тщательно восстановленную столовую, бальный зал — Варвара рассказала, что здесь до сих пор иногда собираются потанцевать реконструкторы в исторических костюмах — ещё несколько выставок археологических сокровищ. Жнец даже вспомнил, что не так давно — всего-то полтора века назад — люди не ходили смотреть интерьеры в стиле позднего барокко, как на диковинку, они в них жили — и умирали.
Тогда их контора ещё называлась «восточно-европейский загробный приказ», а вместо чёрной кожи сотрудники носили плащи-крылатки...
Кощей, до этого с умеренным интересом разглядывающий экспонаты, вдруг остановился, как вкопанный, — Варвара, шедшая следом, едва избежала столкновения, — и уставился на большой шкаф с расписными тарелочками, золотыми монетами и прочими предметами старинной роскоши. Табличка неподалёку гласила:
Клад Каменской, 1973 год.
— Кощей, ты чего? — жнец даже помахал ладонью у него перед носом, но волхв даже не моргнул.
— Это ж мой клад... — уныло простонал он. — Увели, супостаты...
Всю обратную дорогу Варвара пыталась отвлечь его разговорами, но Кощей был безутешен. Оказавшись в доме, он достал из шкафа бутылку с остатками коньяка, допил прямо из горлышка, после чего трагично распластался на столе.
— Всё пропало, всё нажитое непосильным трудом...
— До сих пор ты был уверен, что клад где-то тут, — попытался вразумить его жнец, — и не сильно пытался его найти, тебя всё устраивало. Ну вот, теперь ты знаешь, где он. Что не так?
— Так тогда я думал, что руку протяни — опять моё будет. А чтобы вот так, на потеху челяди выставили...
— Дядя Кощей, ну не убивайтесь вы так, — зашла с другой стороны Варвара, — это всего лишь вещи.
— Вещи-то вещи, но я их два века собирал...
— Ну так ещё что-нибудь соберите! Сейчас куда больше интересных штук есть, что новых, что старинных. Лучше прежнего клад получится!
Горестные вздохи прекратились, голова заинтересованно приподнялась над столешницей.
— Если хочешь, можешь занять своим барахлом весь третий этаж, — великодушно разрешил жнец.
— В самом деле, чего это я? — окончательно приободрился Кощей. — Такой богатый на чудеса век, а я по облезлым черепкам страдаю. Посокрушался — и будет. Так о чём мы беседовали, покуда я тот шкаф злосчастный не увидал?
— Вы про Велеслава обещали рассказать! — напомнила Варвара. — И чай!
— Расскажу, коли обещал, — волхв наполнил и включил чайник и, пока он грелся, начал своё повествование: — пожалуй, с одной памятной ночи прялка судьбы закрутилась. Тонкий месяц совсем не освещал полуночный лес — темень стояла, хоть глаз выколи. Комар, кровопийца окаянный, будто нарочно зудел над правым ухом, не переставая...
Глава 25. ♜ Чужая невеста
Благодать стояла — словами не описать! На небе ни облачка, солнышко ласковое греет, да не жжёт. Ветерок забавляется, с колосьями вызревшей пшеницы играет. Куда ни глянь — поле кругом, будто золото разлитое.
А может, просто весь мир краше становится, когда ты счастлив?
— Велеслав!
Растревожив пшеничное море, Варвара бросается в его объятия — как в омут, с головою.
«Милая, любимая, единственная. Моя».
Это лето стало для них волшебной сказкою, что девушки шепотом на посиделках рассказывают. А после вздохнут мечтательно: «ах, какая любовь! жаль что не бывает такой на свете»...
И пусть даже сказать нельзя никому: только старая нянька об их чувствах знала, да держала рот на замке. Пусть на трапезах княжеских они и не глядели друг на друга, будто чужие, пусть перед Мировидом напарниками надёжными притворялись, не более. Зато наедине оставшись, можно было целовать эти уста сахарные без спроса, до дрожи, до головокружения. В миг такой кажется, что солнце лишь для двоих светит, что счастью не будет конца...
— Княжна! — Голос няньки необычно строг.
Варвара обернулась, вторжением недовольная:
— Приключилось чего?
— Да уж приключилось, — молвила старушка с материнской укоризною, — аль запамятовала, что батюшка тебе после полудня к нему явиться велел? Ох ты горе луковое, совсем бы счет времени потеряла без меня...
— Как же не хочется уходить, — погладила Варвара Велеслава по щеке, прядь непослушную за ухо заправила. — Но ничего, я как отцовское дело узнаю, сразу свидимся.
Велеслав как сердцем почуял неладное — да только не раз и не два такое случалось, что князь дочь свою видеть желал, вроде и поводов для беспокойства нет никаких. Смолчал, отпустил.
А после до вечера как на иголках просидел. Слава богам, Мировид не заметил ничего, только подивился, как он с грамотами вдвое быстрее сегодня управился.
Варвара пришла когда уж темнеть начало. Об отсутствии своём сказала только:
— Ерунда. Опять дела государственные.
А у самой глаза покрасневшие, будто плакала долго, а потом ледяной водой умывалась, чтобы понезаметней вышло.
Варвара смекнула быстро, что он углядел, попросила с мольбой:
— Ты меня сейчас ни о чём более не спрашивай. Сама расскажу, как время придёт.
Покорился Велеслав. День терпел, два, третий пошёл — уж совсем невмоготу стало. Вроде приободрилась Варвара, опять шутки шутить стала, а всё одно чувство такое, будто в гроб ложиться собралась.
Выманил её в ночь на берегу городского рва посидеть да и не выдержал:
— Ты скажи, что за печаль тебя гложет. Может, хоть помочь смогу?
— Ничем ты не поможешь, — вздохнула Варвара, — из города соседнего в следующую неделю княжич приедет. Отцы наши сговорились земли объединить, новое большое княжество построить. А для того стану я княжичу невестою...
В ушах зазвенело. Будто купол неба на сыру землю упал, на мелкие осколки разлетелся.
Ужель не знал Велеслав, что тем всё закончится? Что не положено ордынцу-полукровке места подле сиятельной княжны? Да пожелал забыть об том, не вспоминать. Любовью своей дышать, пока дышится — а дальше будь что будет.
— Чего ж ты сразу не сказала? — как упрёк, наверное, прозвучало, но вот само вырвалось.
— Хотела на последние деньки наш покой растянуть, — понурила Варвара голову, в косу, ища поддержки, вцепилась, — да не смогла, видать, лицо сохранить.
Последнее самообладание её покинуло, шею Велеславову руками обхватила, носом в плечо уткнулась:
— Ты только не оставляй меня, пожалуйста. Обещай, что не оставишь.
Вот что на такое благочестивому мужу отвечать? Как давать такие обещания чужой почти что жене? Но Велеславу вдруг наплевать стало на
