кто-то ошибся.
— Помощи от них — как от собаки дохлой.
— А ну-ка, прекратить разговоры, — повысил голос командир. — Макрес, ты забыл, кто этих тварей уничтожил? Забыл, кто твою шкуру спас?
— Извините.
— Следить за местностью, не отвлекаться и не болтать!
Какое-то время мы добросовестно выполняли распоряжение лейтенанта, но пялиться в пустоту было слишком скучно и спустя четверть часа разговоры возобновились. Мы основательно перемыли косточки спрятавшимся в лесу колдунам, обменялись мнениями по поводу разрушений, вспомнили о погибших товарищах, затем снова вернулись к чернокнижникам...
Солнце начало медленно клониться к закату, на небе снова возникли облака, ветер заметно посвежел, но никаких значимых событий так и не произошло. Интерес вызвал только появившийся чуть в стороне от города корабль, однако рассмотреть его с нашей позиции было сложно, а возвышавшиеся над стенами мачты давали слишком мало информации для размышления. Хотя и позволяли строить различные догадки.
— Будут по колдунам лупить, точно вам говорю. — авторитетно заявил один из солдат, когда стало ясно, что корабль бросил якорь и не собирается никуда уходить. — Там на борту такие стрелометы, что целую толпу за раз кладут.
— Колдунов-то нет.
— Значит, скоро будут.
— Чтоб у тебя язык отсох!
— Уже в портки наложил?
— Разговорчики, — прикрикнул спохватившийся лейтенант. — В карцер захотели?
Вряд ли кто-то стал бы доводить эти угрозы до реального воплощения, но мы все равно послушно заткнулись. Благо, что местные строители развернули кипучую деятельность и у нас появилась возможность следить за вереницей рабочих, безостановочно ливших на развалины бастиона какую-то черную жижу. Вряд ли это был цементирующий раствор — скорее уж, наше командование решило превратить кучу обломков в заготовку для гигантского костра.
— Молодцы, — подал голос самый говорливый из моих товарищей. — Как запалят эту кучу, ни одна тварь не пройдет.
— Они туда столько масла напихивают, что даже здесь припекать будет. — обеспокоенно заметил его сосед. — Лучше бы о рве подумали.
— Там вода, все масло в море утечет. Его потом туда скинут.
— Если успеют.
— Разговорчики!
Спустя еще час до нашего участка добрались разносчики еды. Это событие, несмотря на всю его обыденность, как будто перевернуло некую страницу истории — сосредоточенно жевавшие сдобренную мясом кашу ополченцы перестали вспоминать об утреннем нападении, солдаты заметно расслабились, а я ощутил, что державшая меня в своих цепких когтях тревога мало-помалу отступает. Жизнь продолжалась, врагов рядом по-прежнему не было, а воспоминания о недавней схватке стремительно вытеснялись из памяти новыми ощущениями. Недосоленная каша, сладковатый компот, едва уловимый запах бензина, легкая усталость, приятная тяжесть в желудке...
— Так и воевать можно. Без жратвы совсем тоскливо было бы.
— Не каркай. Я бы сейчас поспал.
— Успеете еще поспать, — снова влез в беседу неугомонный лейтенант. — Поели, до сортира сбегали, а дальше стоять и смотреть в оба!
Думаю, мой статус позволял плюнуть на все эти распоряжения, но я предпочел не портить отношения с начальством и следующие два часа добросовестно торчал возле парапета, ощущая, как в ногах скапливается неприятная тягучая усталость. Затем до высшего командования дошло, что изматывать солдат бесконечным дежурством вовсе не обязательно и по стене разошелся приказ на отмену полной боевой готовности. Количество часовых мгновенно сократилось чуть ли не до ноля, солдаты и ополченцы с радостью побросали оружие и оккупировали уютные ящики, но тут случилась очередная напасть — из скопившихся в небе облаков стал накрапывать мелкий нудный дождик. Самый обычный, ничем нам не угрожавший, но все равно противный.
— Эй, господин лейтенант, а плащей тут не выдают?
— Плащей нет. У вас куртки есть.
— В задницу куртки. Может, навес какой-нибудь сделаем?
— Хватит баламутить воду.
С защитой от дождя нас прокатили, однако сыпавшаяся сверху морось так и не переросла во что-то более серьезное, а ближе к наступлению темноты и вовсе закончилась. Сразу после этого командование расщедрилось на еще один приказ, велев тоскующим на стене бойцам как следует отдохнуть, но не терять при этом бдительности.
— Одеяла внизу есть, — сообщил лейтенант, кивая в сторону перегораживавшей стену башенки, внутри которой находилась одна из лестниц. — Идете вниз, говорите, что с пятого участка, вам их выдадут. Только не все сразу!
Ради вожделенного одеяла пришлось отстоять целую очередь, но в конце концов я получил свой кусок воняющей псиной ткани, устроился на полюбившемся ящике и начал готовиться ко сну. В график стандартных дежурств меня не включили, однако согласно распоряжению командира во второй половине ночи я должен был перенять от него общее командование — бросать разношерстную и не очень слаженную команду без присмотра лейтенант опасался.
— Подниму вас в час после полуночи, лорд. Присмотрите тут за всем, а утром отдохнете, если что.
— Так точно.
На соседних участках происходило то же самое — люди укладывались спать, разговоры стихали, а кое-где начинали зажигаться первые факелы. Какое-то время я следил за бродившим по стене расфуфыренным аристократом и слушал тихие разговоры соседей, затем принялся считать появлявшиеся в разрывах туч звезды, а потом наконец-то заснул.
Пробуждение оказалось вполне стандартным для таких обстоятельств — когда лейтенант меня растолкал, я мгновенно ощутил весь комплекс проблем, связанных с ночевкой под открытым небом. Ноги успели замерзнуть, в горле чувствовалось неприятное першение, нос оказался заложен, а отдавленное какой-то деревяшкой ребро
