И сделал это два раза. И на второй она тоже получила свою клубничку, как примерная и терпеливая девочка. Потому что сон может продолжаться и утром, верно? Нет, не верно. И изуродованный труп Ингвилль был тому подтверждением. Леннарт тоже, кстати, оказался мертвее некуда. И да, она дала Эрику, а в определенный момент рассмотрела его член лучше бородатого лица.
И что с того? Ха-ха. Она просто тупая дура, которая к тому же нацепила сменные шмотки дохлой толстухи. Только Эрик остался доволен случившимся. Он забрал «шкоду» и отправился к себе – живой, сытый и удовлетворенный. Хотя Леннарту и Ингвилль хватило бы и первого. Но они остались на своих местах – чтобы смерть могла поглубже запустить в них черные пальцы.
– Диана? – позвал ее встревоженный Лео. – Что с тобой?
С улицы загремели громкоговорители, повторяя вот уже в третий раз записанное сообщение Берит Карсен. Лео и Диана терпеливо прослушали его. Когда сержант закончила говорить, Лео повел молчаливую Диану в подвал. Вид изуродованного пола, в чьей бетонной утробе вдруг обнаружились три ссохшихся тела, не удивил ее. Не больше, чем она сегодня сама удивила себя.
– Мне кажется, – с трудом проговорил Лео, привлекая к себе Диану, – мы не единственные, кто этой ночью кое-что пережил. Возможно, в муниципалитете мы действительно получим нужные нам ответы. Шеф тоже там будет. Так что давай подождем с рассказами и просто съездим туда, ладно?
Диана всхлипнула и уткнулась в шею Лео, оставляя на его рубашке темные следы от слёз. Что бы она ни планировала поведать – это подождет. Этому безумию есть какое-то оправдание, и Лео готов был его услышать. Да и она тоже.
Обнявшись, они вернулись в гостиную. Диана, поцеловав мужа в щеку, побежала в душ. Ей не терпелось смыть с себя эту ночь и утро.
82. Собрание
Ингри наблюдала за собравшимися и пришла к кое-каким неутешительным выводам. Она занимала одно из трех мест за огромным дубовым столом, стоявшим на небольшом помосте в самом конце зала. У ее левой ноги дремал объевшийся Лукас. Много детей – много угощений, что и сказать. Она опять углубилась в подсчеты.
Население Лиллехейма составляло около тысячи человек, если она правильно помнила то, что ей говорил Кристофер. Сейчас август, лето. В это время городок, будто ручеек в жару, пересыхает. В Лиллехейме остаются лишь работяги вроде рыбаков. Их отдых придет с морозами. Хоть море и не замерзает из-за теплого Норвежского течения, ветви Гольфстрима, ледяной ветер, покрывающий льдом суда и людей, никуда не девается.
Она отняла от тысячи ровно половину и еще раз оглядела присутствующих. На пятьсот жителей толпа никак не тянула. Да и не вместилось бы столько в зал, рассчитанный на триста человек. Однако же сейчас в муниципалитете, судя по всему, собрались все лиллехеймовцы, способные самостоятельно перемещаться.
Вывод больно кольнул Ингри куда-то под сердце.
Этой ночью умерло около двухсот пятидесяти человек.
– Ужасная трагедия, – прошептала Ингри безжизненным голосом.
– Что-что? – переспросила Сульвай. Она и Берит как раз заканчивали растягивать на северной стене, прямо за столом, огромный рулонный экран, предназначенный для проектора.
– Говорю, эта ночь забрала слишком многих.
– А.
Ингри вновь погрузилась в мысли, как в старое болото. Твари с черными глазами, притворявшиеся волками, охотились на детей, это она знала точно. Сколько же крох встретило начало ночи? Если бы она находилась в Козьей Норе четвертого августа после обеда, то знала бы нужное ей число. Пятьдесят три ребенка. Именно эти цифры озвучил Андеш. Сейчас же детей не набиралось и двадцати.
Скамьи муниципалитета час назад были выставлены как положено, и люди, к мрачному удивлению Ингри, расселись в строгом соответствии с тем, как они провели эту ночь.
Справа, если смотреть прямо на вход, сидели те, кто пришли в муниципалитет посреди ночи, будучи человеком. Те, кто воочию узрели ужасы превращений и теперь вздрагивали от любого звука, походившего на рычание.
Слева расположились те, кто не только провели ночные часы вне стен муниципалитета, но и ни черта не помнили. Волки в овечьих шкурах.
Средний ряд заняли те, кто выживали у себя в чулане, гараже или на чердаке. Здесь же сидели смешанные семьи: оборотни и их близкие, нашедшие в себе силы, чтобы простить дьявольскую трансформацию мужа, жены или брата.
И ни одной улыбки в волнующемся море красных глаз.
Ощущались дикое смирение и тщательно скрываемые гнев и бешенство. Все ждали обещанных ответов, чтобы уже тогда заявить свое право на скорбь, месть или безумие. Кошмары Лиллехейма охлаждали горячие головы не хуже ледника, но куда лучше действовал вид двух автоматов. Берит положила свой на стол, а Сульвай так и вовсе не снимала оружие с плеча, чем заслужила множество уважительных взглядов.
Ингри потрепала Лукаса по загривку и еще раз окинула взглядом собравшихся.
В правом ряду крутил в пальцах сигарету Курт Хальворсен – их язвительный ангел. Рядом морщился глуховатый Яльмар, помогавший Ингри на Утесах Квасира. Это ему распороли бок до ребер. Он теперь напоминал заклеенный, закипавший чайник, на котором собирались капли пота. В том же ряду находились Астри Финстад, муза эротических сновидений подростков Лиллехейма, работавшая в «Золотой челке», и Юдит Рённинг, няня Андерсенов. Сандра Хоконсен, Стина Бакке и другие дети, спасенные Ингри и Берит, тоже сидели здесь.
Из левого ряда тянул голову Олсен Дале, второй доступный Лиллехейму медик, бросая на Курта робкие взгляды. Прямо перед Олсеном тихо переговаривались Хелен Андерсен и Оскар Янсен, напарник сгинувшего Матса. Теперь-то липким любовничкам ничто не мешает. Там же – радиолюбитель Альф Дален, сходивший с ума от Берит; Эрик Йертсен с загадочной и мечтательной улыбкой; братья Рёд, явно успевшие раздавить не одну упаковку пива.
Центральный ряд занимали представители той самой кроваво-золотой середины. Эджил с виноватой улыбкой прижимал к себе Арне и Сигни, и те обнимали его в ответ; Петтерсоны верили друг другу. Следующую скамью заняли новички – семейство Хегай. Лео и Диана зажали между собой сына. Казалось, мальчик выступал барьером в какой-то чудовищной недосказанности. За ними сидели братья Нурдли и сестры Андерсон. Дэгни была чертовски зла на свою мать. Рядышком примостилась Лисбет Мартинсен, чью пропавшую дочь искали всем Лиллехеймом, а когда нашли, пожалели об этом.
Были и другие, но Ингри напоследок отметила лишь двоих – Патрика Мёллера и Карин Энгер. Старая гнида, жившая напротив Петтерсонов и не выдавшая бы даже Гитлера, и директор общей школы Лиллехейма стояли в дверях.
– Не пора ли начинать? – Ингри вопросительно взглянула на сержанта.
– Да, пожалуй.
Берит проверила установленный микрофон на гибкой ножке и заняла место по центру. Рядом присела Сульвай и поправила экран работавшего ноутбука, чтобы ей было лучше видно. Потрескивание разогретого пластика оказалось единственным шумом во внезапно сгустившейся тишине.
Нараставшее
