А сейчас мясорубка смерти мчалась в мою сторону, и… я уже ничего не успевала сделать. Даже если прыгну, мне не хватит времени и умения взять под управление целое облако мелких обломков. Да и уходить в прыжок по первому желанию еще не умею.
Я смотрела в лицо приближающейся смерти и понимала — все. Закончилось мое путешествие.
Отпрыгивать тоже не имеет смысла — меня размажет ударом в спину.
Что ж… Так тому и быть. Я встречу свою погибель стоя, не отворачиваясь, не крича и не плача. Хотелось бы улыбнуться, но мышцы щек лишь слабо подергивались, отказываясь подчиняться.
Смешно. Я умру от рук собрата, несчастного, больного парня. Который просто защищает себя. Проща…
Моей реакции не хватало, зато успел Диего. Огромная фигура с тигриной грацией прыгнула вперед, увеличиваясь в размере прямо на ходу. Давалось это непросто — оборотень почему-то проявлялся с трудом, словно преодолевая толщу воды.
Командир закрыл меня, протянув трансформированную мощную руку прямо перед эпицентром мясорубки. И она налетела на него.
Секунды застыли, еле проворачивая вперед временной ход. Вот кончиков пальцев касаются первые крутящиеся осколки. В стороны летят алые брызги крови и ошметки мяса. По миллиметру телекинез нарезает руку Диего, съедает живую плоть, превращая ее в ничто.
Оборотень останавливает мясорубку собой — она жрет его, давясь и понемногу замедляя свой ход, роняя сбившиеся осколки на пол. И скорее всего до меня уже не дойдет, захлебнувшись Диего. Его телом.
На лицо мне падают теплые капли. Это слезы, а может быть кровь из пальцев командира, тех, которых уже нет.
Хочется упасть без сознания и не видеть происходящего. От боли оборотень хрипит. Что-то внутри меня рвется. Эти звуки совсем не правильные, не его.
Я помню его хмыканье, когда мы встретились впервые, и он изумленно изучал мои узлы с вещами. Я качалась под их весом, но упрямо тащила по коридору. Не знаю, что он тогда подумал. Но мне кажется, я его всегда смешила.
Когда вздрагивала, пугаясь шума ночных клубов. Когда прятала взгляд, чтобы он не узнал во мне сбежавшую в окно девушку.
Даже мои неумелые поцелуи вызывали у него тщательно скрываемую довольную, этакую очень мужскую усмешку. Он все на свете воспринимал как причину счастливо улыбнуться и в удовольствие посмеяться.
И ухмылялся встречая опасность, в глаза врагам.
А сейчас я не вижу его лица… Исчезает, растворяясь в ошметках, его рука до локтя.
Та, что гладила меня, подрагивая от нежности. Она никогда больше не коснется моего бедра, не проведет пальцами по скуле.
Исчезает мой командир.
Вместе с моими тайными, глупыми девичьими мечтами, о которых я не говорила никому-никому, даже бабушке. Потому что настолько фантастические события могли произойти только в моей голове, в странных стыдных картинках, совершенно нереалистичных, где мы с оборотнем идем за руку по берегу моря. Спокойные, счастливые, ни от кого не прячущиеся. Он наклоняется и мурлычет мне в ухо.
А рядом с нами прыгают и играют две детские фигурки, одна темноволосая, с крепкими пухлыми ручками-ножками и круглой мордашкой с упрямо выдвинутым подбородком. А вторая, с рыжевато-золотистыми кудряшками и подпрыгивающим на них бантом.
То, чего не могло быть, исчезает окончательно. Вместе с запахом молока и ощущением теплых маленьких рук, цепляющихся за мою шею. Они слабеют, разжимаются и исчезают. Вместе с улыбкой моего мужчины. Истаившей, растворившейся за глухим нечеловеческим хрипом.
Призрачный тигр, в последнем прощальном рывке взлетевший над Фаворрой, поворачивает ко мне здоровенную башку, его пасть открывается в попытке что-то сказать, но — дрожит и рассыпается хлопьями тумана. Под мой крик, под струйку крови у моих губ. Под мой прыжок.
Кузнечик против кузнечика.
*Те, кто читали мою книгу «Я-Стрела», хорошо помнят этого монстра из Хаоса. Родственника Яи
