прикрыл глаза. — Устал просто. Вычистили, говоришь? А голову в шлюзе забыли?
— Вполне возможно.
— Эй, вы там! Додьявола вы нас здесь держите! — закричала Фён в потолок, яростно размахивая руками. — Двери откройте! Выпустите нас!
— Ещё одна! — застонала Лада.
— Так чего? — усмехнулся Насир. — Может, припасы распаковать? А то уже и пожрать хочется.
— И воздух такой… — продолжал Томаш. — Слишком чистый. Аж голова кружится.
— Прекрати! — одёрнула его Лада.
В стенах что-то загрохотало. На секунду Томашу почудилось, что отсек поворачивается вокруг оси, как гравитационная камера, как будто их замуровали внутри огромной механической головоломки, и бесконечные серые коридоры каждые несколько минут меняются местами, выстраивая новый лабиринт, из которого нет выхода.
— Вот сейчас и двери откроют, — сказала Лада.
Грохот усилился, несколько ламп на потолке погасли, впустив в отсек темноту, которая тут же захватила парочку стен, но спустя мгновение шум улёгся, свет вновь набрал силу — и загорелся зелёным замо́к, у которого стояла Лада. Она потянулась к щитку, но — остановилась.
— Что такое? — спросил Томаш.
— Другие двери?
Замки у других дверей были по-прежнему обесточены.
— Не фыручат! — сказала Фён.
— Значит, нас опять тащат по прямой кишке. — Лада посмотрела на свой брошенный у стола скафандр.
— Вероватно, остальные двери потом откроют.
— А какая, херзац его, разница? — скривился Насир. — Как мы будем тогда выбирать? Или вы разделиться хотите?
— Неприятное такое чувство возникает, — сказала Лада, — как будто…
— Как будто нас заманивают куда-то? — закончил за неё Томаш.
Лада поморщилась.
— А смысл здесь торчать? — Насир показал на Фён. — Эта вон только что голосила — откройте, откройте! А теперь вы чего испугались? Пошли, херзац его!
— Но, погодите, — проговорил Джамиль, — а что, если там опять коридор?
— Значит, пойдём в коридор, — сказала Лада.
Она снова потянулась к сенсорному щитку, но на сей раз её остановил Насир.
— Постой! А скафандры как же? Опять их, что ли, надевать? По-другому мы их не утащим.
— Можем оставить здесь, — предложил Томаш. — Сейчас они нам без надобности.
— Ага, а в следующем отсеке начнётся какой-нибудь елдыш! Или воздух откачают!
— Если бы нас хотели убить, то могли бы просто на борт нас не пускать, — сказала Лада.
— Так чего? — Фён склонилась над сваленным грудой скафандром — снятые впопыхах рукава, сапоги, нагрудник и поверх всего, как надгробие, лупатый шлем. — Оставляем? Мне бы не слишком хотелось эту штуку опять надевать.
— Я… — пробормотал Джамиль. — Мне… — Лицо его раскраснелось ещё пуще прежнего, но он с удивительной проворностью полез в металлический панцирь. — Мне кажется, лучше надеть. Я надену, да.
— Решайте каждый за себя, — сказала Лада. — У вас, идаам, самый полный баллон, а я надевать не буду, толку мало.
— Я тоже, — сказал Насир.
— Я как все. — Фён покосилась на Джамиля. — Вернее, как большинство.
— Тогда и я без скафандра, — сказал Томаш. — Идаам, вы готовы?
Джамиль стоял в полном обмундировании, забавно расставив ноги — шлем в одной руке, ящик с кабуром в другой.
— Я готов! Я полностью готов!
Лада приложила ладонь к сенсорному щитку. Дверь втянулась в стену. На секунду Томаш подумал, что перед ними открылся коридор, из которого они пришли — как если бы сошедшая с ума аварийная программа решила вывести их обратно к оторванной голове, в шлюз.
— Я даже не удивлён, — хмыкнул Насир.
— Давайте в темпе, — сказала Лада. — Дверь может по таймеру закрыться.
* * *
— Мы как будто перезагрузились и с самого начала начали, — сказал Томаш, озираясь.
— Только воздух есть, — добавила Фён.
— И дверь не перекрыта.
— Обе двери.
Даже издали было видно, как светится впереди сенсорный щиток.
Они прошли в конец коридора.
— Интересно, — усмехнулся Томаш, — там дальше ещё одна прямая кишка?
— Вряд ли, — сказала Лада.
Гермодверь с шипением открылась. Лада вздрогнула, отступила на шаг от проёма и схватилась за свисающий с пояса лазерный резак. Томаш ничего не видел за её спиной.
— Что там? — крикнул он.
Через секунду в нос ударил металлический запах крови.
— Нет, — пробормотала Лада. — Это уже слишком!
Она пятилась так, словно что-то выталкивало её из открывшегося отсека. Джамиль взвизгнул. Звякнул ударившийся об пол шлем и покатился к ногам Томаша.
Посреди залитой кровью комнаты стояли три ложемента, в которых лежали привязанные ремнями безголовые тела. По полу тянулись тёмные от крови провода, похожие на изуродованные внутренности. Казалось, кто-то подвёл к ложементам электричество и дал такую силу тока, от которой взрывается черепная коробка. Провода тошнотворно оплетали основания ложементов и уползали в чёрный люк у очередной невозмутимой гермодвери.
— Карам икраам! — выкрикнул Насир.
— Я не могу, — простонала Лада. — Я больше не могу! Меня сейчас вывернет.
Джамиля уже тошнило. Он согнулся у входа в рвотных конвульсиях, издавая надрывные звуки.
— Три тела, — прошептал Томаш.
Всё происходящее окончательно перестало походить на реальность и стало тем, чего Томаш боялся больше всего — симуляцией в сломанном вирте.
— Что… здесь… произошло? — Говорила Фён с трудом; видно было, что она старается дышать ртом и всё равно с трудом сдерживает рвотные спазмы.
— Когда в шлюзе валяется отрезанная голова, — сказала Лада, — то где-то лежит тело.
— Но что с ними произошло? Из них что, выкачали всю кровь?
Томаш прикрыл нос рукавом и зашёл в отсек. Он чуть не упал — кровь, густая, как масло, хлюпала под ногами. По горлу поднялся тёплый ком, сердце свело судорогой.
— Головы срезаны лазером. — Томаш обернулся. Взгляд его невольно упёрся в свисающий с пояса Лады резак. — Очень похоже на лазерный резак. Как будто кто-то… — Томаш не договорил. — Сами головы я нигде не вижу. Видно, их забрали.
— Так много крови, — прошептала Фён. — Почему так много крови?
Томаш представил, как ещё несколько минут назад над обезглавленными телами плавали набрякшие в невесомости кровяные пузыри, и его стошнило. Он скорчился у стенки, отвернувшись от изувеченных тел. Ноги подкашивались от слабости.
— Вы простите, но я… — заговорил Джамиль. — Это так неожиданно, так чудовищно, что я… Вы понимаете, я…
Насир вздрогнул, как от шокового разряда.
— Илахи! — Он закашлялся. — Что здесь произошло? Они к чему-то подключались?
— Я не знаю. — Томаш старался дышать через рот, но не мог избавиться от позывов к рвоте. — К чему они тут могли подключаться…
Он подошёл к одному ложементов, в котором мирно лежало женское тело — ремни внахлёст обтягивали грудную клетку, ноги были слегка согнуты в коленях, как во сне, одна рука с тонкой кистью свисала с подлокотника, а вторая покоилась на животе. Женщина умерла мгновенно — по крайней мере, тело её не успело ничего осознать. Безликую серую форму покрывали тёмные пятна от крови. Томаш старался
